Условия соглашения - Мари Секстон

Терренс, с другой стороны, никогда не отдавал приказов и прямо не говорил Риверу, что он не может сделать то, что хочет. Но у него были способы заставить Ривера передумать или пожалеть о своем выборе после свершившегося. Он использовал чувство вины как оружие почти ежедневно.

Фил отдавал приказы, но в этом была и честность – простота, «что видишь, то и получаешь», которую Ривер находил освежающей. Методы Терренса были гораздо более хитрыми. Даже изворотливыми.

Фил контролировал.

Терренс манипулировал.

Разница между этими двумя вещами внезапно показалась огромной.

Итак, возможно, Ривер был бесхребетным человеком. Возможно, он старался угодить людям. Возможно, Кларисса была права, и он потратил годы, пытаясь восполнить потерю брата. Но именно эти черты характера сделали его хорошим врачом. Именно по этой причине он редко отказывал, когда ему звонили из больницы, чтобы в последнюю минуту попросить подменить кого-то. Когда медсестры или другие врачи отмахивались от пациента, называя его «пограничным» или «придурковатым», Ривер был на высоте. Он оставался в комнате еще долго после того, как остальные опускали руки и уходили. Он делал все возможное, чтобы увидеть прошлое отношение и зависимость, потому что пограничное состояние не означало, что у них не было серьезных проблем со здоровьем. За это он должен был благодарить Фореста.

Но это не означало, что он должен был мириться с этим в своей личной жизни.

Несмотря на свой гнев, ему удалось поспать несколько часов. Он всегда больше всего скучал по Филу, просыпаясь днем после ночной смены. Этот день ничем не отличался от других. Он раздумывал, позвонить ему или просто прийти к нему домой.

Но сначала ему нужно было поговорить с Терренсом.

Документы о разводе все еще лежали в ящике стола, куда он спрятал их несколько недель назад. Он вытащил их из конверта. Он едва взглянул на них, когда они были доставлены ему в первый раз. Наконец, он сел и прочитал их от начала до конца. От одной мысли о том, что они символизировали, у него на глаза навернулись слезы. И все же он обнаружил, что клятвы, которые он дал много лет назад, теперь значат для него меньше.

Он убрал их в ящик стола, не подписав.

Последние пару часов тянулись бесконечно, но, наконец, он услышал, как машина Терренса въезжает на подъездную дорожку. Он ждал, держа в руке разорванный конверт и письмо.

Трудно было поверить, что Терренс только что отработал полную смену в отделении неотложной помощи. Ривер всегда приходил домой измученный, но Терренс выглядел бодрым.

- Привет, малыш. - Он поставил свой портфель у двери и бросил ключи на столик у двери. - Что случилось?

Ривер поднял письмо, чтобы Терренс мог его увидеть.

- Что ты можешь сказать по этому поводу?

На полсекунды Терренс выглядел потрясенным. Даже испуганным. Но он быстро овладел собой и поднял руки, словно желая успокоить Ривера. Ривер поразился тому, насколько продуманным все это казалось.

- Ривер, ты знаешь, как сильно я тебя люблю. Я увидел конверт в твоем ящике. Я собирался отдать его тебе, клянусь. Но чем дольше он лежал в моем портфеле, тем больше это меня раздражало. И как только я прочитал его...

- Прочитав это, ты решил, что это нормально - разорвать и выбросить, не сказав мне?

- Я пытался защитить тебя. Защитить нас.

Ривер не мог поверить, что все прошло так гладко. Как каждое слово из уст Терренса звучало совершенно правильно и в то же время странно неправильно.

- Ривер, - сказал Терренс, потянувшись к нему. - Милый, пожалуйста...

- Прекрати. - Ривер попятился, не желая, чтобы Терренс прикасался к нему. - Больше никакого дерьма, ладно? Больше никаких сцен из мыльной оперы. Просто скажи мне раз и навсегда, почему, по-твоему, я должен остаться. Почему ты думаешь, что после всего, что ты сделал, я должен дать тебе еще один шанс?

У Терренса, по крайней мере, хватило порядочности задуматься об этом на мгновение. Он перевел взгляд с Ривера на фотографию на каминной полке - они оба улыбались в день своей свадьбы.

- Потому что после стольких лет, я думаю, ты должен мне хотя бы это. Ты мой муж. «Пока смерть не разлучит нас».

Ривер ошеломленно покачал головой. Даже сейчас, когда все их будущее было поставлено на карту, Терренс взывал к чувству вины.

Фил, с другой стороны, всего лишь посоветовал ему быть счастливым.

Ривер подошел к письменному столу в углу и достал из ящика толстый конверт с бумагами. Впервые ему показалось, что он увидел настоящее горе в глазах Терренса.

- Нет, Ривер, пожалуйста. Давай поговорим об этом.

Но Ривер молчал. Несколько инициалов, дата и подпись. Этого было достаточно, чтобы покончить со всем раз и навсегда. Он бросил пачку на кофейный столик, куда она приземлилась с решительным стуком. Снимать кольцо с пальца было на удивление приятно. Он осторожно положил его поверх документов о разводе.

- Теперь это мой дом. Я хочу, чтобы ты съехал к концу недели.

Ошеломленное молчание Терренса быстро сменилось мольбой. Слезы, которые он проливал, могли быть настоящими.

Ривер вышел за дверь, не оглядываясь и ни о чем не сожалея.

Возможно, он не был таким уж бесхребетным, в конце концов.

Глава 27

Фил жалел, что не передал свое письмо лично, но он смог бы этого сделть. Мысль о встрече с Ривером лицом к лицу была слишком душераздирающей. Отправка письма на домашний адрес могла привлечь внимание Терренса, а Фил не хотел рисковать и затевать ссору. В конце концов, он поступил как трус. Он отдал конверт Кейли и попросил ее опустить его в почтовый ящик Ривера в больнице.

Договорившись о доставке, он провел первый день, нервно проверяя свой телефон каждые несколько минут, прислушиваясь к звукам подъезжающего грузовика Ривера. На второй день его надежда начала таять. На третий день он смирился с тем, о чем уже знал в глубине души, Ривер была потерян для него.

Из его ТСЖ пришло уведомление, в котором сообщалось, что он нарушил правила и будет оштрафован на сто долларов за каждый день пребывания кемпера на его подъездной дорожке. Так или иначе, ему придется поговорить с Ривером. Один только вид кемпера, когда он возвращался домой с работы, разбивал ему сердце. Он спал в нем каждую ночь, но запах Ривера, исходивший от простыней, начал выветриваться.