Гордость Карфагена - Дэвид Энтони Дарем

Она не рассуждала слишком долго. Уцелевшие солдаты перемещались небольшими группами по полю боя. Они тоже мародерствовали, но имели при себе оружие. По приглушенным крикам боли она знала, что эти воины добивали раненых — в первую очередь врагов, но и своих, конечно, если их раны нельзя было исцелить. Эрадна не могла сказать, как они поступили бы с солдатом, рядом с которым она сидела.

Определив, в конце концов, свои желания, она решила отбросить здравый смысл и опасения возможных последствий. Девушка позвала несколько мужчин из ее группы и с их помощью вытащила солдата из кучи мертвых тел. Они помогли ей доставить раненого воина в лагерь. Эти мужчины удивлялись ее поступку, но не задавали вопросов. Каждый из них по-своему любил и уважал Эрадну. Общие беды сплотили их в одну семью. Такой взаимовыручки она не знала с детства. Девушка поблагодарила своих помощников и жестом попросила их держать рот на замке, если они хотят сохранить ее дружбу.

Тот вечер она провела рядом с солдатом под навесом из шкур. Он все еще спал и громко похрапывал, лежа на спине.

— Я никогда не видела такого уставшего мужчину, — проворчала Эрадна. — И только мужчины могут спать, как бревна.

Расстегнув броню и отложив ее в сторону, она стащила с его тела тунику. Ткань загрубела от пота и грязи. Во многих местах ее покрывали красные пятна. Эрадна не знала, принадлежала ли кровь ему или другим людям. Она начала ощупывать солдата, выискивая раны. Их было много: порезы, покрывавшие руки и ноги, одна колотая рана под ключицей и широкий разрез на ноздре. Синяки чернели на каждой части тела. Похоже, эти боевые отметины сильно истощили его, но ни одна из них, на взгляд Эрадны, не выглядела смертельной.

Солдат пошевелился. Девушка схватила факел и поместила пламя между ними. Глаза молодого мужчины с трудом открылись и уставились на навес из шкур. Ей показалось, что она увидела в его взгляде слабый блеск сознания, но, возможно, это было не так. Воин закрыл тяжелые веки и снова погрузился в дрему.

Она продолжила заботиться о солдате. Смочив ткань в травяном настое, Эрадна мягко прикоснулась ею к лицу мужчины. Рука девушки застыла на мгновение. Когда он никак не прореагировал, она провела мокрой тканью по лбу, очищая от грязи бархатистую загорелую кожу. Постепенно из-под пыльной корки появилось симпатичное лицо: небольшой рот, широкий лоб и прямой заостренный нос — божественно красивый, не считая кровавого струпа от пореза на ноздре. Глаза солдата были прикрыты тонкой кожей век, но ей показалось, что по ним она может определить его характер. Эрадна склонилась ближе, чтобы проверить свои впечатления. Она поджала губы, боясь, что воин почувствует ее дыхание на влажной коже. И близкий осмотр убедил ее в том, что глаза мужчины были молодыми и беззащитными.

Пока она ухаживала за воином, к ее навесу несколько раз подходила старуха по имени Атнех. Она нагибалась, заглядывала под полог, а затем молча отворачивалась и возвращалась к большому костру. Эрадна знала, что Атнех попросила мужчин остаться поблизости на тот случай, если солдат очнется и начнет кому-нибудь угрожать. Старуха покормила мародеров супом, не рассказывая, из чего он приготовлен. Впрочем, ее никто и не спрашивал. Их отряд готовился к долгому путешествию. Они должны были отправиться в путь на следующее утро. Мародеры набили свои тюки сверх меры. Они решили отправиться к побережью, чтобы там разойтись в разные стороны. Наконец Атнех не утерпела. Она подсела к Эрадне и несколько мгновений молча наблюдала за ее действиями.

— Вот уж не думала, что увижу на твоем лице этот взгляд, — проворчала старуха.

— Что? — спросила Эрадна.

Почувствовав румянец на щеках, она стыдливо отвернулась.

ГОрДОСТЬ КлрфАГЕIНА

4Н5

— Все мы, женщины, ведем себя в юности как дуры. Я тоже была такой. А до меня с ума сходила моя мать. Так устроили боги. Они играют нами, будто куклами. Мужчины тоже придурки, но у них все по-другому... Женщины чаще обретают мудрость. Я надеялась, что ты уже достигла этой стадии, но вижу, что ошиблась в тебе.

— Мне не очень понятно, о чем ты говоришь.

— Все ты понимаешь правильно. Не лги мне. Это бесполезно. Обман лишь оскорбляет нашу дружбу.

— Тетя, посмотри, — прошептала Эрадна. — Он не похож на других мужчин. Во сне он выглядит как юноша. Я хотела бы иметь такого брата или сына.

Ее слова не изменили настроения старухи.

— Оставь его, — сказала она. — Завтра мы уйдем, а он вернется к другим солдатам. Кто судит о мужчине по лицу? Лучше суди о воинах по пенисам и берегись обвисших членов. Любовь к солдату не принесет тебе ничего, кроме лишних проблем. Ты слушаешь меня? Оставь его и следуй за своей мечтой. Ты помнишь, чего хочешь от жизни?

— Совсем малого, — ответила Эрадна.

— Просто скажи, чего ты хочешь? О чем ты говорила мне сотни вечеров. Повтори это еще разок.

Эрадна покачала головой.

— Совсем малого, — прошептала она. — Я хочу уехать на остров отца. Хочу пасти коз на холмах и смотреть на корабли, проплывающие в отдалении. Я хочу найти тихий уголок, далекий от этого мира. С каждым днем мне хочется все меньшего и меньшего... Тетя, я просто мечтаю о покое.

Старуха торжественно кивнула и зафиксировала на молодой женщине печальный взгляд.

— Скажи мне тогда, есть ли на твоем острове место для этого убийцы? А? Ты действительно думаешь, что этот кровавый мясник, этот африканец, принесет тебе желаемый покой? Не будь дурой, милая. Оставь его. Он будет жить. А это больше, чем он заслуживает.

Эрадна не спорила с ней. Она знала, что Атнех права, но напоследок все же возразила:

— Тетя, я уже встречала его прежде. Дважды до сегодняшнего дня. Наши судьбы пересеклись в третий раз. Ведь это что-то значит?

Старуха поднялась на ноги и ворчливо ответила:

— Это означает, что ты не должна сомневаться. Он хитрее, чем выглядит. Возможно, он околдовал тебя особыми чарами. В любом случае, бросай его и уплывай на свой остров.

Эрадна так и сделала. На следующее утро она погрузила на осла все, что собрала на поле боя близ Канн. Отряд мародеров направился к побережью, где, как она верила, какой-нибудь корабль мог перевезти ее через море в Грецию. Она собиралась домой. Только дура поступила бы