Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса - Jamique

— Я… если б я знал.

— О чём?

— Что ты моя сестра. Я бы сообразил, что ты тоже можешь…

— Ничего бы ты не сообразил, — сказала Лея. — Ничего сверх того, что вложили тебе в голову эти болваны. Которые нас чуть не довели до инцеста.

— Я… сожалею, — сказал Люк машинально. И тут понял — и внутренне сжался. Возможные результаты манипуляций и умолчаний Бена он с такой стороны никогда не рассматривал. А стоило бы.

Он подошёл и сел рядом.

— Я тоже сожалею, — сказала Лея и вдруг резко сжала руку. Отброшенный мяч взорвался на полпути. — Вот так. И это тоже оказалось просто. Я всю жизнь так могла. Двигать предметы, слышать голоса. И дело не в том, что я двигаю предметы, — она быстро повернулась к Люку. — Но, когда я это совершаю, со мной что-то происходит. Каждый раз. Я… я начинаю дышать. Существовать. Быть. Быть собой. Настоящей. Понимаешь?

— Да.

— Да ничего ты не понимаешь! Твой Бен…

— А при чём здесь Бен? Меня зовут Люк Скайуокер, а не Бен Кеноби. Не замечаешь разницы?

— Не всегда, — ответила Лея. — А иногда вообще не замечала.

— А я — между тобой, Бейлом и Мотмой.

— Да, — она вдруг улыбнулась. — Ты прав, братишка. Нам, пожалуй, стоит познакомиться заново, — она протянула ему руку. — Лея.

Люк ухмыльнулся и пожал её.

— Люк, — ответил он. — С фамилиями у нас пока туго?

Лея подумала.

— А я не против фамилии Скайуокер, — сказала она. — В общем, династия. Я думаю, мне помогут переоформить документы.

— Да и я не против, — кивнул Люк.

Они выпустили руки друг друга, задумчиво друг на друга посмотрели.

— Вот так оно и бывает, — неопределённо сказала Лея. — Когда твоя природа выползает из-под… Не удивляюсь, что Бейл так трясся… Кстати, ты знаешь, что он жив?

— Бе-эйл?

— Да.

— Он супермен?

— Он трус и предатель, — сухо ответила Лея. — Он сбежал с Альдераана. И когда планету взорвали, его там не было.

— Ччч… ситх.

— Ситх? — взвилась Лея. — Не ситх, а… — не найдя термина, она просто выругалась. Люк с уважением на неё посмотрел. — Эта тварь… с поехавшими мозгами…

— Не знаю, — ответил Люк. — По-моему, мозги у них как раз-таки никуда не ехали. По-моему, они всё очень грамотно просчитали.

— Я не могу понять, — сказала Лея, явно не слушая его. — Он меня любил? Или он меня использовал?

— Не знаю, — тихо ответил Люк. — Проще всего было бы сказать: «использовал», но… Это как с Беном. Я знаю, он меня использовал. Но ты знаешь… пока мы летели в корабле… на Альдераан… Я знаю, что, не смотря ни на что, он ко мне привязался.

— Внезапно вспыхнувшие отеческие чувства не помешали ему исполнить свой долг, — с ядовитой насмешкой прокомментировала Лея.

— Бен замкнул меня на себе, — сухо ответил Люк. — Я знаю. Мы разобрались. Я знаю, что он использовал мои мозги. И всё же…

— Стой. Ты это о чём?

— О том, что Оби-Ван и Йода развили мои способности ровно настолько, чтобы замкнуть их на себе, — ответил Люк. — И я ничего в мире Силы не чувствовал. Кроме них. И кроме того, что они мне внушали. Мы вместе с отцом разобрались в этом. И всё же…

— Вейдер тебе это сказал?

— Я сам почувствовал, — Люк вздёрнул плечи. — Мне жаль.

— А я себя не жалею.

— Мне жаль не себя. Бена.

Лея вгляделась в него.

— С чего это вдруг?

— Не знаю. Просто жаль. Потому что всё это слишком отвратительно.

— Я не понимаю твоей логики.

— А её нет, — Люк пожал плечами. — Мне просто его жаль.

— Не смотря ни на что?

— Именно поэтому.

— Ты меня сбиваешь с толку.

— Я сам себя сбиваю. Но… понимаешь… я ведь знаю. Чувствую. В нём… в Оби-Ване — остался человек. Подо всем этим спудом. И человеку этому — плохо. Я вот… я могу ото всего этого освободиться. И быть счастливым. А он… куда он уйдёт от себя?

— Что-то в этой галактике очень любят несчастненьких, — ухмыльнулась Лея. — Например, мой несчастный приёмный отец. О ужас. Дама сердца ему отказала. Власти у него оказалось — пшик. И только дочь той, кого он любил от того, кого он ненавидел, скрашивала его печальные дни…

— Лея.

— Что?

— Я ведь не о Бейле.

— Ну, о Бене. Тот тоже когда-то сделал свой выбор.

