РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И ЕЁ ВРАГИ - Доминик Ливин

Тем не менее с одной точки зрения можно усмотреть сходство между российским коммунизмом и исламским империализмом. Оба движения находились на европейской периферии, и оба в каком-то смысле были для европейцев ересью. В зависимости от личных пристрастий можно считать ислам либо наследником иудейской и христианской монотеистической традиции либо одной из ересей этой традиции. Практически то же самое может быть сказано о советском коммунизме по отношению к европейской либеральной традиции, чьи корни лежат в радикальном Просвещении, Маркс рассматривал коммунизм как окончательное воплощение свободы, рациональности и материального изобилия, к той же цели стремились французские философы, Гегель и британские политические экономисты. Тогда как противники коммунизма видели в нем грубое извращение по-настоящему либеральных идеалов Просвещения.

Ислам и советский коммунизм были самыми крупными внешними врагами, которые когда-либо противостояли западной христианской цивилизации. Оба движения были универсальными религиями, открытыми для всех людей независимо от пола, класса или этнического происхождения. Они предлагали новое понимание и назначение человеческого существования. Это послание глубоко вдохновляло миллионы людей и в обоих случаях должно было трансформировать большинство аспектов человеческого существования. Новые доктрины не только легитимизировали правителей и системы управления, но также имели большие социальные и культурные последствия. Например, в Советском Союзе коммунистическая идеология послужила основой для совершенно нового способа управления современной экономикой. Как ислам, так и (в принципе) советский коммунизм имели свой собственный стиль архитектурного и городского планирования. Обе идеологии оставили заметный след в отношениях мужчины и женщины. Чувство причастности обоих движений к новой эре в мировой истории отражалось в новых именах, которые их последователи давали своим детям. Общественное поведение и обычаи при советском коммунизме и исламе во многом сильно отличались от того, что было прежде. Верования, институты, ценности и поведение, связанные с этими религией и идеологией, предоставили возможность объединения, мобилизации и воодушевления огромных людских сообществ на огромных территориях. Они перевешивали значение этнических различий без обязательного исключения этих различий или их легитимной роли во внутренней и культурной жизни. Другими словами, они могли бы стать великолепными имперскими идеологиями.

Османская империя с удовольствием отдала на откуп христианским и еврейским милетам, представлялись определяющими для советского проекта социалистической модернизации и должны были находиться под неусыпным контролем ленинского государства. Это государство могло позволить нерусскому республиканскому руководству проводить местный вариант социалистической модернизации при посредстве родного языка, с тем чтобы сохранить те элементы местной культуры, которые не противоречили окончательным целям режима. В этом заключался смысл лозунга «национальный по форме, социалистический по содержанию», который определял и делал легитимной советскую политику в отношении нерусских меньшинств. Но советский режим никогда не смог бы принять некую модернизированную форму османского милета или османскую концепцию институционального мультикультурализма. Перед глазами большевиков стоял образ единого, огромного, интегрированного, индустриализованного социалистического общества. Если национальная автономия или культура переходили дорогу этой цели, они должны были быть принесены в жертву высокой идее. Поскольку республиканские политические руководители, которые контролировали все аспекты социальной, культурной и образовательной политики, были членами в высшей степени централизованной и иерархической всесоюзной коммунистической партии, у Москвы обычно не возникало трудностей заставить их встать на московскую точку зрения. Когда же республиканские коммунистические элиты пытались протестовать или как-то смягчать, например сталинскую политику коллективизации, среди них проводились беспощадные чистки.

Однако в одном весьма важном аспекте советская и Османская империи были очень похожи - во всяком случае гораздо больше, чем какая-либо из них была похожа на современную европейскую морскую империю. Британское, французское и голландское национальные государства правили своими империями, а их правительства в политическом смысле были ответственны перед электоратом метрополии, интересам и ценностям которого они служили. Политический механизм советской и Османской империй работал совсем по другому принципу, прежде всего в том, что касается взаимоотношений имперской правящей элиты и народа имперского центра.

Одно очевидное различие между исламской и советской империями заключается в том, что последняя была слишком недолговечной - срок ее существования, по сути дела, не превышает одной человеческой жизни. Отчасти это отражает общую мировую тенденцию к ускорению изменений в технологиях и менталитете, которые могут подорвать любую политическую систему, за исключением самых гибких. Другой дополнительной причиной такой скоротечности мог послужить недостаточно всеобщий характер советской идеологии. На множество капитальных гуманитарных и религиозных вопросов у марксизма-ленинизма не было готового ответа. Поскольку советская идеология была материалистической и, как говорится, «от мира сего», она, например, не могла удовлетворить извечные человеческие чаяния бессмертия. Еще более она была уязвима благодаря очевидным для всех расхождениям ее теории с действительностью. Так, вопреки предсказаниям Маркса, к 1910 году, не говоря уже о 1980-м, европейский капитализм вовсе не привел к сказочному обогащению небольшой группы людей и к страшному обнищанию и готовности к революции подавляющего большинства населения континента. Точно так же ленинское предсказание о неизбежности войны между капиталистическими державами и окончательном триумфе социализма не выглядело слишком убедительным в 1985 году, когда к власти пришел Горбачев, предпринявший необходимое переосмысление ленинской доктрины, которая при его предшественниках определяла советскую внешнюю политику. Послание ислама было направлено скорее к сердцу каждого конкретного человека, и его труднее было фальсифицировать. Марксизм, даже советский марксизм-ленинизм, был слишком сух и интеллектуален себе во вред. Высокая исламская идея вполне могла составить конкуренцию марксизму и в этом отношении, но ислам также всегда оставлял место для более популистского, эмоционального и чувственного толкования, лучше всего воплощенного суфиями и дервишами. Хотя ранняя советская пропаганда в своих фильмах и плакатах бывала порой великолепна, в целом (что не выглядит удивительным, если сравнивать их идеологии) фашисты были более эффективны в призывах к эмоциональному чувственному и иррациональному элементам в индивидуальной и массовой психике.

Сказать, что ислам - это религия, а марксизм - идеология, значит сказать банальность, но в действительности это различие представляется очень существенным, Для ислама больше всего прочего значит истинная вера, жизнь, прожитая в соответствии с этой верой, и отношения человека с Богом. Разумеется, политика и экономика не совсем безразличны для ислама, но они имеют второстепенное значение, К примеру, несмотря на вековое существование исламской монархии, ничто в исламской вере не указывает на то, что монархия является лучшей формой правления для исламских народов. Более того, к моменту возникновения Османской империи в пятнадцатом веке исламская цивилизация уже существовала на протяжении трех четвертей тысячелетия. Глубоко укоренились истинная исламская вера и легитимные законы и обычаи мусульманского общества. Ни один мусульманский правитель не отважился бы бросить вызов этой вере или переступить границы, которые еще до него были очерчены для политических действий легитимного правления. Если бы он сделал это, дни его были бы сочтены. Тоталитаристским поползновениям коммунистических режимов западные ученые противопоставляли концепцию гражданского общества - другими словами, обширную сферу мысли и деятельности, защищенную законом от государственного вмешательства. Хотя османская концепция общества никогда не была либеральной или демократической, она все-таки во многих отношениях подразумевала его значительную независимость от государства. Как мы уже видели, османские правители полагали, что вопросы веры, семьи, правосудия; культуры и образования в исламском обществе являются прерогативой религиозных лидеров мусульманских общин. Из такого подхода естественно вытекало, что по соображениям здравого смысла немусульманским общинам - иначе говоря, большим христианским и еврейским этническим группам -должно быть позволено иметь такую же автономию в этих вопросах. Одним из главных элементов существования системы милетов было именно то, что в османской теории и практике обширные сферы социальной жизни не были политизированы. Во всех этих аспектах советский режим разительно отличался от Османской империи. Большевики своими силами создали первое в мире социалистическое общество. Поэтому им самим пришлось определять его структуру, включая взаимоотношения между политической, социальной и культурной сферами. Маркс был философом-материалистом, и, по его мнению, историческое развитие определялось прежде всего экономическими отношениями, И хотя Ленин в этом смысле оставался марксистом до мозга костей, склад его мышления был в значительной степени политическим. Его больше интересовало, как наилучшим способом захватить и удержать власть (причем именно в российских условиях) и как использовать эту власть для построения социалистического и впоследствии коммунистического общества, которое должно стать окончательной целью и высшей стадией развития человеческого общества. В противоположность исламу экономические и политические вопросы составляли сердцевину марксистско-ленинской идеологии. Эта идеология никогда не могла бы допустить, чтобы какая-либо сфера общественной или культурной жизни была автономной, аполитичной или свободной от государственного вмешательства. Ведь основным назначением ленинского государства как раз и было преобразование традиционного общества и культуры в современное социалистическое сообщество.