Девочка в реакторе - Анастасия Котова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
II
Она решила уехать в другой город: собрать оставшиеся с недавней командировки вещи, выбросить их на помойку, как напоминание о прошлом, а на заработанные сиделкой деньги купить все новое. И о подарках не забыть: ее с нетерпением ожидали дочь и сын, у последнего, кстати, недавно родилась двойня. Еще совсем маленькие, две девочки, вылитые дедушка в молодости.
И снова вспомнилась последняя близость в ту холодную чернобыльскую ночь…
Супружеская пара прощались словно навсегда.
Когда ей сообщили новость, что ее любимый муж оказался в больнице, ранней весной восемьдесят седьмого, она сорвалась, даже не раздумывая, нужна ли ему самому эта встреча или нет. Автобусы тем утром ходили переполненные. На остановках людей было не меньше. Стояла привычная холодная апрельская погода. На календаре приближалось то самое число. По спине прошел холодок.
В ближайшем цветочном продавали самые красивые и самые дорогие розы. Не у всех, да и не везде, имелись столь нежные и одновременно изящные алые бутоны с острыми шипами. Правда, перед продажей шипы срезали, упаковывали в бумагу, а затем выставляли перед витринами, вывешивая запредельный ценник. Но любителей дорогих подарков и красивых женщин это редко останавливало…
Она влетела в больницу, снося всех и вся, и, не останавливаясь, без особых трудностей, нашла нужную палату. В груди нещадно билось сердце. Судорожное дыхание поднимало и опускало грудную клетку, заставляя ловить ртом воздух. Казалось, кислорода в легких не хватает, вокруг витала питательная химия, что сокращала нужные мышцы, но этого как будто было недостаточно.
Словно она оказалась за пределами планеты, без кислорода витала в космосе и беспощадно размахивала руками…
– О боже, Саша, зачем ты туда полез?! Ты что, с ума сошел? – Александр подскочил на кровати, когда его любимая жена, молодая девушка, рыжая бестия со слегка вьющимися волосами вошла в палату и возмущенно нахмурилась, выдавая очередную разгневанную тираду. – Больше сходить было некому? Вы там совсем распоясались, нужно немедленно навести порядок!
– Господи благочестивый, Милочка, я тоже рад тебя видеть! – Саша приложил руку к груди, пытаясь остановить заходящееся от волнения сердце. – Как ты об этом узнала? Кто тебе об этом сказал?
– Тебе бы не помешало читать газеты. Хотя бы раз в год, чисто из интереса. – Мила присела рядом и положила букет на тумбочку, что стояла недалеко от кровати. – Там сообщалось, что некий Александр Боровой, физик-ядерщик, попал под поток радиоактивной воды, когда полез снимать показания в разрушенный взрывом четвертый реактор Чернобыльской АЭС. Я все еще не понимаю, зачем ты там остался! Мы же сделали все, что могли, неужели этого недостаточно?!
– А вдруг новый взрыв?! – возмутился Александр.
– Если только я сойду с ума. – Мила всплеснула руками.
III
…Железнодорожный вокзал, освещаемый солнцем. На календаре четвертое июня. Яркие солнечные лучи больно били по глазам, заставляя укрыться в ближайшей тени. Бетонный навесной козырек закрывал кусочек ясного чистого неба. Мила достала сигарету из кармана куртки и, прикуривая, заметила движущийся состав из нескольких вагонов. Она подняла голову и посмотрела на часы.
Тридцать две минуты десятого.
Взрывная волна отбросила стоявших на перроне людей. Огромный гриб, поднявшийся над городом, заслонил голубое небо. Когда бычок выкуренной сигареты упал на асфальт, слегка касаясь раскаленной от жары земли, солнце пронзила неизвестно откуда взявшаяся ракета, и смела железнодорожный состав с пути, разнесся вагоны вдребезги.
Визги и крики заполонили город. Взрывная волна снесла не один располагавшийся поблизости жилой дом, превращая кирпичные и панельные здания в обломки и руины. Происходившее напоминало начало очередной войны – гриб от взрыва был похож на ядерный, словно кто-то поблизости подорвал атомную бомбу.
После Чернобыля люди шарахались и от мирного атома, и от военного.
Мила растерялась. Сумка из ее пальцев благополучно опустилась на землю, как и сама девушка, закрыв лицо руками. Осколки стекол, металлические детали и прочий мусор, разносимый ветром, больно ранил, оставляя ссадины и синяки.
Невыносимый шум заглушал даже удары заходящего от ужаса сердца, заставляя погрузиться в хаос.
Напуганная до смерти Мила не могла даже дышать – кислорода стало не хватать, она пыталась поймать воздух ртом, ее колотило, пот крупными градинами катился по лбу и стекал на спортивную куртку, оставляя темные следы. Перед глазами пролетели события, произошедшие пару лет назад: Чернобыльская АЭС, разрушенный взрывом энергоблок, пламя, лизающее темное небо, несколько красных машин, носилки с пожарными с ужасными ожогами и взгляд пронзительных синих глаз.
“Я вернусь обратно в Москву и обо всем забуду. Меня ждут… меня дети ждут! Внуки!.. А если бы с ними что-то случилось?! Я больше не могу подставлять себя под удар!..” – дрожащими ногами, опираясь трясущимися от волнения и испуга руками, девушка поднялась, стараясь сдержать рвущийся изо рта крик ужаса. Поблизости творился настоящий хаос, люди кричали, выносили близких и бежали в сторону дорог, где их уже ждали кареты первой медицинской помощи.
“Если бы Саша узнал… Он бы этого не пережил…”
Мила, пошатываясь, шла по переполненной автомобилями и визжащими машинами дороге и смотрела пустым взглядом в медленно появляющийся горизонт. Лучи солнца, появившиеся в первые часы обычного летнего денька, исчезли в дыму и огне, пожирающий останки вагонов. Она обернулась и напоследок посмотрела на исчезнувший под обломками перрон.
Когда пришлось посетить Чернобыль, никто не пришел ей на помощь после.
IV
– Все прошло отлично, мой друг. – Долгожитель перехватил крепкую ладонь мужчины в очках, с темно-коричневым пятном на лысине, и пожал пальцы, не снимая кожаных черных перчаток. – Вы только не убивайтесь так, смотреть на вас тяжело. Я обо всем договорился, мои друзья в Германии придут вас с распростертыми объятиями. Вы только не забудьте, о чем мы с вами договаривались, и все будет хорошо…
– Я не готов предать свою страну! Свой народ! Своих близких, в конце концов! – воскликнул бедолага в костюме, выдержав драматическую паузу и всматриваясь в происходящее в городе. – Я с большим трудом простил тебе Чернобыль, но Арзамас тебе никогда не прощу!
– Это всего лишь несчастные людишки, да к тому же, никому не нужные, – на бледном лице появилась ухмылка. Едва заметная издевка спряталась в уголках губ. –
