Дети Силаны. Паук из Башни - Илья Крымов

– Себастина.

– Хозяин.

– Распечатай следующее письмо.

Она быстро вскрыла конверт, и оттуда выскользнула инсигния. Момент неопределенности прошел, мои худшие страхи подтвердились, и ужас слегка ослаб. Я вырвал письмо из ее рук и быстро прочитал. Затем еще одно, и следующее, и четвертое. В конце концов, на моем столе оказалось тридцать две инсигнии, помятые листки бланков официальных уведомлений и разорванные конверты. Тридцать две инсигнии. Я просмотрел их номера и выудил из своей памяти имена дознавателей, носивших их.

Гарольд Ольмер, человек, Руни Талашар, авиак, Вего Анкельд, люпс, Лоре Данерт, люпс, Демор л’Краза, тэнкрис, Саймон Сарежский, человек, Лоренс Огали, человек, Колин Фишер, человек, Себастьян Ольмес, человек, Джон Лаффар, человек, Кеннет Маккормик, человек, Луир Фарашани, авиак, Жаргос л’Артиа, тэнкрис, Людо Сибельт, люпс, Хагарэн л’Фринзэ, тэнкрис, Хорас Римари, человек, Дадар Джидрай, авиак, Сеймур Квинзо, человек, Анатоль де Лишэ, человек, Шеймус Гарфилд, человек, Гомер Борли, человек, Констанция Лоралифэм, человек, Джон Туризис, человек, Шон Карафел, человек, Генрих Вальц, человек, Акромир Борульда, авиак, Ивар Фолт, человек, Томас Рэнли, человек, Элла Маришак, авиак, Шерог Калиборга, авиак, Лигерин л’Олифра, тэнкрис и Бодуин Кримс, еще один авиак.

– Тридцать два дознавателя за неполную седмицу во всех концах империи, за сотни тысяч километров друг от друга. Почти одновременно, учитывая расстояния. Даже полный идиот поймет, что о совпадении не может идти и речи. На нас открыли сезон охоты, Себастина, а мы не утки или каплуны, мы и сами с зубами, с когтями и острыми клювами… Но нас рвут, как каких-то жалких индюков, раскормленных до тучности, глупых и медлительных.

Я посмотрел на свой стол, на инсигнии, погнутые, обгоревшие, потрескавшиеся, посмотрел и увидел трупы обученных надежных агентов.

– Вальцу повезло меньше многих. Его останки нашли охотники, когда выпотрошили тушу медведя-шатуна, который бродил вокруг одного отдаленного поселения. Если бы они просто содрали шкуру и избавились от туши, мы могли бы и не…

Страшная догадка ударила по голове, левая рука отнялась.

– Кажется, у меня защемление нерва.

– Возможен небольшой инфаркт, хозяин.

– Не в моем возрасте и не с моим здоровьем. Просто помассируй вот здесь.

Рука вернулась в мое полное владение, и я залпом выпил принесенный с кухни стакан с крепким невкусным вином, которое Луи использует в готовке.

– Мы в большой беде, Себастина.

– В большей, чем тогда, когда попали в котел возле Сада Костей, хозяин?

– Похоже на то.

– Понимаю.

– Его нашли в медведе. Понимаешь. А тело Огали вымыла из грота разлившаяся река. На юге снова аномально тепло посреди зимы, на три дня воцарилось солнце, снега начали таять, река Ленн вышла из берегов, затопила один из множества гротов, коими испещрен ее каменистый, обрывистый берег. Ты понимаешь?

– Я не успеваю за вами, хозяин.

– Медведь. Грот. Это случайности, то, чего убийцы не предусмотрели. Даже маги не всегда знают, как поведет себя погода. А зимой посреди леса без обученных псов ты не найдешь берлогу, пока не провалишься в нее. Убийцы не могли предвидеть, что запах крови разбудит зверя посреди спячки и что он набросится на угощение. Так не пугают. Тридцать два трупа для Ночной Стражи – это сильный удар, ведь они не солдаты и не воины, они обученные сыщики, но это удар, который моя организация сможет выдержать, а потом, мобилизовав все резервы, ответить соответственно. Если их только тридцать два. Меня не пытались напугать или предупредить, меня хотели уничтожить. Это истребление, Себастина, и, если я хоть что-то понимаю, мы с тобой до сих пор живы лишь благодаря тому, что невероятно удачливы. Или Силана меня хранит. Правда, в это мне верится слабо. Сколько моих агентов погибло там? Я не знаю, потому что штаб-квартира уничтожена, моя канцелярия сгорела, мои секретари почти все погибли. Себастина, отныне Ночная Стража – это горстка разумных существ, неполных семь десятков, которые разбежались и спрятались в Старкраре, потому что я им приказал. По умолчанию все остальные считаются мертвыми. Таково мое слово.

– Замечательно.

Я вздрогнул, поднялся, и в руке моей уже сжата трость.

– Просто очень замечательно.

Свет ламп притух, тени сгустились вокруг стола так, словно темнота стала материальной лишь на миг, чтобы, отступив, оставить в моем кабинете кого-то в темном плаще с капюшоном. Он приподнял голову, и керосиновая лампа высветила уродливую морду, выпуклые глаза, приплюснутый широкий нос, пасть с такими клыками, что закрытой она быть не может в принципе. Потребовались драгоценные доли секунды, чтобы понять – деревянная маска. Незваный гость не воспользовался замешательством, давая себя рассмотреть.

– Малдизская маска, – проговорил я. – Они всегда казались мне… такими омерзительными. Я уже видел такую.

– Не сомневаюсь, дорогой тан. Мое последнее приобретение.

– Зинкара?

Смешок.

– И Зинкара тоже. Я многолик, у меня много лиц, у меня много рук, много мыслей и голосов. Зинкара – один из ликов.

– При наличии стольких голосов вы ухитряетесь нести псевдозагадочную чушь. Полагаю, это вы ответственны за все, что творилось в столице в последнее время?

– Виновен, – кивнул незваный гость.

– Какова ваша цель?

– А вы еще не поняли?

– Думаю, что понял, но моя догадка столь нелепа, что я не решаюсь высказать ее даже самому себе. Вы задумали уничтожить империю.

– И я иду к воплощению своей задумки, мой друг. Топ-топ – топает малыш. – Он глухо хихикнул. – Даже маленькими шажками можно прийти к великим целям.

– Зачем вам это?

– Я ждал вопроса «как?».

– А вы ответите?

– Нет, конечно! Ведь это испортит весь сюрприз!

– Тогда не имеет смысла. Итак, зачем?

– Месть. Лучшее побуждение в мире.

– Правда? Чем вам насолило целое государство?

– А чем оно насолило Мирэжу Зинкара?

– Вы еще один патриот своей изнасилованной родины?

– Плевать на родину. У нас с господином Зинкара к империи счеты куда более личные, чем какие-то трения между ней и нашими странами.

– Нет ничего более личного, чем семья.

– Вы нравитесь мне все больше и больше. Острый ум, который делает правильные быстрые выводы. Мне есть чем гордиться.

– О вашем праве или бесправии на гордость мы поговорим, когда я начну допрос с пристрастием.

Я вытянул из трости клинок, жалея, что кобура с револьвером не при мне. Себастина уже сжимала в руках мясницкие тесаки, я пропустил момент, когда она взялась за них.

– Нет-нет-нет, – мягко рассмеялся незваный гость. – Ну зачем вы портите нашу первую открытую встречу?