Цена его ревности. Книга 2 - Лана Мур

— Ты сама себя задерживаешь — быстрее поешь, быстрее продолжим и быстрее освободимся.

— Ты, самовлюбленный, самодовольный деспот и диктатор. Но мою нацию еще никому не удавалось поставить на колени, — заявила Вика, стараясь освободиться от удерживающих объятий.

— Может быть я такой, как ты сказала, — не стала возражать Ракеш. — И может быть, ты не перестанешь показывать свой норов, кстати, именно на это я и рассчитываю, но это не освобождает тебя от необходимости поесть, а пока ешь, можешь продолжать давать мне характеристику. Очень интересно узнать непредвзятое мнение, — он ослабил объятия и тут же сделал шаг назад, не удержавшись на месте от той силы, с которой Вика пыталась от него освободиться и, которую он даже не чувствовал, сдерживая ее тренированными мышцами.

— Много чести, еще аппетит себе портить, — пробормотала Вика, бросив на Раджа злой взгляд. Демонстративно уселась за столик с угощением и потянулась к стеклянному колпаку, укрывающему проткнутые шпажками малюсенькие канапе, но блюдо уплыло у нее из-под носа. — И что это значит? Сам настаивал, чтобы я поела, а теперь не даешь есть? — она уже начала не на шутку заводиться.

— Твое мехенди еще не высохло, — сказал Ракеш, садясь рядом с невестой и показывая узорчатые следы, оставленные ее ладонью на его руке, и стряхивая крошки хны с шервани. — Побереги его.

— И как же мне тогда есть? Силой мысли? — ехидно поинтересовалась Вика. — Или прикажешь ждать до утра, пока оно высохнет? К черту его! — и она снова потянулась к блюду, которое Ракеш опять отодвинул за что получил новый уничтожающий взгляд.

— Что-то ты очень часто стала ругаться. Придется заняться твоим воспитанием, — злой взгляд Вики стал снисходительным — наивный, думает, что у него что-то получится. — До утра ждать не стоит — ты не выдержишь. Но чтобы этого избежать, тебе придется смириться с некими неудобствами, — голос Ракеша звучал мягко и завораживающе, а сам он тем временем уже снял крышку с одного из блюд и поднес к губам Вики крохотное канапе, где на тоненьком кусочке поджаренного хлеба, на подушке из листьев салата лежал кусочек запеченного тунца, укрытый сверху кружочком свежего огурца и ломтиком сладкого перца.

Вика резко дернулась, отстраняясь от внезапно возникшего перед лицом бутерброда, но ее остановила поднявшаяся бровь Раджа и его взгляд, снова указавший на ее узорчатые руки, а затем — на часы.

— Держи часы так, чтобы я их видела, — потребовала Вика и, только после того, как Ракеш развернул руку согласно ее требованию, губами сняла канапе со шпажки.

Вика торопливо жевала, не сводя глаз с циферблата. Не успела она расправиться с первым, как перед ней появлялось второе канапе, за ним последовало еще одно, все они были разными: с креветками, с моллюсками, с курицей, даже с каким-то темным, остро пахнущим мясом.

— Нравится? — спросил Ракеш, когда она прожевала этот бутерброд.

— Необычный вкус, но неплохо. Что это? Ни разу такого не ела.

— Крокодил.

Глаза Вики стали круглыми, и она тут же приложила ладонь ко рту, чувствуя как скрутило желудок. Резко вскочив, она бросилась на палубу, и, налетев животом на поручень, перегнулась за борт.

Ракеш, испуганный ее поведением, хотел было броситься следом, но посмотрев на склонившуюся над водой фигурку, решил дать ей время и не смущать своим присутствием. Он не спеша взял стопку салфеток и стакан воды, и направился в сторону так и не распрямившейся Вики.

Спазмы, сотрясавшие Вику уже прекратились, но перед глазами все плыло и не было сил подняться с поручня, на котором повисла, когда организм решил, что не хочет принимать крокодила. Она почувствовала на талии сильную руку, оторвавшую ее от поручня, ставшего сейчас единственной опорой.

— Уйди, оставь меня, — просипела Вика, но нахальная рука уже переместилась под грудь, заставляя выпрямится. — Уходи, — Вика снова попробовала протестовать.

— Извини, не знал, что ты не переносишь экзотическое мясо, — теперь уже Ракеш избегал упоминать его название, чтобы не спровоцировать нового приступа. Развернул упрямо отворачивающуюся девушку к себе лицом и салфетками вытер губы.

— Пей, — приказал он, поднося стакан воды, который Вика без протестов, тут же осушила. Ракеш щелкнул пальцами, и из ниоткуда появился услужливый стюард. Хозяин отдал ему пустой стакан и салфетки, а сам, подхватив Вику, понес ее обратно в салон. — Сейчас ты выпьешь сок, а потом отдохнешь. И только после этого продолжим, — он говорил и одновременно подносил Вике стакан яблочного сока.

Поймав губами соломинку, Вика скосила глаза на часы Раджа и чуть не подскочила на месте.

— Нет! Мы продолжим немедленно! Мы и так потеряли много времени и не можем себе позволить потерять его еще больше, — она залпом допила все, что было в стакане и, резко поднявшись, покачнулась, но тут же была подхвачена вскочившим Ракешем.

Видя, что его поганка на взводе, что в ее ослабленном состоянии, далеко не полезно, он, немного посомневавшись, вынужден был согласиться, чтобы девчонка не навредила себе еще больше. Тем более, что обряд «халди» не требовал от нее физических усилий, достаточно было посадить ее в кресло с удобной спинкой, а все остальное сделают за нее.

Глава 81. Халди

Снова заиграли барабаны, женщины принесли миски, наполненные пастой халди, но Ракеш и здесь столкнулся с непредвиденными осложнениями — как только Вика увидела, что руки чужих женщин тянуться к ней с намереньем прикоснуться испачканными желтой пастой пальцами к лицу, она резко распрямилась и напряглась, наблюдая как приближаются руки, а, когда они оказались совсем близко, с обреченным видом закрыла глаза и закусила нижнюю губу.

— Хватит, остановитесь! — услышала Вика голос Ракеша, и распахнула глаза — он стоял рядом, а испачканной руки женщины уже не было около ее лица.

Ракеш совершенно не понимал в чем проблема, что женщины нанесут на Вику пасту, но фибрами души ощущая ее неприятие и не мог допустить, чтобы его невеста, почти жена, чувствовала хоть незначительный дискомфорт.

— Все хорошо, — сказал он, усаживаясь у ног невесты. — Никто к тебе не прикоснется против твоей воли.

— А ты? — спросила Вика. Она попробовала изобразить ехидную усмешку, но получился лишь жалкий оскал, бритвой полоснувший Раджа по сердцу — как же он ее измучил и что ей еще предстоит пережить.

— Я — почти твой муж, и, как уже сказал, могу прикасаться к тебе, когда захочу, — с этими словами он опустил ладонь в пасту и оставил желтый след на нежных щеках, потом на хрупких плечах, а в довершение нанес пасту и на точеные лодыжки, скользя