Забытая история любви - Сюзанна Кирсли

Джейн вопросительно повела бровью.

— Друг?

— Нет, сын моего хозяина.

— Да? — По выражению ее лица было понятно, к каким выводам она пришла, и я из вредности не стала спешить ее переубеждать. Тем более, когда Стюарт вошел в салон-бар, оказалось, что он не один. За ним появился Грэм. Снимая куртку, он многозначительно посмотрел на меня, мол, я этого не хотел, и потом, когда я представляла их Джейн, держался в тени брата.

Всем пришлось немного подвинуться, когда Стюарт втиснулся на место рядом со мной и по-хозяйски положил руку на подоконник.

— Кажется, мы с вами однажды разговаривали по телефону, — обратился он к Джейн и, повернувшись ко мне, прибавил: — Когда вы растянули лодыжку, помните?

— Так это были вы? — Джейн решила, что теперь уже точно подцепила рыбку на крючок, и на Грэма, молча сидящего напротив нее, почти перестала обращать внимание.

Грэм понимал, что я делаю. Я видела веселые огоньки, загоревшиеся в его глазах, когда он наблюдал за тем, как с одной стороны ко мне льнул Стюарт, а с другой — Джейн располагалась поудобнее, чтобы начать допрос. Грэм вытянул ногу и прикоснулся к моей ноге. Едва заметный контакт, но все остальное для меня тут же перестало иметь значение.

— Итак, чем вы двое тут занимаетесь? — сказал Стюарт, имея в виду меня с Джейн.

Я ответила:

— Джейн как раз говорила, как ей не нравится окончание моей книги.

Джейн посмотрела на Стюарта.

— Вы ее читали?

— Нет пока что. Это она? — Он придвинул к себе лежащие на столе бумаги. — Не знал, что вы уже закончили.

— Она еще не закончила, — вставила Джейн. Я была не настолько глупа, чтобы начинать спорить по этому поводу. — Финал вышел слишком грустным, так что вам придется помочь мне убедить ее, что окончание у книги должно быть счастливым.

— Могу попробовать, — осклабился он и придвинулся ко мне еще ближе, когда к нам подошла официантка, заметив, что нас стало больше, чтобы убрать пустые тарелки и спросить, не хотим ли мы чего-нибудь выпить.

Мужчины заказали по пиву, я попросила еще кофе, но Джейн подняла руку.

— Нет, я все. Мне нужно возвращаться — обещала Алану быть дома к трем. Это мой муж, — пояснила она Стюарту, потом собрала свои вещи и встала. — Рада была наконец встретиться с вами.

— Взаимно.

— И с вашим братом. Грэм, кажется? — Она наклонилась над столом, чтобы пожать их руки. — Вам понравился торт?

Я такого не ожидала и затаила дыхание — что будет? Но Грэм ничуть не смутился, даже наоборот, засмеялся одними глазами и ответил:

— О да. Очень понравился.

— Я рада. — Она повернулась, чтобы во всей красе явить мне свою торжествующую улыбку. — Я еще позвоню, Кэрри.

В этом я не сомневалась.

— Хорошая женщина, — заметил Стюарт, когда она ушла. Упоминание о торте, похоже, прошло мимо него, или же он попросту посчитал его чем-то незначительным, поскольку оно не имело отношения к нему. Он рассеянно постучал пальцем по бумаге.

— Почему она просила меня убедить вас изменить финал? Что, там все и правда так печально?

— Я убила главного героя.

— Ого.

— А героиню заставила бросить единственного ребенка и уехать.

— Ну, — промолвил Стюарт и отпил пива, — этого достаточно. Позвольте своему герою выжить.

— Не могу. Это реальный исторический персонаж, и умирает он тогда, когда умирает, тут я ничего не могу изменить.

— Тогда книгу нужно закончить до его смерти.

Какой простой выход! И он снял бы многие вопросы, пришлось признать мне, вот только в настоящей жизни не бывает простых выходов.

В этом я лишний раз убедилась через час, когда мы втроем вышли из «Килмарнок армс» и двинулись по улице в сторону гавани. Не сказать, чтобы Стюарт был пьян, но две пинты пива настроили его на беззаботный лад, и, пока мы шли, он положил мне на плечи руку, да так, что никаким вежливым способом снять ее было невозможно. Грэм, отстававший от нас на шаг, похоже, был не против.

Так же он не стал возражать, когда Стюарт сказал, что проводит меня домой.

— Да, идите, — сказал он. — А я к отцу схожу. — Он коротко, но обнадеживающе пожал мне руку. — Увидимся.

Пока пробирались по слякотной тропинке, Стюарт что-то рассказывал мне жизнерадостным тоном, а потом, когда я открыла дверь коттеджа, он вошел за мной следом и принялся оббивать влагу с ботинок, продолжая рассказ:

— И потом я, значит, ему и говорю…

Он замолчал так резко, что я повернулась.

Он стоял в дверях, глядя на мой рабочий стол не мигая. Точнее, не на сам стол, а на стоящий рядом стул. Еще точнее, не на стул, а на наброшенную на его спинку футболку. Старую, синюю с золотыми и красными полосками футболку для игры в регби.

Наконец он перевел взгляд на меня. К моему облегчению, в его глазах я не увидела настоящего сожаления. Были в них лишь разочарование и смирение перед фактом.

— Значит, не я? — спросил он. — И никогда не был я.

Я ответила откровенно:

— Простите.

— Да ничего, — сказал он, махнув рукой, и развернулся, собираясь уходить. — С вашего позволения, пойду бить морду своему братцу.

— Стюарт!

— Не волнуйтесь, все его жизненно важные органы останутся целы.

— Стюарт…

Он уже почти вышел за дверь, но остановился и повернулся.

— И хуже всего то, что мне нечего возразить. Даже я понимаю, что вы выбрали лучшего.

Он улыбнулся, дверь закрылась за ним, и я услышала удаляющиеся шаги на дорожке.

— А разве я тебе не говорил? — наставительно произнес Грэм.

Он в раздумьях над очередным ходом смотрел на шахматную доску, которую я раскопала в глубине одного из буфетов. Эти шахматы были, конечно, не чета тем, которыми играли мои персонажи в библиотеке Слэйнса (сохранились не все фигуры, и мы использовали лакричные пастилки вместо моего слона и его ладьи), но, когда я расставила их на маленьком круглом столике между креслами у камина, получилась похожая картина.

Я посмотрела на Грэма:

— Так с ним точно все будет в порядке?

— Со Стю? Да. Он сегодня вечером едет в Питерхед искать тебе замену в пабах. Ничего с ним не случится.

Он сделал ход конем, и мне пришлось задуматься над ответным ходом. Я не бог весть какой шахматист и потому попыталась отбросить все посторонние мысли, чтобы вспомнить наставления полковника Грэйми. Вдруг какое-нибудь воспоминание направит мою руку.

Грэм ждал.

— Я подумал над твоим затруднением с книгой.

— И?

— Ты говоришь, после смерти Мори его вдове пришлось оставить своего ребенка?

— Верно.

— И расставание неизбежно? Когда мой отец потерял мать, единственное, что удержало его на плаву, это то, что у него были мы со Стюартом. Человек в печали похож на утопающего. Если не за что ухватиться, он теряет надежду и идет на дно.