Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт - Фаня Шифман

Кошель Шибушич снова вернулся к поискам места под хоть каким-то солнышком, открывая то один, то другой бизнесы, которые у него исправно прогорали.

Единственно, с чем ему, в конце концов, повезло – это с женитьбой на дочери некоего европейского бизнесмена, который пригрел молодую семью и увёз его из Арцены. Там, на просторах Европы, следы Кошеля (превратившегося из Шауля Шибушича в Пауля Себича) затерялись.

Точно так же бесследно (в те дни хотелось верить!.. – навсегда) исчез из Арцены Коба Арпадофель, и никто не знал, где в следующий раз вынырнет и зловеще сверкнёт его левый глаз-прожектор. Дани Кастахич договорился о месте юриста в лос-анджелесском филиале фирмы "Флайерплейт", где ему удалось надёжно "лечь на дно" в самый разгар следствия по всем вышеупомянутым делам. Уж он-то как юрист ощущал всей своей сверхчувствительной шкурой, что его непревзойдённые таланты ему и его приятелям на сей раз могут выйти боком. Неожиданно всплыли подробности первой операции дубонов, связанной с налётом на магазин спорттоваров Иммануэля и ликвидацией этого небольшого, но процветающего бизнеса, и это Кастахича нервировало более всего. Спасибо Джозефу Мегеду – он протянул некогда процветавшему арценскому адвокату спасительный канат. Мезимотес и Пительман исчезли, чтобы в скором времени обнаружиться в одном из закрытых городков на Юге Арцены. Чем они там занимались, никого не интересовало – а напрасно!

Первое время после похорон Моти Мория взяла на себя заботу о сестре и матери.

Потеряв дом в ораковевшей Меирии, брать Арье и Амихай пытались возродить свой бизнес в Неве-Меирии, где жила семья Мории, но там дело, по понятным причинам, которые Арье изложил Джозефу, не пошло. И им пришлось перебраться в один из недорогих пригородов Эрании, где проживала в основном беднота, поближе к матери и овдовевшей сестре. После развода Амихай с 10-летним Идо поселился в доме у брата. Об устройстве своей расколотой жизни он даже думать не хотел, жил как бы по инерции, только ради сына, которого надо было поднять на ноги. Также он чувствовал свой долг перед старшими, Нахуми и Лиорой, которые жили и учились в Неве-Меирии.

Кое-как устроившись, братья старались материально поддержать двух несчастных женщин – маму и старшую сестру. Именно для этого они и поселились в том же городке, одном из недорогих предместий Эрании, где Рути нашла и сняла себе и маме маленькую квартирку. Коттедж в Эрании-Далет отпугивал Рути, жить там она не могла и не хотела. Ей удалось сдать дом семье бывших коллег покойного мужа.

Так Рути и старая Хана зажили вдвоём своей вдовьей жизнью. Когда Рути узнала, что из их дома в Эрании-Далет исчезло её пианино, она была в таком шоке, что на несколько лет забросила музыку, живя на крохотную вдовью пенсию и доходы со сдачи коттеджа – этого им с матерью хватало. Она занималась хозяйством, а то подолгу сидела и смотрела в окно. Порой она проникалась безумной надеждой, что сейчас появятся или Моти, или её мальчики, или Ширли вернётся из Неве-Меирии…

Дочка Ширли, из-за которой, она была уверена, все беды в их семье и начались…

Потом встряхивалась – "мол, что это со мной?" – и шла на кухню, или к стиральной машине.

