Изнанка - Сергей Палий

Эдвард слушал фанатичного вояку и никак не мог отогнать от себя вопрос: зачем?

Изнанники забаррикадировались в просторном кубическом помещении основательно: набросали на прозрачный пол в центре всякой рухляди, среди которой попадались и тряпки, и листы пластмассы, и какие-то клепаные котлы, и тяжелые металлические плиты, и обгоревшие тела их соплеменников, некоторые из которых еще чадили. Задатками морали уродцы, кажется, пока не обладали.

Зато выжившие члены группы не обладали необходимым для прорыва блокады преимуществом.

Пробовали вытравливать гадов и гранатами, и пулеметом, и огнем – бесполезно. Они то и дело перегруппировывались, тщательно прикрывали фланги и плевались своей темно-ржавой гадостью. Обойти изнанников с тыла тоже не представлялось возможным: осточертевший стеклокуб был единственным проходом в этой части лабиринта. Осада затягивалась...

Эдвард, заходя в стеклянный шлюз два с лишним часа назад, полагал, что их группа будет долго бродить по прозрачным, усыпанным всяческим хламом, оставшимся еще с прошлых побоищ, ярусам в поисках логова изнанников, и лишь там завяжется настоящий бой.

Он ошибся.

Изнанники напали первыми. Как только группа поднялась на второй ярус, впереди раздался крик одного из разведчиков. Видимость была не очень хорошая: во-первых, все-таки нижние ярусы, пока солнечные лучи добираются досюда, они успевают сто раз преломиться и рассеяться на верхних перегородках, а во-вторых, мешают груды каких-то металлических балок, наваленных то тут, то там.

На помощь разведчику загромыхали инженер под прикрытием автоматчика. В это время все уже заметили, как темнеют перекрытия и стены, но никто еще не понял, что происходит. Коротко заорал второй разведчик. Тут остальные члены группы не выдержали и бросились вперед, подбадривая друг друга душераздирающими воплями. Все, кроме подрывника, у которого нервы сдали окончательно. Он принялся колотить в шлюз, чтобы открыли... Через час его амуницию нашли на шестом ярусе...

Первое сумбурное столкновение с изнанниками запомнилось Эдварду урывками. Никто из членов группы не был предупрежден, что твари могут напасть первыми, поэтому, когда совсем стемнело от мелькающих тел и дюжина уродливых морд выскочила на них сразу из двух коридоров, ребята сплоховали и забыли все тактические премудрости, о которых говорил кряжистый координатор.

Сам Эдвард тут же зажмурился, несмотря на то, что забрало было тонировано, и пустил струю в ближайший проход. Стрелять из огнемета не сложно, сложно его держать, а если еще добавить, что у тебя за спиной висит двадцатикилограммовая бандура, то и вовсе жить расхочется. Смесь полыхнула на славу – первым же залпом спалило двух изнанников, а остальные нехотя отступили обратно в коридор.

На втором фланге дела обстояли гораздо хуже. Из хода вывалились инженер и быстро мутирующие остатки автоматчика. Медик даже не пытался ему помочь, сразу было видно, что парня не спасти. Сначала он с невероятной скоростью оброс волосами, после из-под кожи полезли какие-то розовые сгустки... На дальнейшее Эдвард смотреть не смог, отвернулся на несколько секунд.

И увидел за стеклом многоликую восторженную толпу зрителей. На трибуне были установлены огромные экраны, на которых мелькали самые захватывающие моменты шоу. Как страшное видение, вкрапившееся в и без того кошмарный сон, пронеслись перед его глазами тысячи искаженных восторгом и жаждой битвы лиц... Безмолвная, дикая толпа. Огнеупорное, звуконепроницаемое стекло.

Впереди – морды людей.

Сзади – лица изнанников.

Или наоборот? Плевать!

А вокруг – лабиринт...

Эдвард повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как задыхается в судорогах инженер. Смертельная взвесь, выплюнутая кем-то из уродцев, уже разъела его прорезиненный костюм и попала на тело. Он закричал... Грузный пулеметчик принялся разворачивать свою ужасную машину в тесной перемычке между коридорами. Он не успевал...

Отшвырнув плечом худенького, юркого медика, Эдвард подошел к пулеметчику с правого плеча и принялся поливать огнем один из коридоров, выигрывая драгоценное время. Прикрывая. Изнанники попытались было зайти к ним в тыл, но пространства для маневра не хватило, и несколько обезображенных рыл попали в огненный вихрь.

Наконец пулеметчик сумел развернуть и закрепить свое громоздкое оружие. Изнанники в левом коридоре оказались на простреливаемой линии. Они попятились бочком, то и дело приседая, но многожалая машина уже заработала. Тварей буквально вымело из прохода свинцовым веером. От грохота заложило уши...

И вот теперь, спустя несколько часов, они полулежали втроем с рослым пулеметчиком Валентином и щупленьким медиком Игнатием возле одного из двух выходов стеклокуба. За стенами бесшумно бушевала толпа, которая хотела движения и крови, а не дружеских посиделок.

– Ведь по тактике ведения боя в замкнутом пространстве укрытие в центре помещения – полный абсурд, – сказал Валентин, щелкая двумя гильзами. – Я не военный, конечно, но в школе еще проходили что-то такое... А тут что получается? Набрякали посреди кучу железок и сидят. Гранаты кончились – не вытравишь. Да и те, последние, что раньше бросали... ведь как они, сволочи, ловко их обратно вышвыривали! Чуть нас не покалечили! Эх, жаль, снайпера в группе нэма...

– Да, это верно, – скучным голосом произнес Игнатий. – И со стороны не зайдешь – захаркают. Пат.

Эдвард поднял затемненный лицевой щиток шлема и угрюмо посмотрел на русских ребят, степенно переговаривающихся друг с другом. Он не понимал досконально все слова, но общий тон был ясен. Они вели себя как ни в чем не бывало.

У него же в душе происходили странные вещи. С одной стороны, казалось, вот-вот, еще мгновение, и нога переступит какую-то незримую черту, за которой уже другие мерки, понятия, мысли. А с другой стороны, получалось, что вовсе не было никогда нигде и ни у кого никакой на хрен черты. Хочешь на травку любоваться – пожалуйста, хочешь смотреть на то, как существа убивают друг друга, – тоже не вопрос. А изволишь пострелять – держи пулемет...

На решающий штурм трое уцелевших бойцов решились через полчаса. А что еще оставалось делать? Это в шахматах пат допустим...

«Зачем? – билось в висках у Эдварда, когда он опускал забрало. – Неужели из-за табеля?..»

Лабиринты... В них очень непросто распознать правильную дорогу, пусть даже стены будут сделаны из стекла. Они умеют ждать. Годами. Тысячелетиями. Эпохами.

Ведь каждая эпоха – это лабиринт, который терпеливо выжидает, когда мы заглянем в него. И пройдем всего-навсего несколько первых поворотов...