Филумана - Валентин Шатилов

– Это потому, что т&перь ты – почти что крестная мать нашего новорожденного князя, – объяснил Михаил, стоя у входа. – Между вашими гривнами возникло какое-то сродство.

– И что нам это даст? – восхитилась я. – Никогда еще не была в роли крестной матери!

– А кто его знает… – неопределенно пожал плечами Михаил. – С гривнами всегда все непросто. Может, как-нибудь проявится. Может, и нет. Лучше скажи: ты теперь только крестных детей целуешь или и мужу что-нибудь достанется?

– Достанется, обязательно! – заверила я, бросаясь налего с объятиями.

– Ух ты! – вздрогнул он.

– Что случилось? – отстранилась я.

– Горячая, – указывая на Филуману, сообщил Михаил. И мы вдвоем расхохотались.

– А почему она горячая? – спросил Яков, с интересом глядя на нас.

Он почти совпал по фазе с реальным миром. Если не обращать внимания на то, что ответ на этот вопрос уже прозвучал несколько минут назад.

Когда же мы с Михаилом прервали наш продолжительный поцелуй, Яков со вздохом сообщил: – А гривны князей Фелинских нет в Вышеграде.

– И откуда он это может знать? – раздраженно пробурчал Зиновий, входя в шатер вслед за Михаилом.

– Сам спроси, – предложил тот, указывая на Якова, который настороженно глядел снизу вверх на вошедших.

Зиновий заметил на шее у новоявленного князя Окинфова гривну, едва не заскрипел зубами от ярости, но усилием воли взял себя в руки и почти ровным голосом задал ему свой вопрос: – Ну и откуда знаешь?

– Я тебя расстроил? – горько вздохнул Яков.

– Ты его еще не расстроил, – заметила я Якову. – Ведь ты еще не ответил на его вопрос, а значит, он и не успел расстроиться.

Дело в том, что Яков своими репликами несколько предвосхищал события, пытаясь обсуждать то, что еще даже им самим не было произнесено. Это тоже затрудняло общение – как и его предыдущая медлительность, но я надеялась, что постепенно он войдет в нормальный ритм, вполне соответствующий скорости окружающего мира.

Яков внимательно посмотрел на меня и кивнул Повернулся к Зиновию.

– Я не знаю, откуда я знаю. Но я это знаю, – сообщил он доброжелательно. И вновь обернулся ко мне: – Теперь я ответил на его вопрос, и он успел расстроиться?

– Успел, – буркнул Фелинский. – Тогда, может, хоть знаешь, где она?

– Ее могли взять те волхвы, которые ушли из Вышеграда вместе с царом, – мягко, успокаивающе дополнил Яков.

– Это второе его предположение о нынешнем местопребывании Корсеки, – пояснила я.

– А первое было какое? – недовольно скривился Зиновий.

– Первое, и самое вероятное, он сейчас скажет. Но, боюсь, оно тебе понравится еще меньше, чем второе.

– Гривна ваша, верно, была испорчена. Как следует испорчена, – невинно хлопая рыжими ресницами, выложил наш пророк. – Поэтому успела уже проржаветь. И даже распалась в пыль.

Зиновий уже открыл рот, чтобы крепким словом приложить такого пророка вместе с его пророчествами, но, встретив мой пристальный взгляд, спохватился. Впрочем, я и так знала все, что он собирался сказать.

– Да, это неприятный и совершенно неподходящий вариант, – согласилась я. – Но сейчас волхвы вместе с нечистью очень стараются взять верх. Вернуть историю на пять столетий назад. В ту пору, когда ваши предки еще не имели поддержки гривен. Так что… – Я развела руками.

– Но этого просто не может быть! – возмущенно сжал кулаки Зиновий. – Ибо какой же я тогда князь – без гривны-то?

– Значит, о плохом и думать не надо! – бодро сказал Михаил. – О совсем плохом. А надо думать, что гривна твоя – у цара. А это уже лучше, чем бесполезное копание на пепелище. Так ведь? Ты князь. Тебе надо вернуть свое добро. Значит, что надо делать?

Зиновий подумал: – Снарядить мою дружину в погоню за даром? И самому стать во главе ее?

– Вот это – уже толково! – одобрил Михаил, – Только по такому случаю не грех бы посоветоваться с великим князем Петром. Ему твое желание тоже будет интересно. А то что-то в нашей Соборной рати неладно стало. Война не окончена, а князья-воеводы ухе поговаривают, что должно-де по вотчинам разъезжаться – заботы-де у них неотложные, совсем, мол, заждались их вотчины и уделы! При этом пар где-то ездит и воду мутит, как и раньше. Ему и дела нет, что Великий собор объявил его татем и изменником. Да и та часть князей, которая была в его ополчении, разбежавшись, может снова сбежаться. Особенно прослышав об угрозах отлучения от княжения, которыми всех пугает князь Дмоховский. Вот и снова под даровой рукой полки окажутся немалые… А мы между тем по княжествам своим попрячемся?

Я вернулась с заседания Великого собора с головной болью. Говорено было много, но бестолково и не по делу.

Все-таки пять столетий тишины разбаловали господ князей и лыцаров. Мало кто озабочен был тем, как довести войну до конца. Большинство же князей оказались вполне удовлетворены тем, что совершено, и желали теперь с почетом вернуться по домам, чтоб там рассказывать восхищенным чадам и домочадцам о своих ратных доблестях.

– Ну все ж таки хоть некоторые решения были приняты! – успокаивал меня Михаил. – И полк для поимки беглого татя-дара определен, и учреждено Но во-Вышеградское княжество, и даже Великие послы назначены для объявления князьям, бывшим царским ополченцам, указов соборных о покаянии и епитимье. Чем не знак примирения? Чтоб те перестали наконец страшиться Великого собора да не вернулись вновь под знамена царовы!

Я вздохнула, соглашаясь: – Ты прав. Будем находить во всем положительные стороны. Я, например, самой хорошей стороной считаю, что великий князь испугался тебя как второго претендента на руководство Великим собором.

Михаил удивленно вскинулся, но я устало махнула рукой: – Испугался, испугался! От меня-то он свои мысли скрыть не мог! Почему, думаешь, он не поддержал князя Ондрея, когда тот предложил именно тебя в первые воеводы полка, который отряжается на поиски цара? Да потому что Сыскной полк – это, по сути, единственная реальная сила. И тот, кто стоит во главе этой силы, на самом деле и может диктовать волю остальным. В том числе и великому князю, предводителю собора. И если б ты стал первым воеводой Сыскного полка, то с твоим авторитетом – ну, с твоим влиянием, уважением к тебе других князей… Да еще с такой женкой, от которой неизвестно чего ждать… В общем, сдрейфил Траханиотов. Да еще верный лыцар Лукьян Стрешнев, весьма умудренный в таких вопросах, нашептывал ему постоянно против тебя. Не заметил? Лукьян почти у ног Траханиотова сидел – справа от великокняжеского трона. И шептал, шептал…