Одержимость Желтого Тигра - Элис Кларк

Подойдя по дорожке к Дэни с Томасом, я прильнула к плечу мужа. Продолжая одной рукой прижимать к груди сына, второй он обнял меня за талию и чуть склонив голову, прошептал:

– А вот и моя принцесса. Я скучал.

– Перестань, – усмехнулась я. – Ты уехал всего несколько часов назад.

– И с тех пор каждую минуту мечтал вернуться к вам, – сказал он, поцеловав меня в висок, а следом чмокнув Томаса. Малыш звонко засмеялся и вновь прильнул к Дэни.

Я улыбнулась, а он привычно вспомнил строчки нашего любимого Шекспира:

– Так помыслы мои полны тобой, – и выжидающе уставился на меня.

– Что вымер для меня весь круг земной [12], – закончила я, безошибочно узнав один из сонетов.

– Верно, – тепло произнес он, – ты уже давно взяла мои мысли в плен и вряд ли когда-нибудь отпустишь. – И следом обратился к Томасу, не дав мне ничего ответить: – Едем домой?

– Да! – воскликнул тот, стараясь еще крепче прижаться к Дэни.

Доехав до нашего района, мы оставили автомобиль и продолжили путь пешком. Мы часто так делали, Томас любил долгие прогулки до дома, а позже Дэниел уже возвращался за машиной. Но сегодня заряда энергии сына хватило ненадолго. Ближе к особняку он уже начал зевать и попросился на руки, благополучно заснув минутой позже на плече Дэниела.

Уже на самом подходе к дому я заметила черный автомобиль без номерных знаков с тонированными стеклами. Он стоял почти напротив нашего особняка, возле ворот дома, где тогда, как выяснилось, скрывался Диего. Но дом до сих пор пустовал. Оказалось, что Ларсен избавился от прежних владельцев, поэтому я даже понятия не имела, кому сейчас принадлежала эта недвижимость.

– Дэни, – позвала я, слегка кивнув в сторону странной машины.

Дэниел перевел на нее взгляд и чуть замедлил шаг. Я подстроилась под его поступь.

– Как дойдем до ворот, возьмешь у меня Томаса и зайдешь в дом, хорошо? – Я кивнула. – Может, кто-то из соседей позвал гостей и не хватило мест, но лучше проверить.

Уже возле ворот, когда Дэни собрался передавать мне сына, автомобиль резко завелся и умчался прочь за какие-то считаные секунды.

Мы недоуменно провожали взглядом неизвестную машину.

– Потом запрошу данные с камер, – бросил Дэниел, пожав плечами.

Когда мы все же зашли в особняк, Дэни понес Томаса в детскую, а я прошла в гостиную, набирая сообщение Энн. Боковым зрением заметила яркое пятно и оторвала взгляд от телефона. Который едва не выпал из рук, когда я увидела вазу с розами. Алыми розами. Эпизод со странным автомобилем тотчас вылетел из головы. Подойдя ближе, я принялась пересчитывать цветы с гулко колотящимся сердцем.

Одна, две, три… тридцать две, тридцать три.

– Тридцать три, – выдохнула с облегчением.

За спиной послышались шаги, а следом голос Дэни:

– Ники, не против, если я уеду на несколько часов? – Он остановился рядом со мной, хмуро глядя в телефон. Затем перевел взгляд на розы, а потом и на меня. – Прости. Наверное, не стоило выбирать алые, да?

Он знал как никто другой, что Марк традиционно дарил мне исключительные алые розы. Но их всегда было тридцать девять, поэтому… Воспоминания всколыхнулись, безусловно, однако боли не причинили. Не в этот раз.

– Нет, не против. И нет, все в порядке, цветы очень красивые, – улыбнулась я Дэниелу. А когда он просиял, у меня в голове вновь возникло сравнение его улыбки с небесным светилом.

– Почему так смотришь? – спросил он, очевидно, заметив восхищение в моем взгляде.

– Знаешь, – начала я, полностью повернувшись к нему. – Кажется, только сейчас осознала, насколько тебе подходит твоя фамилия [13]. Наверное, я тебе не говорила, но всегда сравнивала тебя с солнцем. Ты сияешь так же ярко. Временами мне даже кажется, что я могу обжечься. Или же ослепнуть.

Дэниел притянул меня в объятия и, склонившись, оставил на губах нежный поцелуй.

– Я люблю тебя, принцесса, – произнес, вложив в слова все свои чувства. А после, улыбнувшись, весело добавил: – И постараюсь поумерить свой свет, чтобы не опалить крылья моей драгоценной бабочки.

Я рассмеялась. Легко. Свободно. Искренне.

– Она уже через многое прошла и успела отрастить стальную броню, – парировала я и продолжила, подобно Дэни, вкладывая в свои следующие слова все, что теплилось у меня в душе: – Я люблю тебя, Дэниел Брайт. Свети так ярко, как только можешь. Твои лучи согревают. Всегда согревали. Даже когда я тонула во мраке. Спасибо, что ты был и остаешься рядом.

Почти всю жизнь я считала себя мотыльком, летящим в ночи на яркое пламя, которое из раза в раз непременно опаляло мне крылья. Но, возможно, все это время я ошибалась. Быть может, я вовсе не ночной мотылек, а дневная бабочка, которой самое место под нежными лучами солнца на безмятежном островке спокойствия.

Постэпилог

Дэниел Брайт

Лос-Анджелес

Моя жизнь редко вписывалась в чьи-то ожидания.

Мама видела во мне человека искусства, ведь я с детства обожал литературу и поэзию, но в итоге, когда встал вопрос выбора профессии, я посвятил жизнь рутине, избрав путь финансиста.

Отец надеялся, что я займу его место во главе телекоммуникационной компании, однако я отказался от своего «места под солнцем» в пользу кузена. Сам же вступил в ряды Драконов и перешел на работу в «Кейн Корп».

Все родные, да и друзья временами тоже, ожидали, что вкупе с романтичной натурой и хорошими внешними данными я довольно быстро обзаведусь избранницей и наследниками, а я… Что ж, в личной жизни я тоже выбрал свой путь. Пусть он и не всем был по душе, но я лишь следовал за зовом сердца.

И вот куда оно меня привело.

Николетта с самого начала разгоняла тьму в нашей реальности, даже просто своим присутствием. И я понимал, почему Марк слетел с катушек, когда в детстве ее похитили. Честно сказать, тогда мы боялись, что она не оправится. Но, к счастью, ошибались. Она продолжала сиять. Несмотря ни на что. И не утратила веру в людей.

Я не понаслышке знал, что такое разбитое сердце. Поэтому прекрасно понимал, каково ей было после расставания с Марком и потери отца. И я не мог оставаться в стороне. В моем желании помочь Ники преодолеть тяжелый период не было никакой подоплеки, никакого романтического подтекста, в то время я видел в ней потерянную, сломленную девушку, у которой выбили почву из-под ног, оставив без единой опоры. И я подставил ей плечо. Со временем забота о ней