Великая тайна Фархелема - Юрий Леляков

— Результат твоего гипноза, — ответил Лартаяу с четвёртой полки справа.

— Вот и страшно: что можно сделать с психикой человека, его восприятием! Пусть мы не могли иначе, но вообще…

— Вообще уже должны подъезжать к Алагари, — сказал Донот. — Долго едем, и больших станций давно не было…

— Не знаем расписания поезда, — напомнила Фиар. — Забрались в первый попавшийся, и то повезло: оба проводника подвержены мгновенному гипнозу. Но всё равно пора решать: где и как выходить, чтобы никто не увидел…

— Центральный вокзал в Алагари не подходит, — ответил Донот. — Сойти надо раньше, в пригороде. Бывают такие «технические остановки» на подъезде к городу — но и не ошибиться, не сойти просто на сельской станции… И что, никак не можем узнать расписание? Хотя бы — из памяти проводников?

— Не получается, — признался Талир. — Не понимаю, почему. Будто они уже вне моего диапазона…

— Но разве так бывает? — удивилась Фиар. — Или… как ты их сразу услышал? И даже определил, что оба особенно внушаемы?

— Действительно… — согласился Талир. — То ли оба «на краю» моего диапазона, то ли дело в твоём гипнозе. Сразу-то под гипнозом не были… И вот: расписания не знаем, узнать не от кого…

— Будем подъезжать к большой станции — сразу почувствуем, — ответил Итагаро. — Хотя тут и окно матовое, только чтобы пропускало свет…

— Единственное доступное нам прозрачное — во втором купе, — добавила Фиар. — А я частично сняла гипноз, чтобы они могли лечь каждый в своём. Иначе, думала, заподозрят неладное: их двое, а купе одно. И держать людей, которые вовсе ни при чём, столько времени под гипнозом… Потом уже заметила, что окно матовое.

— Почувствуем большую станцию… — повторил Ратона. — А как я не почувствовал ни Амариоли, ни Колараафу, хотя почти всё время не спал? Ни долгих стоянок, ни шумa, как на больших станциях…

— И оба легли спать в своих купе… Значит, до следующей станции, тем более крупной, ещё далеко, — понял Донот. — Или у нас что-то не так с восприятием времени… Нo давайте наконец решать: на что можно рассчитывать, если попробуем доказать, что мы не заразные больные, и всё время скрывались в Тисаюме? Или как будет — если решаем добираться до Чхаино-Тмефанхии, или уйти здесь в подполье? Откладывать некуда…

«Так… твёрдого решения ещё нет? — подумал Джантар. — Сомнения продолжаются?»

— А как это доказать? — переспросил Ратона. — Вот подумаем: кто мог знать всех нас, и послать такое извещение — зная, как оно составляется? Кто-то, связанный с медициной, а конкретно — с предоставлением особого режима? И тогда вопросы: во-первых, зачем он это сделал; во-вторых, где скрывались мы сами; в-третьих — как же тогда автобус, найденный в Керафе?

— И чтобы никому не пришлось за это отвечать, — добавил Итагаро, — опять-таки сумасшедший с доступом к документам об особом режиме… Где наши имена идут все вместе, если не там?

— И был такой однажды на самом деле, — напомнил Герм. — Значит, теоретически возможно…

— Но как не подвести тех, от кого зависело предоставление нам особого режима? — задумалась Фиар. — То есть, по сути, наша свобода? Они, как могли, помогали нам — и не их вина, что общество в целом несправедливо…

— А мы и не знаем, мог ли это теоретически сделать сумасшедший… И документы хранится не в Тисаюме, а в Риэланте, — напомнил Талир. — Где беспорядков не было…

— А через компьютер? — возразил Итагаро. — Хотя это тоже закрытая информация. И получится уже: сумасшедший взломщик кодов взял первые попавшиеся имена… Даже не знаю. Однако верно: сами мы тогда ни при чём.

— Но нас видели в автобусе на выезде из Тисаюма, — напомнила Фиар. — Или… если и там не нас, то кого же?

— А если не нас, откуда нам знать? — переспросил Лартаяу. — Мало ли кто мог бежать из охваченного беспорядками города, назвавшись, чужим именем? Выбрал из базы данных первые попавшиеся, для себя и своих знакомых…

— Не знаю, — с сомнением повторил Итагаро. — Я никогда не занимался взломом кодов. У меня мысли не возникало: намеренно проникнуть в секретную базу данных, да ещё — о нас, особорежимниках! И не знаю, как мы там сгруппированы: по алфавиту, по формулировкам, или как-то иначе! А от этого и зависит: возможна в принципе такая случайная выборка или нет? Не выбирал же кто-то самые странные случаи, запутанные биографии — как бы жертвуя теми, кому нечего терять!

— Ужасно звучит, но это мысль… — ответила Фиар. — Для «обычных» людей наши биографии так и выглядят. Только и годимся, чтобы под нашим видом спасать других. Хотя каймирцы на такое не пойдут… А то была бы убедительная легенда о чьём-то бегстве под нашими именами, пока мы скрывались в подвале у меня дома…

— И с кем уехал врач, которого я изображал? — спросил Донот. — Кого опознавал Ратона, кого вели переулками к автобусу?

— А кто всё это видел? — переспросил Ратона. — Если солдат в переулках уже не было? И мало ли кто и кем мог назваться в неразберихе, но разве мы отвечаем за всё и всех? Хотя верно: садились в автобус на виду у целой толпы, и там был кто-то, не внушающий доверия…

— И в любом случае формально заразные больные, — напомнил Талир. — Просто так объявиться сейчас — сразу проверка, анализы… А мы и боимся лишний раз приоткрыть свою необычность! После того, что уже было…

— С этим шутить нельзя, — согласился Герм. — К ним только попади — уже ничего не объяснишь, всё знают лучше тебя. И пусть в документах явная ошибка, и может стоить жизни — попробуй доказать! Слова в документах — не то, что просто слова…

— Но и документы оформляют люди… Вот именно! — Фиар повернулась к Доноту. — Ты оформил извещение за чьей-то подписью, иначе его не приняли бы всерьёз! Вот пусть тот и подтвердит: извещения не посылал!

— Я же говорил: назвал имя покойного родственника, — напомнил Донот. — И так убедительно вышло… В чём тут признаешься? Остаётся держаться версии: незнакомые нам люди спасались таким образом! И то надо объяснить, где были мы сами… А как объяснишь — не зная обстановки в Тисаюме за двое последующих суток: вчера и сегодня? Не представляя: что там могло быть в эти двое суток, а что нет? Например: могли мы потом просто так, не скрываясь, выйти из подвала — и не знать, что нас как заразных больных ищут по всей трассе до Алаофы?

На несколько мгновений наступило молчание, слышался лишь стук колёс на стыках.

— Нет, правда, — с готовностью поддержал эту идею Лартаяу. — Если там, на месте, нас даже не искали, а мы не думали скрываться…

— А автобус? И там везде наши отпечатки! — вдруг сообразила Фиар. — В том числе на наручниках!

— Я пытался стереть всюду, где можно, — ответил Лартаяу. — Помнишь, мы с Минакри последними поднялись из автобуса? Так вот, пока поднимались вы… Хотя… наспех, краем рубашки, смоченным в машинном масле… Не знаю, насколько эффективно…

— Завязали мы узел своим бегством, — повторил Донот слова Лартаяу, сказанные во дворе у диспетчерской. — Если не самой записью…

— А теперь как узнать, нашли там отпечатки или нет — не проникнув в полицейскую сеть? — спросил Итагаро. — Да, случись такое однажды…

— Мальчики, это yжe сознательное нарушение закона… — попыталась возразить Фиар.

— А что делать? Как что-то планировать, действовать — не зная, что у них имеется против нас? И чего стесняться: видите, на что способны они сами?

— Но как хочешь это сделать? — уже явно с протестом спросила Фиар. — И с какого компьютера войдёшь, чтобы и этим ещё не спровоцировать подобное?

«И на что уже готовы идти, — Джантар вдруг понял: у него идея Итагаро не вызвала протеста. — Мы, не преступники, не враги закона, общества…»

— Не знаю пока. Думаю, как и откуда… А насчёт закона… Всё равно, видите же: мы — необычные, мы постоянно натыкаемся на эти закона — и… как нам по ним жить? — с ходу, словно от имени всех, заявил Итагаро. — Если они рассчитаны: что никто не развивается быстрее других, не обладает в этом возрасте чувством собственного достоинства, и не вправе получать информацию экстрасенсорными путями? И мы с такими нашими качествами — как бы ни хотели жить по закону и совести, всё равно оказываемся почти вне закона! Всё рассчитано на большинство — а такого меньшинства, как мы, будто и нет! О чём, помните, говорили ещё по дороге из подземелья?.. И взялись мы за это дело как сознательные противники существующей власти — не согласные, что цивилизация должна быть съедена без остатка какими-то бедными и голодными, и даже искать иной выход, когда те чего-то не имеют, безнравственно! То есть: ресурсы, на которых цивилизация могла бы ещё продержаться в поисках выхода на новый уровень — вместо этого надо наскоро глупо и примитивно прожрать на «насущные нужды», и дальше пусть всё рухнет… Давайте перестанем стесняться конфликта с такими законами и властью — и будем думать: как сделать реальное добро, и не причинить реального зла!