Томный дух болотного зверя - Роман Яньшин

Виктор выключил фару — искатель и, посмотрев на передвижную лабораторию, увидел, как возле нее зашевелились силуэты американцев. Лишь немного озаряемые в темноте мерцанием компьютерного дисплея и тусклым светом питающихся от аккумулятора маломощных ламп, те приобрели свойства фантомов. Из-за этого Виктор не мог с точностью сказать, — обернулся ли на Юлин зов Купер, или нет (направлять же фару искатель, предварительно снова включив ее, в сторону ученого с его помощником, — представлялось крайне невежливым поступком), но то, что девушку услышали, он понял точно. Сначала там погас экран компьютера, потом вырубился свет. Вскоре послышались и приближающиеся шаги иностранцев.

Виктор вымыл руки и присоединился к остальным членам экспедиции, уже расположившимся вокруг обеденного стола.

Костер давал достаточно света, чтобы можно было хорошо поужинать, в результате никто даже не захотел создавать дополнительную иллюминацию, как это уже сделал однажды Лёга, использовав, в качестве осветителя, свой электрический фонарь, привязанный к деревянному шесту.

Все начали есть молча.

Ни дружеских переговоров, ни обмена информацией, ни… молитвы, в конце концов!

Просто тупое и громкое: чвак-хрум, чвак-хрум.

Безусловно, приготовленная Юлей гречневая каша с некой вкуснятиной в качестве приправы, могла увлечь. Но не до такой же степени!

Виктор не хотел комментировать происходящее, даже самому себе, поэтому высказал то, о чем просил его Лёга, и что показалось ему целесообразным произнести, когда он будет задавать «разгоночный» вопрос как бы от имени Стрельцова и его друзей (провокация разговора между американским ученым, — прежде всего ученым и ребятами):

— Господин Купер, сегодня произошло много э-м-н… неприятностей. Ребята взволнованы и ждут хоть какого-то развития событий в лучшую сторону. Нельзя ли их чем-либо обрадовать? Например, известием о том, что вы доложили в правоохранительные органы о пропаже членов нашей экспедиции? Если вам это действительно удалось, то, как они это приняли и собираются ли реагировать?

— Да! О чем там думает милиция? Почему их до сих пор тут нет? — добавил, вдруг, Лёга.

«Храбрость появилась», — подумал Виктор. — «Всегда и везде так, — надо лишь кому-то произнести вступление, и «тормоза», держащие людей, разжимаются. Лидерство в различных ситуациях… водительской…, нет, не водительской, а… всевозможной практики!»

Ложка с кашей, зажатая в руке Купера, остановилась на полпути к его уже открывшемуся рту.

Американец закрыл рот и положил ложку обратно в тарелку.

— Я известил полицейский участок в поселке о пропаже двух членов нашей экспедиции, — сказал он.

«Судя по количеству израсходованного тобой бензина, примерно до туда ты и ездил, — не дальше», — отметил для себя Виктор.

— В лагере их сотрудники не появились, так как у нас нет свидетелей происшествия. Кроме опроса очевидцев им тут делать нечего.

— А следы этих…, — клыкасто-когтистых? — подал реплику Мишка Баламут.

— Я думал, мы уже поняли друг друга относительно оборотней?! — раздраженно всплеснул руками американец. — Такие показания нам давать нельзя. Не так поймут!

— Не обращайте на него внимания, — Лёга толкнул Мишку в плечо, а сам весь устремился вперед, — слушать Купера дальше. — Ну а на место происшествия-то они выехали? Осмотрели его? Ведь там люди пропали, в конце концов.

Виктор сконцентрировался.

Заключение экспертов могло многое дать. Эта информация позволила бы планировать свое отношение к волкодлакам, а соответственно, и координировать собственные действия. Если б все указывало на то, что Алексей с Ананьевым, скажем, — от испуга, заблудились где-то в «трех соснах», но живы… или, с поправкой на тяжелую болезнь старого ученого, хотя бы Алексей — жив, и их надо всего лишь найти, то можно было бы сделать заключение о том, что оборотни — не опаснее обычной своры диких собак. А, вот, если с Борисом Михайловичем и мужиком — водителем случилась беда именно по вине тех тварей, то здесь сам напрашивался вывод иного рода. Однако стоило Куперу заговорить, как парень сразу потерял надежду на какое-либо прояснение ситуации.