— Нет. Неверно. Ты не понимаешь. Этот выбор сделали за него. И… заставили этому выбору подчиниться. Я-то знаю. Со мной то же самое.

— Причём это то же самое проделал всё тот же Бен!

— Да. И ещё Йода. Понимаешь, это цепочка. Дурная зависимость. Когда каждый по этой цепи передаёт свою несвободу другому. Оби-Вану нечего мне было передавать. Кроме своей несвободы. У него не было ничего больше. Ты это понимаешь?

— Братишка, ты хочешь понять всех и вся? И простить?

— Но ведь отец жив. Непоправимого не случилось. И поэтому я могу подумать и…

— Братишка, — жёсткое лицо Леи неожиданно смягчилось, — и тебя такого хотят сделать ситхом?

— Да не хотят! — Люк засмеялся. — Мне отец сказал, что они раскрывают природу, а не ломают людей… Что я похож на его мать, мою бабку, — он с невероятной гордостью посмотрел на Лею. — Он мне про неё много рассказал. Он… он принимает меня такого. Я для него неопасен. Потому что я его люблю.

— С ума все съехали, — сказала Лея. — Тоже мне, огонёк… А вот я прощать не умею, — сказала она задумчиво. — Никому и ничего. Палпатин поступил умно, когда пошёл ко мне сам. На Вейдера у меня аллергия. Не прощаю людей, которые меня видели слабой. Что ты смеёшься?

— А ты себе возьми фамилию Вейдер.

— А… не, не возьму. Если ты намекаешь на то, что у нас с ним похожи реакции…

— Да не похожи, а в точку.

— …то это совсем не повод, чтобы дружески обнявшись, уйти в закат. Скорей наоборот. Такие как мы, друг друга не переносят. На одной территории, — она задумалась и замолчала. — Удивительно ставит мозги ощущение себя настоящей, — пробормотала она. — Только это отнюдь не означает мир, дружбу и всеобщую любовь. Напротив…

— Возможно, — кивнул Люк. — Для тебя — так. А со мной по-другому. Я ведь другой. Понимаешь?

— Да.

Сестра смотрела на брата. Медленно кивнула. Раскрыла ладонь. Остатки мяча, похожие на лохматый цветок, вспорхнули с пола и опустились прямо в ладонь.

— Что-то изменилось?

Она кивнула:

— Изменилась я.

— Ты такая же резкая.

Она пожала плечами.

— Я не о характере.

— А о чём?

— Обо всём сразу, — она вздохнула, закрыла глаза, вновь открыла. — Почему бы не сказать? В моей голове меняют друг друга геологические пласты. В моей душе — тоже. Панцирь убран. И глаза стали видеть. Понимаешь ли, дело не в сломе мировоззрения, а в аккуратной маленькой такой фигне — я стала видеть. Мир стал другой. И я стала осознавать себя другой. На фоне того, что со мной происходит, вся эта импо-ребельская грызня — такая мелочь… — она откинула голову и рассмеялась переливчато-горловым смехом. — Не знаю, что ты там нашёл в своей голове. А я в своей нашло глубочайшее чувство неполноценности. О котором даже не подозревала. Не чувство. Ощущение. Я ведь ощущала, что слепа. Мне было тесно и душно. И плохо. И всё это билось, как птица — в коробке из картона. И всё никак не могло начать дышать. И закрывало слепые газа и било. Мир, чтобы ему стало так же больно. Людей — по той же причине. Врагов. Нет, дело, конечно, не только в этом. Бить я умею и люблю. Но это стимулировало, и как, мою эту… вечную непримиримость. Мне просто не хватало жизни, — она смотрела невидящими глазами перед собой. — Что-то было нужно. Бой, война. Я и воевала.

Она невесело усмехнулась и пожала плечами.

— А мне не нужна война, — сказал Люк. — Но я воюю. А должен примирять.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю.

— Что-то странное происходит вокруг, — сказала Лея. Не о Люке. — Жаль, не могу понять.

— Я чувствую тоже, — Люк кивнул. — И, к сожалению, тоже очень смутно.

Они переглянулись.

— Достаёт быть первоклашкой в возрасте студента? — спросила Лея.

— Ага.

— Меня тоже. Я вот подумала…

— Да?

— Если нам позвонить…

— Связаться?

— С императором и Вейдером. Потому что…

— Да, я бы тоже не прочь получить информацию о мире. Потому что сам её не могу добывать. Хотя…

— Что?

— Ничего, — ответил Люк. — То есть, что-то есть точно. Но это слишком неопределённо. И это касается только меня.

— Тебя?

— Да. Потому что это связано с Оби-Ваном.

— А при чём тут этот старый козёл?

— При том, что это мой учитель.

— Который учил тебя неделю?

— Нет. Четыре года как минимум. Не бою. Он… строил мою жизнь. И я… строился. И мы связаны друг с другом. Хотим мы этого или нет. И я за него в ответе.

— Ты — за него?

— Да, — ответил Люк. — Потому что он будет слушать только меня.