Зимние Дацзыбао - Евгений Янович Сатановский

везде в Испании, города исторические, Дом-музей Дали в Фигеросе, Жирона с её средневековым еврейским кварталом и всякое такое. Автобусы на экскурсии везут, только деньги плати. Опять же, Барселона со всеми её прелестями. Роскошный город. Писать про него надо, как и про все прочие поездки отдельно. Как-нибудь настроение будет…

Кабы во время корриды, которая тогда ещё шла, кошелёк с кредитками и парой сотен воры местные не потырили… Так настроение испортили! На всю жизнь. Отель оплачен, экскурсии тоже, ладно. А жить на что? Обедать вчетвером хотя бы? Воды детям купить? Спасибо, друг рядом был… Он, впрочем, всю жизнь рядом, с первого курса. Там бы без него пропали всей семьёй. Кто же знал, что на корриде той карманников больше, чем тореадоров? В итоге там забили шесть быков и одного московского растяпу. Пропажа обнаружилась после первого быка, остальное время носился в поисках: не выкинул ли вор, забрав наличность, кошелёк? Зачем ему кредитки без пароля? Ну, в общем, полным идиотом был.

Испанская полиция сочувственно руками развела и, обозвав соотечественников-карманников козлами, выписала протокол о пропаже. Автор, полагая себя сильно умным, обе кредитки по телефону заблокировал. Вечер воскресенья, католическая страна, отовариться негде. Угу. Как выяснилось, профессионалы знают, что с лохами-туристами делать. Деньги сняли. Мало, по меркам ежедневного лимита, который на картах был. Корпоративные карты были. Хороший понт дороже денег: президент корпорации… С тех пор больше ни разу так не прокалывался, хватило одного эксперимента. Но тысячи по три сняли – долларов, и очень даже просто. Купили авиабилеты на Мадрид, на целую туристическую группу. В аэропорту их вернули, получив наличные и «потеряв» до четверти цены билета. Привет растяпам!

И ведь понимал, что вытащить могут! Как раз этим летом в Испании у одного из сотрудников вытащили деньги из сейфа в номере отеля, а у другого из сумки-«кенгурятника», висевшей у него на поясе. Второй отбился, но не без потерь. Туристическая страна, туристический город, криминал на криминале. Местные цыгане, плюс мигранты из Африки, негры и арабы. Без вопросов: турист – добыча. Сумочки женские и борсетки из рук рвут и на улицах, и в метро. Ну после этого и пришло в голову «гениальное» решение: запрятать кошелёк в футляр видеокамеры, в боковой карман. Футляр же из-за камеры держишь прочно, не вырвут. Ну так её вырывать никто и не стал. Хватило и кошелька. Дальше бегай по Торос Монументаль, где коррида шла, или не бегай, ругая себя последними словами. Кто виноват? Только ты сам.

Ну, руссо туристо. Облико не столько морале, сколько кретино. Одно хоть хорошо: примерно через год, по предъявлению в американский банк, где, собственно, кредитки и выписывались (в России их тогда в помине не было – седая древность банковской системы), испанского протокола на счёт вернули деньги. Сработала страховка. Да и мошенники поскромничали, изъяв по минимуму. Могли так наказать… Что до пляжа: ничего особого. Грубый крупный песок. Круто уходящий вниз склон, из воды обратно надо в гору подниматься. Ни лежаков, ни зонтиков – городской пляж, не принято это. Зонты купили, пару раз сходили, больше не заморачивались. Всё остальное время или по Каталонии ездили, или по Барселоне ходили. Одно слово, Коста Брава. Дикое было побережье, рыбацкое, негламурное.

Ещё раз на испанском побережье в Марбелье побывал, когда туда к Гусинскому ездил, после того как его выпустили из России, уже поссорившегося с Путиным, но ещё получившего не по полной программе. Он был президентом Российского еврейского конгресса, автор – ещё нет, на него это дело олигархи-спонсоры, после того как Невзлина с поста попёрли, возложили, а на описываемый момент Леонида Борисовича ни в каком качестве на еврейском горизонте не было. В открытии конгресса как гость он участвовал, в январе 1996-го, и всё. Был автор в РЕКе председателем совета директоров. Что это – мало кому было понятно, но пост был. Не вице-президент – это ему не по чину и не по карману было, а исполнительным вице-президентом он к Гусинскому не пошёл, хотя манили сильно. Отдельная тема почему.

В Марбелью его понесло просить еврейское начальство со вторым российским президентом драку прекратить, поскольку не выиграет оно её и будет по итогам круглым дураком. Какими, отметим сразу, все, воевавшие с В. В., и оказались, хотя на тот момент представить этого себе никак не могли. Засим, дружески приняв автора по истечении нескольких суток ожидания, президент конгресса изумился причине визита, не мог взять в толк, с чего такая вера в новое российское начальство, и долго спрашивал, зачем приехал гость на самом деле? Поссорился там с кем, пожаловаться хочет или что? Его и мэр столицы, и лидер ведущего национальной региона заверили, что президент в стране максимум на полгода. С тех пор прошло ровно двадцать лет… А пляж в Марбелье был хорош. Песок мелкий, красноватый, ветром из Сахары нанесенный, море тёплое. Настроения только не было.

Франция. Опять конференция, опять по еврейской тематике. Уже третьим президентом РЕКа был А гроссе пурец, что на идиш (и, кстати, по-украински) означает «пан». Отель стоял на набережной. Дорогой, старый, потрёпанный, но, как всё у французов вообще и в Ницце в частности, под большим впечатлением от самого себя. Лет за сорок до того, наверное, даже оправданным. Что местных пляжей касалось в полной мере. Ну не должны у города с таким гордым названием быть такие пляжи! Чьи бы тела на них ни загорали, кто бы за кем там ни ухлёстывал и кто бы кому на том ночном песке ни отдавался. Понятно: фестивали, джаз, Лазурный Берег, мафия… У нас в любой Анапе в сто раз лучше. И да! Анапа.

Про Анапу мы как раз и позабыли, когда шёл разговор про наши Палестины. Меж тем в ней автор был в подростковом возрасте, когда врачи велели ехать в санаторий, лёгкие укреплять. Там четырнадцать лет и исполнилось. Первая самостоятельная поездка. Тамошние чебуреки в память врезались: ни разу до того не пробовал, и пепси-кола, которую в Новороссийске начали выпускать. В Москву её привёз, родителям на пробу. Такая редкость была! И пляж там был хорош. Опять песок, к которому привык ещё в Одессе, в раннем детстве. Хотя от той поездки больше всего в память врезалось дореволюционное кладбище на обрыве над морем, с чёрным гранитным памятником какому-то архиерею, с позолоченными буквами. 1973 год был, а тут архиерей. Слово невиданное, из другой эпохи… Кто бы знал, как всё в стране обернётся. Ладно, проехали.