— Ребята, Я приехал в участок и написал заявление о пропаже Алексея и Бориса Михайловича, — вяло произносил слова американец. — Но есть одна очень важная вещь… Дело в том, что у меня не было ни улик, ни доказательств того, что их… похитили… или они исчезли…

«Улики! Машина и поваленное дерево! Мы сами убрали то, что нельзя было трогать!» — завопило сознание Виктора. — «Ты специально уничтожил все зацепки, мистер большой Босс!»

— Однако если б подобные доказательства у меня присутствовали, это бы, все равно, мало что дало, ибо Алексей и Борис, согласно Российскому законодательству, могут считаться пропавшими только спустя трое суток после их исчезновения, — говорил дальше Джон, используя заранее приготовленную хитрость (относительно такого закона в России он что-то когда-то слышал и, на основании указанных знаний, сочинил теперь простенькую небылицу). — Лишь по истечении этого срока давности написанное мной заявление вступит в силу, и следствие предпримет какие-нибудь действия для поиска наших друзей. Пока же, вроде, считается, что нужно выждать время. Вдруг они куда-то отлучились и вскоре найдутся сами?

— Ага, пошли посрать, и заблудились, — брякнул невпопад Мишка.

Никто даже не улыбнулся на его высказывание. Шутка была слишком грубой и абсолютно не уместной.

Виктор, — вообще, — сидел мрачный, как туча.

Трое суток! Как он мог забыть об этом! По закону, все так и получалось. Теперь, без прямых доказательств, что Ананьев и Алексей пропали… дерево? А что дерево? Может, его бобры повалили? А как они сюда попали — одному богу известно… милиция, примет заявление Купера к рассмотрению не раньше, чем через три дня… и вот почему к американцу пока никто не применил никаких санкций!!!

Но и все это будет только в том случае, если листок с заявлением не попадет, случайно, в «долговой» ящик и не пролежит там бог его знает сколько недель. К тому же, и лежать он станет лишь при условии, что американец действительно подал заявление…

Действительно подал…

То есть, действительно ли, был в правоохранительных органах?

Откуда снова образовались подозрения в его жульничестве? Ведь, факт, что ученый посетил милицию, и к нему не было применено никаких санкций (как основное доказательство его возможного увиливания), уже снят со счетов — он действительно мог воспользоваться трехдневной «отсрочкой»?

Однако… теперь, парень, открыл для себя, другой, более мощный аргумент в пользу того, что Купер ни в какие органы не ездил: нет в поселке отделения милиции, про которое он недавно говорил. Здесь, хорошо если «шериф» (считай — участковый) может жить, да и то навряд ли, ибо Алексей, в свое время, там даже медпункта не нашел…

Одновременно Виктор боялся своего недоверия. Ведь Купер не шкодливый мальчишка, использующий ложь, как инструмент для прикрытия собственных хулиганских задумок, а человек с большой буквы.

Одно его действие, правда, уже не соответствовало большой букве, — то самое, когда он, тайком, подсыпал Рэю снотворное в лимонад…

Превращение Стокера в вурдалака потом реабилитировало этот его проступок, но теперь тревоги добавляла, появившаяся в последнее время, скрытность американца…

Мысли Виктора относительно пропажи Ананьева и Алексея неожиданно оформились в умозаключение: «Будет ли этих людей, кто, вообще, искать?»

С милицией все понятно, она остается в стороне (из-за своего бездействия, несовершенства законов или, в конце концов, благодаря «мухлеванию» американского ученого — не столь важно, главное — в данном плане все замирает).

Судя по настроению Купера, тот этого делать, тоже не собирается (как, собственно, и прежде).

Следующее высказывание американца полностью убедило парня в правоте его предположений относительно намерений ученого избежать каких-либо действий, касающихся розыска пропавших членов экспедиции.

— Я не желаю тратить время на поиски исчезнувших людей, — говорил Джон. — Сейчас я поясню, чем вызвано такое решение. Но, прежде чем сделать это, заявляю: если кто-то со мной будет не согласен, кому происходящее не по душе, я никого не держу.

Про себя Купер подумал: «Никого не держу, но никуда вы не денетесь. Пробудившаяся Гаргейха заставит вас пойти со мной дальше, думать как надо, поступать как требуется, чтобы кого-то, в конечном итоге, утопила в воде Крапа, а кого-то похоронила заживо среди грязи Лукама… Правда, сейчас возникла, как говорил оборотень, встретившийся мне в то время, когда я искал клочок Алексеевой рубашки, щепетильная ситуация… Народ крайне взбудоражен. От такого жди — чего угодно. Пора обратиться к старшей жене Ылма за помощью…»