Седьмой круг ада - Игорь Болгарин

– Сейчас все время кто-то в кого-то стреляет, – неопределенно ответил Кольцов.

– Мы сейчас повернем, но вам туда, ближе к центру, не следует. Лучше выйдите здесь. – Женщина наклонилась почти к его уху, как можно тише добавила: – И уходите. Я не уверена, что извозчик не скажет, где вы вышли.

– Благодарю вас за заботу.

Пролетка остановилась, Кольцов спрыгнул на землю.

– К сожалению, ничем больше не могу вам помочь, – искренне сказала женщина. – Разве что… может, вам нужны деньги?

– Нет-нет, спасибо.

Он подождал, пока пролетка тронется, и шагнул в сторону, в тень от мощных кустов расцветающей сирени. Проводив взглядом скрывающуюся за углом пролетку, с благодарностью подумал о выручившей его женщине. «Интересно, кто она? И за кого меня приняла? Русская женщина, она всегда кого-то спасает… Ну, спасибо!»

Вокруг было тихо, лишь пронзительно надрывались сверчки. У него даже появилась возможность обдумать случившееся. Как объяснить налет на явку?

Первая мысль: не он ли привел хвост? Шаг за шагом проследил весь прошедший день. Нет, слежку за собой он нигде не почувствовал. Значит, следили не за ним, а за явкой. И когда он вошел туда, замкнули кольцо.

И все же ему удалось уйти. А Кузьма Николаевич остался там…

Что же дальше? Надо было кого-то предупредить, что явка провалена. Ведь кто-то, не зная, придет туда – и будет схвачен. Но кого предупредить? Он никого здесь не знает, явок у него нет. Надо пробираться в Севастополь. Но вероятность попасться на глаза патрулям сейчас, среди ночи, была крайне велика. И все же ничего другого у него не оставалось.

Осторожно двигаясь по улицам, внимательно глядя по сторонам, он пробирался к окраине города. Решение созрело такое: добраться до Джиен-Софу, к знакомому татарину, и уже оттуда завтра-послезавтра – в Севастополь на поиски Красильникова.

Глава тридцать пятая

Непривычное многолюдье царило в Чесменском дворце. Офицеры разных званий стояли тесными группками в просторном вестибюле, звенели шпорами на лестнице, прогуливались, приглушенно разговаривая, по коридорам. Было среди них немало казаков – сотники, есаулы, полковники. Несложно было догадаться по их далеко не щегольскому виду, что это не паркетные шаркуны из штаба казачьего корпуса, а фронтовики.

В приемной Вильчевского предельно любезный адъютант объяснил Фролову, что генерал чрезвычайно занят. Фролов, выслушав его, рассеянно кивнул:

– Да-да, понимаю… Но вы, штабс-капитан, все же доложите обо мне и передайте его превосходительству, что я по важному, не терпящему отлагательств делу. Как знать, возможно, он и сделает для меня исключение.

Из генеральского кабинета адъютант вернулся быстро – хмурый, с красными пятнами на скулах.

– Его превосходительство ожидает вас.

«Кажется, досталось штабс-капитану за то, что не догадался соврать, будто генерала нет», – усмехнулся про себя Фролов, направляясь в кабинет.

Принял его Вильчевский, впрочем, радушно, но сразу сказал:

– Помилуй бог, голова кругом идет! Знаете, я даже распорядился, чтобы меня не соединяли с супругой, если позвонит. – Он виновато развел руками, показал на заваленный бумагами стол: – Необходимо решить тысячу вопросов, и все, поверьте, безотлагательные.

– Понимаю, как вы сейчас загружены, – сказал Фролов, как бы невзначай подчеркивая слово «сейчас».

– Да-да, чрезмерно! – радуясь такому пониманию, подтвердил генерал. – И в ближайшие несколько дней облегчения не предвидится. Потому и хочу вас просить: давайте перенесем наш разговор на следующий раз. По-моему, у вас не было пока случая упрекнуть меня в невнимании к вам, не правда ли?

– Святая правда, – склонил голову Фролов. – Тем более что я пришел к вам сегодня не для разговора, а всего лишь… как бы это лучше выразиться… с жалобой, что ли?

– На кого же, если не секрет?

– На контрразведку, ваше превосходительство. – Фролов видел, как удивленно взлетели вверх брови генерала. – И даже точнее, на полковника Татищева.

– Вот как? – совсем изумился Вильчевский. – В чем же он перед вами провинился? И потом, я-то, как вы догадываетесь, к этому ведомству не имею никакого отношения.

– Я знаю.

– Так в чем дело?

Фролов ответил не сразу. На его лице стыло выражение нерешительности, словно он заранее предупреждал хозяина кабинета: и не хотелось бы говорить о неприятном, да что поделаешь… Расчетливая пауза Фролова окончательно встревожила генерала. Он спросил:

– Может, и я в чем-то провинился, Василий Борисович?

– Сейчас все объясню. В свое время мы с вами условились, что интересующий командующего документ, который находился у афериста Сергеева, нашим домом будет изъят из обращения.

– Совершенно верно.

– Скажите мне теперь, за все это время вы хоть раз слышали, что он где-то возник, что его кто-то кому-то предъявлял или даже показывал?

– Н-нет, – растерянно пожал плечами генерал и, не понимая, куда клонит Фролов, в нетерпении воскликнул: – Да говорите же, в чем дело?

– Третьего дня контрразведка устроила у меня в номере большой обыск… заглядывали повсюду, перерыли чемоданы…

Резкий телефонный звонок прервал Фролова. Генерал, извинившись, взял трубку. По его обрывочным репликам Фролов понял, что в Феодосийский и Керченский порты должно быть отправлено большое количество военного имущества.

Это окончательно утверждало в мысли: ставкой Врангеля что-то затевается, и с размахом. Дорого бы он дал за возможность перелистать документы, лежащие на столе Вильчевского! Когда генерал закончил телефонный разговор и поднял глаза, Фролов продолжил:

– Контрразведка не ограничилась обыском у меня в номере. Позавчера под видом ограбления обыскали и лично меня.

– Но почему вы думаете, что это была контрразведка?

– Если не грабители, то кто? – вопросом на вопрос ответил Фролов. – А что это были не грабители, можете мне поверить. Грабители сняли бы с меня эти перстни, не правда ли? Да и золотой брегет им был бы нелишним. – И он извлек из жилетного кармана и подержал на весу изящный золотой брегет, украшенный каменьями.

– А что же с бумагой? Они нашли ее? – спросил наконец Вильчевский.

– Нет, конечно! – улыбнулся Фролов. – Я предполагал…

Дверь распахнулась, и в кабинет стремительно, без доклада вошел широкоплечий казачий полковник. С ходу, не обращая внимания на Фролова, возбужденно заговорил:

– Господин генерал! Это же форменное безобразие, и я решительно прошу вас вмешаться! Интенданты занимаются только кубанцами, но ведь мой кавполк выступает раньше…

Возможно, в своей запальчивости он сказал бы и еще что-то, но Вильчевский резко оборвал его: