Замок Ист-Линн - Генри Вуд

Это был чудесный весенний вечер, ибо со времени событий, описанных в предыдущей главе, прошло несколько месяцев. Уже зацвела сирень, изгороди и деревья покрылись молодой листвой, и все вокруг дышало надеждой. Даже сердце м-ра Карлайла ликовало при мысли об открывающейся перспективе: он был уверен, что жизнь общественного деятеля придется ему по вкусу. Однако же, даже в самые светлые мгновения, в моменты достижения цели или появления надежды, что-то обязательно омрачит радость.

Барбара наблюдала за ним из окна гостиной. Разумеется, это не она была той мрачной тенью, о которой мы только что говорили. Платье на ней было чудо как хорошо, а на свои светлые кудри она водрузила изящную кружевную шляпку, как будто ее роскошные волосы нуждались в подобном украшении! Когда вошел м-р Карлайл, она, вальсируя, приблизилась к нему и лукаво запрокинула голову, с любовью глядя на него своими ярко-синими глазами.

— Чего ты хочешь? — шутливо спросил он, спрятав руки за спину.

— Ну, если ты не хочешь поприветствовать меня, то я, пожалуй, целую неделю не позволю тебе поцеловать меня, Арчибальд.

Он рассмеялся.

— Ну, и кого ты больше накажешь?

Барбара надула губки, и слезы навернулись ей на глаза.

— Ты хочешь сказать, что для тебя это не будет наказанием, Арчибальд! Я тебе безразлична?

Он обхватил ее руками и прижал к себе, осыпая поцелуями.

— Ты и сама знаешь, безразлична ты мне или нет, ласково прошептал он.

Поверите ли Вы, читатель, что все это видела несчастная леди Изабель, вошедшая в комнату. Что тут особенного? Когда-то он так же приветствовал ее. Бледные щеки Изабель покрылись пунцовым румянцем, и она выскользнула из комнаты так же тихо, как и вошла в нее, незамеченная Барбарой и мистером Карлайлом. М-р Арчибальд подошел к окну, держа жену за талию.

— Барбара, как бы ты отнеслась к тому, чтобы несколько месяцев в году жить в Лондоне?

— В Лондоне? Мне и здесь хорошо. Но почему ты спрашиваешь? Ты же не собираешься жить в Лондоне?

— Ну, не знаю. Не весь год, конечно. Сегодня я получил одно предложение, Барбара.

Она взглянула на него, пытаясь понять, что он имеет в виду. Не шутит ли он? Что за предложение? Она выглядела такой озабоченной, что он улыбнулся.

— Как бы ты отнеслась к приставке «М. П.»[23] перед моим именем? Похоже, Вест-Линн хочет сделать меня своим представителем в Палате Общин.

Небольшая пауза, прежде чем она переварила эту новость; затем на ее щеках вспыхнул румянец, глаза буквально засветились от радости, и она сжала его руку.

— Ах, Арчибальд, как я рада! Я всегда знала, что тебя ценят, а теперь будут ценить еще больше. Все правильно: негоже было тебе остаться на всю жизнь просто частным лицом, сельским адвокатом.

— Я абсолютно доволен своей жизнью, Барбара, — серьезно ответил он. — Ибо слишком занят для того, чтобы испытывать недовольства.

— Я знаю, что даже если бы ты был простым тружеником, в поте лица зарабатывающим свой хлеб, и тогда ты был бы счастлив тем, что наилучшим образом исполняешь свой долг. Но скажи, Арчибальд: разве ты не можешь трудиться по-прежнему и в то же время представлять интересы Вест-Линна?

— Если бы не мог, я не принял бы эту честь. В общей сложности несколько месяцев в году я должен буду проводить в Лондоне, но Дилл — вполне надежная замена для меня, да и сам я могу время от времени приезжать на недельку-другую. Я могу, если пожелаю, приезжать каждую субботу и уезжать в понедельник. Конечно, такое положение дел будет иметь свои недостатки, равно как и преимущества.

— Какие же ты видишь недостатки? — перебила она его.

— Ну, — улыбнулся м-р Карлайл. — Прежде всего, я полагаю, ты не всегда сможешь быть со мной.

Руки ее безвольно упали; она даже слегка побледнела.

— Ах, Арчибальд!

— Если меня изберут, я должен буду сразу же отправиться в Лондон, а моей женушке сейчас не следовало бы пускаться в путешествия.

Барбара выглядела обескураженной, ибо ей нечего было возразить.

— И ты должен будешь оставаться в Лондоне до конца парламентской сессии, а я буду здесь. В разлуке с тобой! Арчибальд, — взволнованно добавила она, и глаза ее уже заблестели от слез, — я не смогу жить без тебя.

— Что же делать. Отказаться?

— Отказаться! Нет, конечно же. Я знаю, что мы видим все только в мрачном свете. Я вполне могу поехать с тобой на месяц или даже на два.

— Ты думаешь?

