Колесница Джагарнаута - Михаил Иванович Шевердин

первого сосуда — это чернильница — составляю я свои мудрости. С помощью бокала баккара разгоняю тоску сердца. Так изрек мудрец аль-Фараби. О, я никому не мешаю. Я ни от кого ничего не требую. И вдруг я верчусь мячом чаугана от англичан к русским, от русских к немцам… О, это слишком для моей больной головы. Помогите…

— Да, в прошлые времена всадники играли вместо мяча черепами врагов.

Али Алескер даже рот раскрыл до предела, чтобы со вздохом втянуть побольше в себя воздуха и остановить тошноту, подступившую к горлу. Он явно задыхался.

Он подбежал маленькими шажками к огромному, в полстены, окну и с усилием распахнул его. Ароматы осенней ночи, свежесть, лунный свет хлынули в обширный покой, весь устланный драгоценными ширазскими коврами, увешанный французскими гобеленами с бело-розовыми античными красавицами, уставленный мебелью в стиле ампир. На круглом низеньком столике, отполированном еще в прошлом веке мастерами-краснодеревщиками Льежа, был сервирован в севрском фарфоре легкий ужин. В воздухе стоял по-восточному тонкий запах кофе. На разбросанных вокруг стола подушках растянулся небрежно и с достоинством Сахиб Джелял — дорогой, любезный, очаровательный гость, которого несколько дней назад пригласил к себе издалека с его супругой-англичанкой почтеннейший хозяин имения Баге Багу господин негоциант Али Алескер. Чем было вызвано приглашение?

Славу в Иране Сахиб Джелял имел великую. Его богатство вызывало лютую зависть и… преклонение. Его мудрость и открыто провозглашаемые взгляды умеренного мусульманства привлекали к нему многих искушенных восточных политиков и приверженцев в среде индусских мусульман, шиитов, турок, мекканских шейхов и даже зловещих последователей исмаили.

Но именно потому в нем находили много загадочного и странного. Чего, например, стоило его непримиримо враждебное отношение ко всем колониалистам и империалистам, особенно английским! И это удивляло, потому что его жена, английская леди, ввела его в самые высокие круги лондонского «хай ляйф» и добилась приема в Виндзорском дворце. С Сахибом Джелялом был знаком Уинстон Черчилль, который в нынешние незавидные для Британской империи времена даже искал дружбы с великим мудрецом и мусафиром странником. Дочери Сахиба Джеляла и леди Гвендолен — а их было у них три — воспитывались в модных иезуитских пансионах Франции.

И в то же время некоторые проницательные политики Ирана, Ирака, Афганистана находили очень подозрительным, что Сахиб Джелял всеми своими торговыми операциями содействует укреплению позиции Советского Союза на рынках Среднего Востока, представляя своими капиталами и товарами иной раз целые страны.

Все это отлично знал Али Алескер. Знал он и то, что Сахиб Джелял ничего общего не имел с британским консульством в Мешхеде. Сам Хамбер неизменно предупреждал владельца Баге Багу: «Нам не удалось обнаружить предосудительных связей господина мудреца и философа с советской разведкой. Ничего просоветского, кроме материальных, чисто коммерческих отношений, но, храни вас всевышний от этого человека. Чем меньше он будет знать вас и ваше Баге Багу, тем лучше. Абсолютно исключается, чтобы Сахиб Джелял переступил хоть раз порог вашей виллы».

Сахиб Джелял не только переступил порог, а вот уже неделю нежится на подушках и шелковых коврах Баге Багу, дышит райским воздухом Баге Багу, вкущает изысканные произведения кухни Баге Багу, служит величайшим соблазном для наводнивших Баге Багу истых ревнителей ислама, прогуливаясь под руку с оголенной до предела, из-за духоты и жары, своей супругой-англичанкой по усыпанным кирпично-красным песочком дорожкам парка Баге Багу.

Забыв советы, предостережения своего британского друга Хамбера, господин помещик самолично пригласил к себе Сахиба Джеляла. Али Алескер послал в Керман своего мажордома, позже столь неосмотрительно выпустившего из себя кровь заостренной камышинкой. Обаятельный, совершенство вежливости и гостеприимства, знаток восточного церемониала, мажордом в сопровождении двенадцати слуг и махрамов выезжал на юг, через пустыню Дэшт-и-Лутт, в далекий Керман, чтобы уговорить Сахиба Джеляла, направлявшегося в Багдад, сделать огромный крюк и пожаловать с супругой в Баге Багу.

Когда бывает выгода, человек делает себя ее рабом. Политические сложности в мире, ужасные перемены в Иране, надвигающаяся угроза коричневого нашествия вывели владетеля Баге Багу из равновесия. Он ненавидел Советский Союз, часто сознавая, что он, Али Алескер, похож на муху, дразнящую слона. Он ненавидел ингризов, но дружил с британцами из консульства, так как трепетал перед могуществом Британской империи. Он здесь тоже чувствовал себя мухой, но такой, щекотание крылышек которой заставляет льва хихикать. Али Алескер ненавидел и презирал тегеранское правительство, но оно давало ему жить и богатеть. Тут Али Алескер порой достаточно назойливо позволял себе жирной мухой жужжать над ухом самого шаха. Чувствуя себя маленьким шахом Юго-Восточного Ирана, господин феодал и помещик делал у себя в Баге Багу что угодно и как угодно. Он не знал узды своим страстям и вожделениям, упиваясь властью богатства.

Но «считай свое счастье антилопой, убегающей от людей». Все изменилось. Появились гитлеровцы. Надо было что-то решать. И немедленно. На кого ставить — на британцев, на аллемани, на русских… Да, да… Али Алескер жаждал гибели Советской России, но не очень-то верил в победу Гитлера.

Смятение Али Алескера выхлестывало из берегов души. Он искал советов, и советники окружали его: полковник Крейзе, фашистский генерал фон Клюгге, оберштурмбаннфюрер Бай Мирза, консул Хамбер, шахиншахский толстяк чиновник, видные, почтенные таксыры из «Мелли иттихад», полномочный представитель и посланник эмира бухарского Алим Хана господин Мирбазаров… Мало ли еще кто… Но…

Всякого, у кого проводником ворон,

Ждет долина несчастий.

И как-то услышав из уст, увы, ныне покойного мажордома это двустишие поэта Амина Бузари, растерявшейся помещик немедля послал мажордома пригласить Сахиба Джеляла в Баге Багу, послал за смертью… Ибо не приехал бы Сахиб Джелял в Баге Багу, не сопровождали бы его дикие кровожадные белуджи… не заруби они напавших на русского командира нацистских офицеров, не пришлось бы мажордому протыкать себе тростинкой вены на шее.

Хороший был мажордом и хорошие давал советы. И нет его. Очень пусто, очень скучно без умного человека. Наверное, он посоветовал бы: «Наблюдая за врагом, точи кинжал!»

Враг или друг Сахиб Джелял?

Вид у него дружеский, но слова, слетающие с его уст, не слишком дружелюбны:

— От человека взбешенного, особенно если к неукротимым страстям прибавится безрассудство и отчаяние, не жди мудрых решений. Но у вас, господин Али Алескер, есть еще что взвесить на весах рассудка. Вы принадлежите к сословию торговцев. Если вам удается выторговать две пригоршни динаров, вы жаждете три. Такова природа торгашества. Вы способны, и это сами знаете, продавать Коран даже его творцу — пророку Мухаммеду. Но когда лев стареет, он стережет норку мыши. Лев Хорасана, господин