Инквизитор - Черил Фрэнклин

— Да, — не без гордости ответил Нгури. — Я измерял количество реланина. Он почти полностью нейтрализован.

— Нет, — возразил Джейс, нахмурившись еще сильнее. — Семена мутируют. Уровень реланина увеличивается. — Он перевел взгляд с пакета на свою руку и с явным усилием подавил дрожь.

Нгури взял у Джейса пакет, внимательно обследовал его и провел им вдоль головных узлов.

— Возможно, — щелкнул он.

Джейс поднял взгляд на свисавшие сверху корневые усики.

— Даже если поле крее'ва запрограммировано на постоянное действие, окончательный эффект зависит от окружающей среды и существ, на которые распространяется это поле. Когда эти внешние элементы изменяются, действие крее'ва уменьшается, создавая новую стабильность.

— Разумеется, — отозвался Нгури с видом преподавателя, одобряющего способного студента.

— Вы связали программирование крее'ва с реланином — самым активным элементом. Поэтому крее'ва не может стабилизироваться.

Нгури медленно кивнул:

— Нестабильность предшествовала влиянию крее'ва и сейчас взаимодействует с ней. Риск широко распространенной мутации появился, как только релавид смешался со смолой. Крее'ва стабилизируется, но Стромви должна измениться. Я знал это, когда началась «вахта смерти».

Тори и Нгета пораженно уставились на него.

Джейс заговорил странным чужим голосом:

— Я снова недооценил вас, не так ли, Нгури? Крее'ва уже начала повторное заражение. Здесь, где ее действие наиболее сильно, эффект уже виден. Реланин создается быстрее, чем поглощался.

— Скорость первоначальных эффектов действия крее'ва продолжает меня удивлять, — отозвался Нгури, бросив на стол пакет с семенами. — Я хотел бы, чтобы полный цикл изменений осуществился с такой же скоростью.

— Значит, Стромви стабилизируется, — медленно произнес Джейс.

— Постепенно, — согласился Нгури с утвердительным щелчком.

— Когда вы осознали, как быстро и разрушительно крее'ва видоизменяет релавид, вы начали модифицировать вашу первоначальную программу. Вы намеревались дать тем из нас, кто был инфицирован первым вирусом, возможность стабилизации.

— …если вы быстро покинете Стромви…

— …и спасемся от продолжающегося действия крее'ва.

— Вы всегда были способным учеником, Джейс-ли.

— Пожалуйста, перестаньте поздравлять друг друга, — резко вмешалась Нгета. — Вы оба сделали свое дело, но результаты скажутся не на вас одних. Как насчет моей дочери? Почтенный муж, если у тебя нет плана ее безопасного возвращения к нам…

Нгури снова помрачнел.

— Как я мог предвидеть подобную хитрость инквизитора-соли? — промолвил он, отступив от Тори, которая с ужасом подумала, что это резкое движение, возможно, означает конец их дружбы. — Я не знал, как это сделать, Нгета-ли. Я не знаю, сколько из нас выживут, но на Стромви не осталось бы ничего, если бы я не воспользовался этой штукой. — Он положил широкую ладонь на крее'ва.

Джейс покачал головой.

— Вы не согласны? — тихо спросила Тори.

— Как и Нгури, я не знаю, — ответил он. — Я не стал бы использовать крее'ва. Но мое нежелание, возможно, было бы всего лишь трусостью.

— Соглашайтесь или не соглашайтесь с моим суждением, Джейс-ли, — со знакомой раздражительностью сказал Нгури. — Перестаньте все приписывать вашей несуществующей слабости. У вас оказалось достаточно смелости, чтобы рисковать жизнью, спасая чужую планету.

— Я сделал бесполезный жест, пытаясь защитить тех, кто не нуждался в моей помощи. Это послужит мне уроком, — промолвил Джейс. Нгури что-то проворчал.

Внезапно раздался грохот, и пещера содрогнулась.

— Звуковой шок? — спросила Тори, стараясь говорить тихо, хотя знала, что это успокаивает только ее собственные нервы.

— Взрыв на поверхности планеты, — быстро возразил Джейс. В стене пещеры возникла широкая трещина. Грохот быстро стих, сменившись негромким рокотанием. Пол пещеры покачивался, и Тори ухватилась за Нгури.

— Это не ко времени, — заметил Нгури, передав крее'ва Джейсу и взяв ботанический анализатор. Он быстро щелкал, даже говоря с соли, и Нгета передавала расширенную версию его сообщения для стромви. — Часть южных пещер давно неустойчива, — мрачно пояснил Нгури, выталкивая Тори перед собой из начавшей осыпаться комнаты.