— Я уверена. И учти: не позволяй маме отговорить меня. Арчибальд, — продолжала она, склонив голову ему на грудь и с мольбой подняв к нему свое милое личико, — ведь ты бы тоже хотел, чтобы я была с тобой, разве не так?

Он склонился к ней.

— А ты как думаешь, милая?

И снова, в самый неподходящий момент, вошла леди Изабель. В этот раз Барбара услышала ее шаги и отпрянула от мужа. М-р Карлайл повернулся и увидел мадам Вин, которая робко подошла к ним.

Леди Изабель уже шесть месяцев жила в Ист-Линне, по-прежнему оставаясь неузнанной. Со временем мы привыкаем ко всему, в том числе к опасности, и наша героиня почти перестала опасаться разоблачения. С детьми она ладила прекрасно; они так же привязались к ней, как и она к ним; возможно, в них говорил скрытый голос крови.

А что же Уильям? Зимой ему стало легче, но с первыми весенними лучами он снова стал чахнуть. Он быстро утомлялся, у него часто кололо в боку и пропадал аппетит. Теперь м-р Уэйнрайт навещал его ежедневно. При свете дня мальчик выглядел неплохо, поскольку румянец изумительно яркого и красивого оттенка заставлял забыть все опасения, однако же, с наступлением сумерек болезнь его делалась заметной. Лицо становилось мертвенно-бледным, он делался настолько слаб, что даже говорил с трудом. Любимым его местом в эти часы был коврик возле камина в серой гостиной. Он вытягивался на нем во весь рост, подложив под голову подушку, и закрывал глаза.

— Дитя мое, — говорила ему леди Изабель. — Тебе будет лучше на диване.

— Нет, мне нравится здесь.

— А что если я придвину его вплотную к огню? Давай попробуем, Уильям.

Он уступил ей один или два раза, а затем вернулся на старое место и более не покидал его по вечерам. И в этот вечер он лежал там же, когда вошла Ханна с чайными принадлежностями. Она посмотрела минуту-другую на мальчика, полагая, что он спит — таким спокойным и расслабленным он выглядел, — а затем повернулась к мадам Вин.

— Бедное дитя! Этак он скоро сойдет в могилу.

Эти слова потрясли Изабель. Когда мы видим больного изо дня в день, мы частично перестаем замечать, насколько страшна болезнь; то же самое случилось и с леди Изабель. Когда она приехала в Ист-Линн, вид Уильяма если не встревожил, то, по крайней мере, насторожил ее. Зимнее улучшение состояния сына и вовсе развеяло все опасения, а весной оно ухудшалось постепенно, так что она даже не успела встревожиться, по-прежнему считая Уильяма всего лишь хрупким мальчиком, нуждавшимся в уходе.

— Ханна! — укоризненно воскликнула она.

— Мэм, разве Вы не видите этого сами? — ответила Ханна. — Тут все яснее ясного: если бы у бедного мальчугана была мать, она бы давно подняла тревогу. Мистер Карлайл, разумеется, не может заботиться о нем так же, как мать, а что касается старого Уэйнрайта, то он слеп, как летучая мышь.

Леди Изабель приняла этот упрек на свой счет: так что же, и она, его мать, тоже была слепа?

— Ничего страшного, Ханна. Он просто слабенький.

Однако же, она бодрилась на словах, а думала совсем другое. Можно сказать, что она саму себя хотела обмануть. Даже сейчас, когда она говорила это, сердце ее трепетало от страха, граничившего с уверенностью, что сын ее очень плох.

— Ты спишь, Уильям? — тихонько спросила она, склонившись над ним.

Ответа не последовало. Он даже не пошевелился.

— Он мог не спать, Ханна. Вам следует думать о том, что Вы говорите.

— Так ведь любому ясно, что он спит, мэм, раз лежит так неподвижно. Конечно же, я ничего не сказала бы при нем.

— Почему Вы вообразили, что у него критическое состояние?

— Ничего я не вообразила, — ответила Ханна. — Мне приходилось иметь дело с умирающими детьми.

В этот момент в комнату вошла Люси, и они прервали свой разговор. Когда Ханна вышла из комнаты, леди Изабель склонилась над Уильямом, тоскливым и жадным взором глядя на него. Лицо его, с проступающими на нем голубыми жилками, было мертвенно-бледным, а ноздри шевелились при каждом вдохе, как у больного. Теперь, после прежней самоуспокоенности, она впала в другую крайность, ибо слова Ханны испугали ее не на шутку.

— Мадам Вин, почему Вы так смотрите на Уильяма? — спросила Люси, наблюдавшая за ней.

— Ханна считает, что он болен, — машинально ответила леди Изабель, которая пребывала в глубокой задумчивости, размышляя, не стоит ли поделиться своими опасениями с мистером Карлайлом. «Мистером Карлайлом», как, должно быть, уже заметил внимательный читатель, ибо ее ревнивое сердце не желало признавать прав миссис Карлайл на ее детей, хотя ей и приходилось мириться с существующим положением дел.