Главным досугом Рути в то время было рассматривание альбомов с фотокарточками, на которых были изображены её красавец Мотеле и детки, маленькие, сладкие, любимые. Хана садилась рядом с нею, и они обе рассматривали альбомы, в том числе и старые альбомы Магидовичей. Они долго рассматривали старые фотографии: первенца Йоси, который в 16 лет ушёл из семьи, и умерших в раннем детстве, до рождения Рути, близнецов, и маленькой Рути, и Арье с Амихаем, и Мории. После рассматривания альбомов обе снова садились к окну и смотрели, смотрели, смотрели…

Так они коротали дни…

За неделю до свадьбы Ренаны и Ирми неожиданно, без предупреждения, появился Бенци. Он вошёл в дом, когда Ренана накрывала на стол к обеду, на который были приглашены все Неэманы. Она обернулась на тихие шаги и с некоторым недоумением воззрилась на вошедшего. Это был совершенно седой, сутулый мужчина, потрёпанная одежда на нём висела, как на вешалке. На осунувшемся лице выделялись обвисшие щёки, от чего лицо казалось лицом печального клоуна. Она уже открыла рот, чтобы спросить: "Вам кого, адони?" – и в этот момент вошедший улыбнулся. Ренана вгляделась в каре-зеленоватые глаза, словно ставшие ещё больше на осунувшемся лице, и узнала немного кривую, печальную, но всё ту же "чеширскую" улыбку вошедшего. Она громко, на весь дом закричала: "Па-па!!! Папочка!!! Это ты???" – бросилась к нему навстречу, громко и горько рыдая. Услышав её истерические рыдания, прибежали Нехама, близнецы, Шилат с Бухи, за ними – Ирми, Хели с Максимом и Неэманы-старшие.

После первых объятий близнецы тут же бросились обзванивать всех, кого можно, извещая о возвращении отца. Три дня подряд в доме Доронов-Ханани двери не закрывались – всем не терпелось увидеть Бенци, поприветствовать его и пожать ему руку. Женщины успокаивали Нехаму, которая то плакала, то смеялась и старалась не отходить от мужа. Натан с Шошаной и четверо их младших сыновей, как только их известили, тут же прибыли и до самой свадьбы все дни проводили в доме Бенци, не отходя от вернувшегося сына и брата ни на шаг. Шошана и остальные четыре невестки старались, чем только можно, помочь Нехаме и Ренане.

Рав Давид первые два часа после возвращения Бенци нервно мерил шагами салон и повторял: "Я знал, что всё разъяснится! Я всегда верил в нашу власть… Я знал…".

Рувик, поначалу неотрывно молча глядел на отца и порывался, и одновременно боялся задавать ему вопросы. Услышав повторяемые дедом странные, по его мнению, слова, он обернулся и пристально поглядел на деда, пробормотал: "Ну да! Раханут… вот во что ты верил!" Шмулик, поймав взгляд своего близнеца, услышав его злое бормотанье, почувствовал, что тот на грани взрыва. Он подошёл к деду и мягко начал уговаривать его успокоиться, сесть и почитать хвалебные молитвы и псалмы, и для верности сам к нему присоединился и постепенно привлёк не только Рувика, но и двоюродных братьев.

Ширли узнала о возвращении Бенци поздно вечером, когда ей позвонила Ренана и, смеясь и плача, в эйфорической истерике, сообщила об этом. Ширли в какой-то момент даже начала опасаться за рассудок подруги, не зная, как её успокоить.

Узнав, что Бенци вернулся, Ширли пребывала в нерешительности, не зная, удобно ли теперь ей появиться в доме Доронов, сильно пострадавших от её родных братьев, вправе ли она пойти на свадьбу подруги. Она решила посоветоваться с Хели. Та грустно усмехнулась и проговорила: "Милая, не говори глупостей! Ты была с нами в самое тяжёлое время, ты должна быть с нами и в радости, сколь бы неполной и горькой она ни была!.. И потом – ты же получила приглашение, у тебя очень важная функция свидетельницы! И твои кузены тоже приглашены, и вообще все Магидовичи, и Бен-Шило! Значит…" На свадьбе Ирми и Максим объявили всей Неве-Меирии, что навет лопнул, и Бенци Дорон полностью оправдан, что вызвало бурную радость всех обитателей посёлка.