Время побеждать. Беседы о главном - Михаил Делягин

Чтобы модернизация не устарела на стадии проектирования, потому что прогресс уйдет вперед, она всегда должна быть прыжком в будущее, а не в настоящее.

Да, в неизвестность прыгать страшно: можно расшибиться. Но для снижения этих рисков есть прогнозирование и стратегическое планирование. Ведь, в конце концов, когда мы не знаем, каким будет будущее, мы можем зафиксировать для себя, каким мы его будем строить.

А если вы ориентируетесь на современный уровень, вы должны помнить, что современный сегодня уровень завтра будет вчерашним. И тот, кто считает модернизацию выходом на современный уровень, тем самым закладывает, усугубляет и программирует усугубление системного отставания России.

Поэтому нужно прежде всего определить цель модернизации. И здесь все достаточно просто: повышение качества жизни и — обязательно! — мотивации людей. Ведь без мотивации вы качество жизни можете повышать хоть до американского уровня, и это никому не поможет. Цель ответственного руководства России может быть только одна: повышение качества жизни и мотивации людей до уровня, когда объединяющая этих людей экономика сможет быть конкурентоспособной на мировой арене.

Наша цель — сделать так, чтобы люди жили настолько нормально, чтобы они могли тратить время на настоящее, а не отреформированное до состояния плаща «болонья» образование, а не только на выживание. Чтобы они могли задумываться о чем-то необычном. Ведь инновации — это и есть необычное. И чтобы, в конце концов, ушло из нашего языка это страшное советское выражение «внедрение технического прогресса», означающее, что инновация внедряется как что-то совсем чужеродное, внедряется насильственно. Это практически изнасилование общества технологическим прогрессом.

Е. ЧЕРНЫХ: — По поводу людей. У нас есть замечательная «Стратегия-2020», где написано, к чему мы стремимся. Там нет двух основополагающих вещей: того, как мы этого будем достигать, и там нет портрета россиянина, который будет жить в 2020 году.

М. ДЕЛЯГИН: — Да, Вы правы, там нет внятного образа желаемого будущего, в том числе в области культуры. То есть нет цели, ради которой все должно делаться. Можно сколько угодно кукарекать о том, что мы все делаем «ради человека», но ради какого человека, покажите. Люди ведь разные. Преступники — тоже люди. Шамиль Басаев был человеком: что, модернизация ради него и ему подобных?

Е. ЧЕРНЫХ: — Ради тех, кого мы не будем казнить после того, как мы смертную казнь окончательно отменим.

М. ДЕЛЯГИН: — Смертная казнь должна быть отменена по факту — тогда, когда мы добьемся того, что у нас не будет сознательных убийств в обществе и не будет наркоторговли в крупных и средних масштабах. Не будет преступлений — не будет смертной казни.

А иначе вы просто представьте себе несчастных людей, у которых сознательно убили близкого им человека, но они обречены через уплачиваемые ими налоги содержать этого убийцу до конца его дней! По-моему, это несправедливо.

Да, есть судебные ошибки. Да, наша судебная система в ужасном состоянии, особенно после ее реформирования, и это нужно как-то менять.

Но говорить о том, что при наличии сознательных убийц и крупных наркоторговцев, то есть тех же убийц, только массовых, мы отказываемся от смертной казни — по-моему, это преступно. Давайте мы тогда будем наказывать людей только за воровство бутылки водки и ста долларов из кармана. А за воровство эшелона водки или миллиона долларов мы будем этих преступников производить в министры. Давайте тогда сделаем так, и тоже будем звать это гуманизмом. Я только не могу понять, почему у всех этих подрабинеков гуманизм распространяется только на преступников, а для жертв преступлений никакого гуманизма не предусмотрено.

Е. ЧЕРНЫХ: — Если говорить об инновациях на низовом уровне. Человек что-то придумал, пошел запатентовал и кому-то продал. В России с этим дело как обстоит?

М. ДЕЛЯГИН: — Да плохо обстоит. Во-первых, патентовать нужно сразу и за границей, и у нас. Если вы запатентуете что-то только у нас, вы в зоне риска: насколько я знаю, были случаи, когда вдруг то же самое почти одновременно изобретали иностранцы.

Е. ЧЕРНЫХ: — Радио, например?

М. ДЕЛЯГИН: — Нет, попозже, уже в наши дни. Можно подозревать, что какие-то нехорошие люди в нашем патентном ведомстве кому-то что-то сливают. В общем, если вы хотите иметь гарантию защиты своих прав, нужно патентоваться и у нас, и на Западе. А это дорого: если вы Кулибин-самоучка, у вас на это денег, скорее всего, не будет.

С другой стороны, наш бизнес, за редкими исключениями, в инновациях не заинтересован. Можно ведь сколько угодно с высоких красивых трибун убеждать бизнесменов, что только тот может быть сегодня конкурентоспособен, кто занимается инновациями.

Проблема в том, что наши бизнесмены не идиоты.

Они прекрасно знают, что в сегодняшней политической и хозяйственной модели конкурентоспособен не тот, кто придумывает что-то новенькое, а тот, кто использует три ключевых фактора конкурентоспособности в России.

Первый: надо знать, кому дать взятку.

Второй: надо знать, кому дать взятку так, чтобы стать монополистом и чтобы государство поддерживало вашу монополию или, по крайней мере, ее не разрушало, закрывало на нее глаза.

Третий: надо пригнать «трудолюбивых соотечественников», чтобы они все сделали в три раза дешевле.

Это все. Этого достаточно. Вот три краеугольных камня нашей экономики, нашей конкурентоспособности, и они почти не оставляют возможности для инноваций.

Да, исключения есть. В некоторых наших корпорациях применяется электронная система принятия решений — в государстве это называлось бы электронным правительством, — которая позволяет минимизировать управленческий аппарат и любые, самые трудные решения, принимать практически мгновенно: в течение двух, максимум трех дней.

Но это обеспечивают отдельные энтузиасты.

И возникает естественный вопрос: а что ж государство у нас вдруг озаботилось инновациями? Бизнес ничего не хочет, силовики ничего не хотят, в бюджете слова «расходы на НИОКР» скоро будет восприниматься как синоним понятия «расходы на откат», если я ничего не путаю, кулибиных наших зачистили, они из страны бегут впереди собственного визга. В чем проблема? Почему государство говорит про инновации?

Так вот, проблема серьезна.

Вся наша система, сложившаяся в 90-е и укрепленная в 2000-е — хозяйственная, экономическая, политическая, социальная система, — ориентирована на проедание советского наследства.