Лаки - Джеки Коллинз

«Но это больше не твой отель, – напомнил ей внутренний голос. – Ты продала свою долю, убежала. Так почему ты должна знать? И вообще, какое тебе дело».

Да, черт побери. Какое ей дело? Разве Ленни Голден занимает хоть какое-нибудь место в ее жизни? Ну, трахнулась – велика важность. Секс есть секс, и вообще очень жаль, что они опять встретились.

Неужели? Да, конечно.

После обеда часть гостей собралась на берег в ночные клубы.

– Я хочу идти, – объявила Олимпия Ленни. Она довольно нанюхалась и чувствовала в себе силы веселиться хоть всю ночь напролет.

Он, напротив, начинал ощущать на себе действие длительного перелета, не говоря уже о напряжении, которое испытал, отсидев обед прямо напротив Лаки.

– Я – пас, – сообщил он.

– Ну уж ничего подобного! – сердито заявила Олимпия. – Ты гулял целый день, пока я здесь торчала одна. А теперь мы идем по ночным клубам, и давай-ка пошевеливайся!

– Не разговаривай со мной таким тоном, – сердито ответил он.

– Я буду разговаривать с тобой таким тоном, каким мне угодно, – фыркнула Олимпия.

Ленни уставился на женщину, ставшую его женой. Маленькие голубые глазки на пухлом розовом лице. На ее накрашенных губах играла ехидная ухмылка, светлые кудряшки растрепались и поникли. Да, Джесс определенно права. Приступ сумасшествия.

– Слушай, – сказал он ровным и спокойным голосом. – Можешь разговаривать таким образом с кем тебе угодно, но никогда не смей говорить со мной, как с куском дерьма. Уяснила?

Олимпия не собиралась сдаваться. Она откинула волосы назад.

– Как я понимаю, ты не хочешь идти, – высокомерно молвила она. – Ну так я пойду и без тебя.

– Желаю приятно провести время.

– Непременно, – бросила она и гордо удалилась.

В каюте неподалеку Лаки пожаловалась Димитрию на головную боль. Он только обрадовался, что она остается.

Франческа, конечно, была готова и полна желания и сил. Она не стала интересоваться желаниями Горация.

– Ты останешься здесь, – сообщила она ему. – Ты же сам знаешь, как ненавидишь ночные клубы.

Поскольку Алису никто не приглашал, она решила сделать хорошую мину при дурной игре.

– Я поухаживаю за Горацием, – вызвалась она.

Франческа не обратила не нее внимания – она вообще имела привычку игнорировать окружающих, за исключением Димитрия.

Дженкинс и Флафф Уайлдер решили идти. Сауд и его графиня – тоже.

Сьюзан сказала:

– Да.

Джино сказал:

– Нет.

Она с радостью бы отправилась без него, но он не предложил, и она скрепя сердце осталась. Графиня такая интересная женщина, и ей хотелось узнать о ней как можно больше.

Как только ночные гуляки удалились, Джино пожелал всем спокойной ночи и вместе со Сьюзан ушел в свою каюту. Лаки чувствовала, что Ленни как магнитом притягивает ее взгляд. Он не отвел глаз. Алиса потчевала Горация историями из жизни Лас-Вегаса. Она имела все, что ей требовалось для счастья – внимательного слушателя и неограниченный запас «гранд маринер» – ее любимого напитка.

Ленни мотнул головой в сторону двери.

Лаки кивнула в ответ.

– Спокойной всем ночи, – весело сказала она и ушла.

Ленни досчитал до десяти и тоже встал.

– Ой! – по-девичьи захихикала Алиса. – Ты что, оставляешь нас одних? Я не уверена, что смогу отвечать за свои поступки, если окажусь наедине с таким привлекательным мужчиной.

Ленни не знал, какую из ее ролей он ненавидел больше – заботливой матери или кокетливой девочки.

Выйдя на палубу, он огляделся в поисках Лаки. Она стояла, опершись о барьер, и курила сигарету. Ее темные глаза внимательно смотрели на приближающегося Ленни.

– Мир теснее, чем мы полагаем, – промолвила она тихо. – Нам следовало бы оставить все так, как было в Лас-Вегасе. Возникло бы меньше сложностей.

Он многое мог бы сказать ей. Например, для начала: «Зачем ты велела прогнать меня?» Но слова путались у него в голове. Он просто хотел обнять ее.

Она глубоко затянулась сигаретой и щелчком бросила ее за борт. Не говоря больше ни слова, будто заранее все решив, они прижались друг к другу, словно ничего более естественного нельзя было вообразить. Всю усталость, все напряжение вечера у него как рукой сняло.

Она целовала его, ласкала языком его язык, ее руки нежно гладили его лицо, затем в спешке страсти скользнули вниз по его телу.

Отвечая на ее поцелуи, он освободил ее груди из плена тоненькой блузки.

– Я хочу тебя, – бормотал он. – Всегда, везде я хочу тебя.

Лаки слабым жестом попыталась оттолкнуть его. Она не хотела прогонять Ленни. Он пробуждал в ней давно уснувшие чувства. Он доводил ее до такой степени возбуждения, о которой она уже забыла. Он звал ее в опасное путешествие, и она не находила в себе силы отказаться.

Они молча целовались и ласкали друг друга, пока не настала уже его очередь отпрянуть.

– Ты что, нарочно меня дразнишь? – спросил он хриплым голосом.

– Я никогда не дразню, – ответила она, расстегивая молнию на его брюках и опускаясь на колени. – Никогда.

И он взлетел до вершин рая, и вновь оказался на земле.

– О Боже! – воскликнул Ленни. Он знавал хороший секс, плохой секс, посредственный секс, но никогда не испытывал ничего столь эротичного и волнующего, как с Лаки Сантанджело.

– Весь обед я мечтала об этом, – ее глаза блестели в темноте. – Нечто вроде подарка на прощание.

– Эй, леди, если вы так прощаетесь, хотел бы я узнать, как вы здороваетесь.

Она не засмеялась.

– Я действительно прощаюсь. Никому из нас не нужны проблемы. Сегодня мы вдвоем видели сон... сказочный сон. А теперь нам пора вернуться в реальный мир.

– Ты смеешься надо мной? – Он схватил ее за руки. – Ты действительно любишь того старика, твоего мужа, или вышла за него по расчету?

– Не твое дело, – резко ответила она. – И, если уж мы начали задавать вопросы, почему ты связался с Олимпией? Тебя покорил ее очаровательный характер или ее астрономический банковский счет?

Он смял ее в объятиях, заставил прогнуться назад и склонил голову к ее груди.

– Нет! – вскричала она.

– Да, – настаивал он. – О да, да.

Она обо всем забыла в его руках. Что-то случилось с ней. Никогда после Марко она не испытывала такой страсти. А Марко умер пять лет назад...

Она чувствовала испуг и одновременно восторг. Все доводы разума развеялись как туман, когда он с силой прижал ее к себе. И она снова хотела его.

Капитан Пратт, скрючившись на четвереньках на верхней палубе, едва не свалился за борт. «Он уж эти богатые! Они ничем не отличаются от всех прочих. Интересно, что сказал бы мистер Станислопулос о происходящем?»

А впрочем, что он мог сказать? Только сегодня днем Димитрий Станислопулос отвел свою уродливую Ферн в кабинет, и они пробыли там больше часа, спустив шторы на окнах и вывесив на дверь табличку «Не беспокоить». Неудивительно, что его жена «пошла налево». Возможно, она ничего не получает от старого грека – он все отдает своей подружке.