Плетеные орнаменты соскользнули со стен туннеля, обнажив треснувшую глину. Одна из секций туннеля обрушилась, и трое молодых стромви уже раскапывали ее. Земля снова задрожала — паническое щелканье сопровождалось криком боли.

— Нгесену раздавило задние ноги, — перевела Нгета и двинулась в направлении ведущих раскопки.

— Не пытайтесь тащить его сюда! — крикнул Джейс, вложив в голос всю властную убедительность Сессерды. — Эта часть туннеля вот-вот рухнет. Нгета, пускай они подберутся к Нгесену с южной стороны. Рушится не южная сеть пещер, а дом Ходжа вместе с окружающими строениями. — Нгета и трое молодых стромви осторожно выбрались из норы, когда Нгури щелкнул, подтверждая слова Джейса. — Нгури, здесь есть еще один вход?

— Ни одного, доступного для соли, — ответил Нгури.

— Мы можем вынести их, мастер Нгури, — предложил один из молодых стромви и наклонился, подставив Тори крепкую спину. Его товарищ повторил то же движение перед Джейсом, который молча принял предложение.

— Вы — Нгев, не так ли? — спросила Тори, пытаясь безопасно разместиться среди твердых мышц и крепкого шейного гребня юного стромви.

— Да, мисс Тори, — удивленно ответил он.

— Нгина мне много о вас рассказывала.

Нгев сгорбился от смущения, едва не сбросив Тори.

— В самом деле? — робко спросил он.

— Моя дочь знает этого юнца? — осведомился Нгури. Он передал анализатор из своих усталых рук в сильные молодые руки Нгева.

Тори ощутила, как Нгев напрягся под пристальным взглядом Нгури. Молодой стромви неуверенно и бессвязно защелкал. Тори почти сожалела о своих словах.

— Наша дочь знает его очень хорошо, — бросила Нгета через плечо, избавив Нгева от необходимости отвечать, — как и ты давно заметил бы, если бы не был так поглощен своей работой.

Нгури издал быструю последовательность щелчков, которую Тори не успела разобрать, но оставил Нгева и подошел к своей жене. Нгев тотчас расслабился.

Молодой стромви передвигался более плавно, чем ожидала Тори, хотя поездку едва ли можно было назвать приятной. Корневые усики и свисающие волокна постоянно задевали Тори. Шкура Нгева была скользкой, и ей приходилось цепляться за нее изо всех сил, царапая руки браслетами. Она с ужасом ожидала по-настоящему трудных участков пути.

Стены туннеля дрожали вместе с бледными корневыми отростками, но Нгев без колебаний двинулся в темный крутой проход. Тори закрыла глаза, оберегая их от густой едкой смолы. Она не знала, кружится ли у нее голова от тряски или от внутренних биохимических процессов. Она только надеялась, что плотная шкура приятеля Нгева сможет защитить его от обжигающих прикосновений Джейса Слейда.

Земля дрожала так сильно, что даже молодой стромви начал спотыкаться. Куски глиняной облицовки падали со стен, демонстрируя замысловатую растительную технологию стромви — разные виды корней служили архитектурной опорой, средствами связи, регуляторами окружающей среды и источником удовлетворения всех нужд стромви, от пищи и одежды до лекарств и художественного вдохновения. Туннель начал походить скорее на сложный лабиринт проводов ксиани, чем на примитивное сооружение простых и дружелюбных сельских жителей, и Тори осознала, насколько же она воспринимала опыт и знания стромви как нечто само собой разумеющееся.

Тори вцепилась в Нгева, когда он начал подъем по почти вертикальному стволу прохода. Корни тянули ее назад. Ногти Нгева скрипели, пронзая слои блестящей смолы. Дверь, открывающаяся вниз, распахнулась под весом Нгева, и он вместе с Тори выбрался наружу. Сравнительно сухой воздух на поверхности планеты хлынул в изголодавшиеся легкие соли, которые болели от замедленной адаптации, вызванной ослабленным действием реланина.

Зубы Нгева быстро разрезали заросли винограда, прикрывающие редко используемый вход. Внезапный свет едва не ослепил Тори. Она быстро заморгала, слыша раздраженное бормотание Нгури. Ощутив поток нагретого воздуха, Тори поняла, что источником света является огонь. Она неловко слезла со спины Нгева и встала рядом с ним и Нгетой, наблюдавшей за горящей фермой Ходжа.

Колонны портика сверкали, как свечи, — самое яркое пламя вырывалось из кабинета Бирка. Огонь переливался оранжевыми, зелеными и бирюзовыми красками, щелкая раскаленной смолой и разгораясь все сильнее. Из пламенеющего ада доносился звон лопавшегося хрусталя. Темный столб дыма тянулся вверх.