Гордость Карфагена - Дэвид Энтони Дарем

полную руку и смертоносная щетина длинных копий. Колонна африканцев растянулась в цепь. Похоже, каждый уже понял, что это была необычная битва. Латинские союзники едва успевали поворачиваться к ним. Они оставляли открытыми все уязвимые части тел — шеи, бока, бедра, лица. И было столько мест для ударов и так много целей на выбор, что атакующие ветераны превращались в лютых чудовищ, создавая невероятный хаос среди легионеров и выискивая новые жертвы для следующих ударов. Вот почему Имко влился в бой быстрее, чем мог предположить.

Посреди скопища людей он вдруг заметил ничем не приметного итальянца. Они оба поняли, что неизбежный рок столкнул их жизни в бескомпромиссном споре. Имко, еще не одурманенный боем, метнул копье. Мужчина отбил его нижней частью щита и двинулся вперед. Одолеть его оказалось непросто. Первые движения меча были пробными. Ему никак не удавалось найти место для удара. Тяжелый и высокий щит, закрывавший почти все тело легионера, ослеплял глаза солнечными бликами. Шлем, с гребнем наверху, казался непробиваемым. Имко наносил легкие выпады в лицо и в руку, сжимавшую меч. Он старался выбить клинок противника. Но после каждого выпада ему приходилось парировать ответный удар, почти прижимаясь к щиту итальянца. Один из таких тычков едва не сбил его шлем, второй опасно скользнул по плечевой пластине. Тем не менее, он видел, что щеки мужчины судорожно подрагивали. Его соперник закрывал глаза при каждом ударе и вдыхал больше воздуха, чем выдыхал. Имко понял, что солдат боялся его.

И тогда что-то странное случилось с ним. Позже Имко никому не рассказывал об этом — даже когда товарищи хвалили его за невероятную удаль. Горячий воздух собрался вихрем под его ногами, закрутился под туникой и вошел в тело через задний проход. Грудь наполнилась силой, в голове зашумело, руки и ноги задрожали от буйства стихий. Иногда, размышляя о странных ощущениях, Вака думал, что его напитало дыхание ярости, посланное той прекрасной женщиной, которую он любил. Возможно, она благословила бедного Имко и велела ему сражаться с упорством и ловкостью, чтобы выжить — чтобы жить дальше.

Почти случайно, когда тело Ваки по собственному разумению уклонилось от выпада, кончик его меча скользнул по губам мужчины и рассек тому нос на две части. Солдат взвыл от боли, окропив голову Имко алой кровью. Воспользовавшись моментом, Вака пригнулся и всадил меч под подбородок римского солдата. Он почувствовал, как клинок натолкнулся на позвонок в основании черепа, преодолел его сопротивление и вошел в нижнюю часть мозга. Имко вырвал меч из широкой раны и посмотрел на упавшего мужчину, изумляясь своей силе и тому, как тело в один миг лишилось жизни. Итальянец упал в грязь, с открытыми глазами. В них отражался худший из возможных видов. Но Имко не сожалел об убитом легионере.

Другой солдат напал на него, толкнув щитом и нацелив меч в голову. Имко парировал удар своим щитом, пнул пяткой по ноге противника и воткнул клинок в его шею. Затем он нанес ему еще несколько проникающих ранений — просто из ярости. В какой-то момент шлем легионера слетел с головы, и меч Имко вонзился в череп. Две смерти подряд. Он начинал разогреваться. Следующий итальянец был убит еще быстрее.

Через час его руки казались оболочками, наполненными расплавленным свинцом. Он едва держался на ногах, с тру-14 Гордость Карфагена дом переступая через мертвых, застревая в сплетении тел и поскальзываясь на чьем-то окровавленном паху. Имко не имел понятия, скольких он убил. Он не представлял, какая из армий выигрывала битву. Для него сражение проходило в более мелкой шкале: между ним и кем-то другим — между ним и новым противником. Иногда он удивлялся, что все еще жив. Он знал, что может выйти из боя. Одна часть его ума хотела продолжать резню, но другая твердила, что он уже едва поднимает клинок. Отступив назад, Имко прокричал через плечо, чтобы кто-нибудь занял его место. Через несколько мгновений он отошел на сотню шагов от переднего края, упал на колени в чахлую траву среди кучки других ветеранов и, задыхаясь, ловя ртом воздух и сочась кровью, попросил воды. В конечном счете, воды он так и не получил, но смог немного отдохнуть.

Вака остался бы на этом месте дольше, если бы гигант Бомилькар не подбежал к отдыхавшим солдатам и не приказал им продолжить побоище.

— Рим должен умереть сегодня! — крикнул он. — Прямо сейчас! В это мгновение!

Он бранился, пинками поднимал людей на ноги, хлопал их по спинам огромными ладонями и даже бил солдат мечом по шлемам. Он находился в странном настроении — веселом и одновременно яростном.

— Держите клинки мокрыми! Пусть ваше оружие не испытывает жажды!

Приблизившись к их группе, он выбрал Имко наугад. Генерал положил руки на плечи Ваки, вцепился в одежду и одним рывком поднял его на ноги. Он спросил у Имко, как его зовут, и затем, услышав имя, прокричал вопрос:

— Твой меч сухой?

Имко хотел посмотреть на клинок, но гигант схватил его за подбородок.

— Мужчине не нужно проверять оружие. Он чувствует его нутром. Сухой меч похож на вялый пенис. А вялым пенисом не трахнешь женщину. Если ты не трахаешь кого-то, то тогда тебя самого начнут трахать. Ты понял меня?

Имко не посмел сказать ни слова. Он только кивнул головой. Бомилькар скривил губы в широкой усмешке, которой хватило бы для двух человек.

— Имко Бака, мы победим их! Вот увидишь! Переживи этот день, и Ганнибал услышит о твоей храбрости!

Он развернул Имко лицом к вражеской колонне, подтолкнул его в спину и направился к следующей группе отдыхавших солдат.

Когда Бака вернулся на переднюю линию фронта, что-то изменилось. Он перестал испытывать страх. Ему уже не нужно было пригибаться и отскакивать назад, парируя выпады. В нем появилось новое спокойствие, и он понял, что остальные ветераны тоже обрели эту уверенность в себе. В их движениях отсутствовала суетливая прыть легионеров, но они, как медленный прилив, поглощали собой ряды врагов. Возможно, они догадывались, что битва была уже выиграна ими. Его клинок все чаще пронзал животы и шеи людей, смотревших на него. Он почти не думал о движениях. Эх, видела бы его сейчас та красивая женщина! Возможно, ему посчастливится, и он найдет для нее подарок среди мертвых тел — кольцо, медальон или шлем, украшенный драгоценностями. Он чувствовал, как его меч дробил кости или проскальзывал между ребрами. Но в то же время Имко грезил, как он подходит к ней