Кости холмов. Империя серебра - Конн Иггульден
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В то утро, когда на четвертом году пребывания в Хорезме снова почувствовалось первое дыхание зимы, Чингис стоял, упираясь руками в колени, перед двадцатилетним воином, с которым проводил бой.
– Мой старый друг, если он сейчас сделает выпад, ты покойник. Никогда не забывай оставлять немного свободного пространства, если возможно.
Чингис в удивлении поднял глаза и улыбнулся, увидев жилистого старика у края тренировочной площадки. У Арслана был темный загар и тощее, словно палка, тело, но Чингис был ему рад, ведь он уже не чаял вновь увидеть старого товарища.
Хан взглянул на противника. Юноша тяжело дышал, но держал меч наготове.
– Надеюсь застичь этого молодого тигра врасплох, когда он повернется спиной, – сказал Чингис. – Рад тебя видеть. Я думал, тебе понравилось миловаться с женой и пасти коз.
– Коз загрызли волки. Кажется, я все-таки не пастух, – кивнув, заметил Арслан.
Он шагнул на каменную площадку и пожал руку Чингису знакомой хваткой, оценивая, насколько хан изменился за годы разлуки.
Чингис заметил толстый слой пыли на лице старика, который провел в дороге несколько месяцев. Выражая свою радость, хан сильнее сжал руку Арслана:
– Будь сегодня моим гостем. Я хочу услышать все о родных степях.
– Там все по-старому, – пожал плечами Арслан. – От западных границ до восточных. Китайские купцы не смеют сунуться в твои земли, не спросив разрешения на дорожном посту. Повсюду мир, хотя некоторые дураки поговаривают, будто ты не вернешься, будто войско шаха слишком велико даже для тебя.
Арслан улыбнулся, вспомнив тангутского купца и то, как купец смеялся ему в лицо. Убить Чингиса всегда было не так-то просто.
– Я хочу услышать обо всем. Я позову Джелме разделить с нами трапезу, – сказал Чингис.
Услышав имя сына, Арслан просветлел.
– Я хотел бы повидаться с ним, – ответил он. – И я еще не видел внуков.
Чингис слегка вздрогнул. Жена Толуя родила второго ребенка через несколько месяцев после того, как появился на свет первенец Чагатая. Чингис уже трижды стал дедушкой, хотя что-то в нем противилось этой его новой роли.
– Мои сыновья стали отцами, – сказал он. – Даже в доме младшего Толуя двое мальцов.
Арслан улыбнулся, понимая Чингиса даже лучше, чем тот думал:
– Род должен продолжаться, мой дорогой друг. Однажды они тоже станут ханами. Как Толуй назвал своих?
Чингис покачал головой, дивясь отцовскому интересу Арслана:
– Первому я дал имя Мунке. Второго Толуй назвал Хубилаем. У мальчишек мои глаза.
Чингис с каким-то необычным чувством гордости показывал Самарканд его будущему правителю. Система водоснабжения и рынки с их сложной схемой поставок товара через перекупщиков со всех концов света восхитили Арслана. К тому времени Чингис уже обнаружил золотоносные прииски, служившие источником богатства хорезмшахов. Стражников, охранявших прииски, перебили, а сами рудники разграбили задолго до того, как хан осознал их значение, но он нашел новых рабочих, и самые светлые головы из числа его молодых воинов теперь изучали процесс добычи ценных металлов из-под земли. Именно в этом, по мнению хана, и заключалось прежде всего преимущество завоеванного города. В сравнении с нехитрым хозяйством, что монголы вели в степях, золотодобыча обеспечивала существование большему числу людей. А этих людей можно было использовать для постройки новых, возможно, даже более грандиозных сооружений.
– Ты должен увидеть рудник, – говорил Арслану Чингис. – Они прорыли шахту в земле, как сурки, и построили огромные кузницы, чтобы отделять золото и серебро от песка и камней. Больше тысячи человек копают землю, и еще полтысячи измельчают каменные глыбы в порошок. Рудник похож на муравьиное гнездо, но оттуда выходит металл, за счет которого живет город. На этом основано все остальное. Иногда я думаю, что уже почти понимаю, почему он так ценится. Все это основано на лжи и обещаниях, но каким-то образом работает.
Арслан кивал, предпочитая разглядывать Чингиса, вместо того чтобы вникать в то, что было ему безразлично. Он ответил на призыв Чингиса, потому что знал, что хан не вызвал бы его без достаточных на то оснований. Арслану еще предстояло понять, почему города так внезапно начали привлекать его друга. Два дня Чингис водил товарища по Самарканду, много говорил, но тот заметил внутреннее напряжение хана.
Для жены Арслана выделили покои во дворце. Женщина была совершенно поражена огромными ванными, и, кроме того, Чингис прислал ей китайских рабынь. Арслан с интересом заметил, что жены самого хана продолжали жить в своих юртах за пределами города.
На третий день около полудня Чингис остановился возле одного из городских рынков, присев вместе с Арсланом на старую скамью. Возле прилавков суетился народ, торговцы нервничали в присутствии монголов. Однако хан и его друг чувствовали себя непринужденно, отмахиваясь от тех, кто предлагал им фрукты, соленый хлеб или мясо.
– Самарканд – удивительный город, Чингис, – начал Арслан. – Но раньше
