Дом Морганов. Американская банковская династия и расцвет современных финансов - Рон Черноу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конфликты грызли Морроу даже во сне. Однажды ночью он в ужасе вскочил от кошмара. "Мне приснилось, Бетси, что мы стали богатыми, - объяснил он. "Но очень богатыми". По словам его биографа, сэра Гарольда Николсона, когда ему предложили стать партнером Morgan, он пережил "несколько недель острого духовного кризиса". Размышляя над своим выбором на Бермудах, Морроу увидел злобную карикатуру, на которой Джек Морган, похожий на стервятника, пировал внутренностями акционеров New Haven. По его словам, эта клевета убедила его согласиться на работу в Morgan, и защита банком своего финансирования New Haven стала его первым заданием. Морроу использовал возвышенную риторику, чтобы оправдать действия, продиктованные низменными мотивами. Приняв предложение о сотрудничестве с Morgan, он сказал старому профессору Амхерста, что в дом Моргана его привела служба, а не перспектива дохода в 1 млн. долл. в год.
Морроу всегда флиртовал с идеей уйти в закрытый университетский мир. Он так много времени уделял делам Амхерста, что Джек Морган, по слухам, однажды сказал: "Дуайт, если ты выйдешь из состава Попечительского совета Амхерста, я сделаю тебе подарок в размере ста тысяч долларов". В 1921 г. его блеф был раскрыт: ему поступило предварительное предложение стать президентом Йельского университета. Он отказался, сославшись на то, что не является выпускником Йельского университета и не имеет специальной подготовки. Оправдание оказалось неубедительным, и в течение нескольких месяцев после этого Дуайт находился в депрессии. Амхерст и Чикагский университет также тщетно добивались его назначения.
Настоящей страстью Морроу была политика. Он отказывался от партнерства с Морганом, опасаясь, что это окажется политическим препятствием - как оказалось, вполне обоснованно. Британский пресс-барон лорд Бивербрук как-то сказал ему, что если бы он был англичанином, то уже был бы министром. Это замечание преследовало и огорчало его. Поначалу избрание Калвина Кулиджа казалось удачей, и Морроу прочили на пост секретаря казначейства и другие должности, которые так и не были реализованы. "Моя мать была расстроена и довольно горько переживала по этому поводу", - рассказывала его дочь. "Она считала, что отец ни о чем не просил". Морроу говорил своим детям, что нужно соблюдать "Правило 6 - не относиться к себе слишком серьезно!". И все же Морроу воспринимали каждую неудачу всерьез.
Можно предположить, что Кулидж держался от Морроу на расстоянии самозащиты. "С тех пор как г-н Кулидж стал президентом, г-н Морроу, разумеется, был частым гостем в Белом доме", - писал Айви Ли, который был консультантом по рекламе банка Моргана, а также Рокфеллеров. "Открытым секретом является то, что президент неоднократно консультировался с ним". Гарольд Николсон, напротив, утверждал, что Кулидж звонил Морроу только один раз в период с 1923 по 1929 год. Документы Морроу позволяют предположить, что истина лежит посередине, а комментарий Никольсона ближе к истине. Кулидж хотел назначить Морроу, а не Паркера Гилберта генеральным агентом в Германии и уступил только после предупреждения посла США в Германии. Очевидно, что некоторые советники Кулиджа опасались клейма, связанного с партнером Моргана.
Возможно, чтобы смягчить общественное мнение для назначения, Кулидж в 1925 г. поручил Морроу возглавить совет, изучающий применение самолетов для национальной обороны. Впервые Кулидж упомянул об этом в письме к Морроу через несколько дней после инаугурации, но официально Морроу узнал об этом из воскресных газет в сентябре. Совет директоров Morrow разработал планы использования самолетов в армии и на флоте. В 1925 г. Дэниел и Гарри Гуггенхаймы - друзья Дуайта еще со времен его работы в компании Kennecott Copper - создали специальный фонд в размере 3 млн. долл. для развития авиации. Через Морроу они уговорили Кулиджа принять деньги от имени правительства для ускорения разработки самолетов.
Во время работы в Авиационном совете Дуайт Морроу подружился с молодым Чарльзом Линдбергом. По документам Морроу, именно партнеры Моргана в конечном итоге оплатили исторический полет Линдберга в Париж на борту самолета "Дух Сент-Луиса". Согласно первоначальной схеме, Линдберг планировал принять участие в конкурсе на получение премии Ортейга в размере 25 000 долларов США, учрежденной для награждения первого беспосадочного перелета между Нью-Йорком и Парижем. Таким образом, поездка должна была быть самоокупаемой. Линдберг внес 2 тыс. долларов, а ряд других спонсоров из Сент-Луиса добавили по 1 тыс. или 500 долларов. В общей сложности они собрали 8 500 долларов США в виде подписки на кредит в 15 000 долларов США, взятый в банке Сент-Луиса. Затем, торопясь первым пересечь Атлантику, Линдберг решил, что не может позволить себе некоторые задержки, которых требовала премия Ортейга, и лишился своего шанса. В июне 1927 г. один из спонсоров из Сент-Луиса, брокер Гарри Ф. Найт, сообщил Морроу, что стоимость исторического перелета составила 16-17 тыс. долл. Партнеры Моргана внесли 10 500 долларов, что позволило не только погасить банковский кредит, но и вернуть Линдбергу его собственные инвестиции в размере 2 000 долларов.
Когда Линдберг совершил триумфальную поездку в Вашингтон, Кулидж пригласил его остановиться в качестве гостя во временном Белом доме на Дюпон-Серкл. Президент видел, что известность Линдберга сделает его главной силой в зарождающейся индустрии авиаперевозок, поэтому он пригласил в гости и Морроу. Морроу и Линдберг сразу же понравились друг другу. Будучи попечителем Фонда Дэниела Гуггенхайма по развитию аэронавтики, Морроу познакомил Линдберга с Гарри Гуггенхаймом, который спонсировал трехмесячное турне Линдберга на лайнере "Дух Сент-Луиса". Морроу стал личным финансовым советником Линдберга.
Пока Морроузы жили во временном Белом доме, Кулидж предложил Дуайту стать послом в Мексике. Дуайт был неспокоен в "23 Wall" и, по-видимому, сообщил Кулиджу о своем желании уйти. Предложение о должности посла было оформлено через месяц. Эта должность была не просто костью, брошенной с запозданием старому другу, а крайне деликатным назначением. Как сказал позднее Кулидж, "трудно представить себе более трудное назначение". Но у мистера Морроу никогда не было вкуса к мнимой борьбе".
Американские католики и нефтяники ратовали за разрыв дипломатических отношений с Мексикой, а некоторые призывали к военному вторжению. Государственный секретарь Келлог уже осудил режим президента Плутарко Элиаса Каллеса как "большевистскую угрозу". В глазах американцев Мексика совершила множество грехов. Она национализировала церковную собственность и закрыла католические школы, допустила дефолт по внешнему долгу, потребовала от нефтяных компаний обменять права собственности на государственные концессии, а также конфисковала принадлежащие американцам земли без компенсации. Газеты называли
