Синдзи-кун и парадокс Абилина - Виталий Хонихоев

— Новая Надежда. — прошептал Эон пересохшими губами: — быть не может!

— Убийца Драконов! — вскричал кто-то в толпе: — это она, точно!

— Ведьмы! — испуганные вскрики и топот.

— А она не умерла? — говорит кто-то: — такая молодая…

— Придется у вас тут задержаться. — бормочет себе под нос Юки — Снежная Королева, Завоевательница Севера, Новая Надежда и Драконоубийца: — придется задержаться и разобраться… Имя, говори, лопоухий, ну!

— Имя?! — Эон даже уже не обижается на «лопоухий», Богиня может звать его как хочет.

— Господи! Ну имя Десятой на Аллее Героев! Девушки, которая из мира в мир ходит! Ей еще стелу в память поставили и сладости в день Цветения приносят!

— А! — наконец он понял, о чем она. Снежная Королева хочет проверить, помнят ли они ее заветы, помнят ли они имена всех Героев. Конечно помнят.

— Конечно! — говорит он: — все помнят подвиг Безымянной!

Глава 38

Я сижу на палубе в тенечке, под натянутым тентом и задумчиво изучаю стальную полосу браслета на руке. Была у меня мысль что внезапная частичная амнезия связана именно с этим девайсом, пробовал я его снять и спрятать, но сейчас необходимость в оперативной связи перевешивала потенциальную опасность. Если Мария-сан и могла управлять нами через эти браслеты — она этого не делала. Моральные и этические ограничения вышестоящей цивилизации. Странные выверты сознания, но я могу и понять, и объяснить такие вот извращения морали и этики. В современном мире, например, считается совершенно нормальным забивать ударом электрического тока (даже не убивать — оглушать!) крупный рогатый скот. Нет, поймите правильно — стоит такая симпатичная и исполненная очей (говорят же — волоокая, значит глаза как у коровы — большие и влажные) коровушка, а ей пришлось пережить, да. Сперва ее забрали из привычного стойла, не кормили и не поили несколько дней — лучше если она будет с пустым желудком. Били, загоняли, а в конце пути она слышит разряды тока и мычание обреченных товарищей. Потом — в голову упирается разрядник и тысячи вольт пропускаются через голову. Она оглушена и падает на пол. Она оглушена, но еще не умерла — тут же подскакивает забойщик и подвешивает ее на мясные крюки, еще живую, втыкает в артерии на шее кровоотсос — здоровенную иглу с насосом, который начинает выкачивать кровь. Да, когда кровь будет выкачана — животное умрет, но никто не собирается ждать, никто не собирается дать ему умереть тихой смертью, это же производство, тут каждая секунда на счету. И пока она висит вниз головой с воткнутым в шею кровоотсосом — обвальщики уже начинают сдирать с нее шкуру. Ребята они быстрые, движения у них отработанные и глазом не успеешь моргнуть — как и шкура спущена и внутренности вывалены. И это все считается совершенно нормальным, как и снятие шкур с пушных зверьков заживо. В то же самое время, если не дай бог какие-нибудь школьницы сделают такое же с котенком или щенком — их самих распнут. Проще говоря, наша мораль как шкура у леопарда — пятнами. Здесь мы возмущаемся, а вот тут мы хотим кушать. И ничего личного — корова идет на тушенку и колбасу. А потом обыватель открывает холодильник и в нем есть и колбаса с ветчиной и молоко с творогом. И конечно же, дает кусочек мяса и миску молока своей любимой кошке. Вот такая несправедливая жизнь. Основанная, конечно же на двойных стандартах.

Следовательно мы такие же лицемеры, как и Мария-сан с ее Золотым Городом. Зачем я лично хочу сравнять Инквизицию с землей? Потому что они сделали больно моим родным людям. То есть мотив очень простой — во-первых месть, а во-вторых — безопасность. Так как пока Китано находится во главе организации, да еще и живой — наше существование всегда будет под вопросом. Соображения мести — по здравому рассуждению можно было и откинуть, но остается вопрос дальнейшей безопасности всей нашей веселой шайки-лейки. Хотя… не собираюсь я откидывать вопрос мести в сторону. Как там говорил Далай Лама Тринадцатый — «если нельзя, но очень хочется, то можно». Поэтому — месть будет осуществлена в полном объеме, но это блюдо, которое подают холодным, а значит мы вполне можем успокоится и пойти на компромисс с Марией-сан, если она готова к диалогу. Мы так и не выслушали что она хотела нам предложить, а эта ее «мягкая сила» меня конкретно так выводит из себя. Майко советует мне в следующий раз ее трахнуть, в смысле — импринтинг сделать, смешно подумать, единственный наш козырь против высокоразвитой цивилизации — это секс. Прямо сюжет для полнометражного эротического фильма с рейтингом «восемнадцать плюс». И написать в рекламном буклетике «только страсть может объединять разные цивилизации!».

Кто-то садится в шезлонг рядом. Я поворачиваю голову. Акира. В чрезвычайно открытом купальнике, который больше похож на веревочку с небольшими флажками, в летней пляжной соломенной шляпе с огромными полями и в солнцезащитных очках. Она молча протягивает мне тюбик с кремом и жестом предлагает его нанести на все ее тело.

— Послушай. — говорю я и беру тюбик в руки: — тебе вовсе не обязательно прикидываться Акирой. Я же знаю, что Акира-сан вместе с Читосе и Юки на берег сошли.

— Ты не сердишься? — спрашивает Акира голосом Джин. Иллюзия просто великолепна и если бы Джин научилась подделывать и голос, то отличить от оригинала было бы вовсе невозможно.

— Сержусь? На что тут сердится? — я выдавливаю немного крема в ладонь и согреваю его: — Ты у нас вела себя молодцом во время боевых действий. Сохраняла хладнокровие и всегда была в нужном месте… почти всегда. В любом случае ты нас здорово выручила.

— А Читосе-нээсан мне подзатыльников надавала… — грустит Акира-Джин: — она говорит, что маленькая я еще…

— Ну… Читосе тут не совсем права. Хотя в бой мы тебя и Чепу с собой больше от безысходности взяли. Так что это скорее моя вина. — говорю я и прикладываю ладонь с кремом к ее бедру. Интересный эффект — бедра Джин конечно же меньше, чем бедра Акиры и когда ладонь прикасается к ее коже — выглядит это так, будто она