Паладин развивает территорию. Том V - Greever

— Как ты можешь видеть: он немного «особенный». — Не отрывая взгляда от Пети, сказал дворф Лапидусу. — Петенька, дорогой. Этот человек ничего не начинал. Он просто висел на ленте, как и все свинки вокруг.

— Кхееее. Мы делать работа, а он меня колоть. — Вытянул мальчик руку в сторону подвешенного полицейского в указательном жесте. — Я идти в сторона, откуда укол, а он тут висеть и орать!

— Петенька, как же он мог тебя уколоть на расстоянии, разве он «быть рядом с Петя»?

— Нет. Мы быть один. — Не прекратив рыдать ни на миг, он сел на пол по-турецки, а левой рукой высморкался на пол, зажав ноздрю.

— Извините его, детектив Лапидус, он на самом деле добрый мальчик. — И сразу после этих слов снова обратился он к мяснику: — Так ответь мне, дружище, почему ты хотел убить этого человека, он не стоял рядом с тобой, а потому не уколол тебя. Да и орать на производстве — это не преступление.

— Моя простить! — Словно по команде Петя припал к полу в самом низком поклоне, что только мог сделать. — Моя больше так не будем!

— То-то же, Петя. А вы, детектив, принимаете его извинения? — Опустив палец, что всё это время держал поднятым по направлению к полицейскому, он сделал круговые движения ладонью, как бы призывая того заговорить.

— Н-нет. Петя, я же говорил, что я твой друг! Я не могу на тебя злиться! — Случайно проорал детектив, сам того не ожидая.

— Чудесно! — Хлопнул в ладоши дворф. Едва его ладони коснулись друг друга и прозвучал звук, как телохранитель сделал другой выпад, выхватив предварительно шашку, что висела на поясе, и перерубил путы на ногах полицейского, отчего тот полетел вниз.

Встреченная затылком полицейского земля приняла того, щедро одарив головной болью, а тело, затёкшее от висения в неестественной позе, прибавило радости их воссоединению.

Повалившись на бетонный пол, Лапидус попытался двинуть ногами, но всё так же был вынужден принимать неудобную позу, потому как шашкой перерубили только те части верёвки, что были прикреплены к крюку, а путы, державшие тело, остались нетронутыми.

— Етить! Ах… Благодарю!

— Всегда пожалуйста. — Вложив шашку в ножны, телохранитель пошел в сторону Пети и помог тому встать поудобнее, приводя того в «порядок». Дворф же присел на корточки возле головы детектива и, заглянув ему в левый глаз, правого видеть он не мог, ведь Лапидус лежал лицом вниз, а голову держал повёрнутой влево, обратился к нему: — Бриен заперла тут двоих. Где ещё один человек?

Конвейерная лента с тушами продвинулась ещё на одну тушу вперед. Это заставило Лапидуса непреднамеренно сглотнуть ком, который образовался у него в горле от осознания того, как вовремя явились эти люди:

— Дальше по ленте, висел за этим поворотом. — Он попытался указать головой в нужном направлении, но вышло только немного поцарапать лицо о шероховатости пола.

— Чудесно. — Встав на ноги, дворф двинулся в сторону напарника.

«Фух! Кажется, пронесло…» — только и крутилось в голове детектива.

Обогнув тушу, что преграждала ему путь, безбородый мужчина направился в направлении другого узника, что так заботливо ожидал его. Подвешенный точно так же, как и напарник, Барнэлл слышал каждое слово и звук, что были произнесены в этом цеху.

«Хорошо, что мне хватило уровня развития, иначе нельзя было бы предположить чего ожидать.» Правда, едва он завидел, кто приближается к нему неспешным шагом, сердце полицейского ускорило свой ритм.

«Не может быть! Почему именно он⁈ Крепостной — не самая большая проблема, Аккрист тебя дери!»

— Молодой человек, вот мы и снова встретились. — Натянутая улыбка, отсутствие бороды, монокль, сланцы на босые ноги и шорты с подтяжками, натянутыми поверх белоснежной майки. Это мог бы быть обычный отдыхающий курортной зоны Балтес, если бы не ориентировки с портретом гражданина, что были развешены по всем вотчинам в империи. — Как же вас угораздило влипнуть в неприятности?

— Не могу знать, ваше превосходительство. Я выпивал в баре, как вдруг проснулся в этом месте.

— Ой-ой-ой, какая незадача! Благородный муж, так просто зашедший в одно из моих заведений, был отправлен на бойню, словно грязная свинья. Не чувствуете ли вы иронии в произошедшем, а, легавая свинья? — Снова присев на корточки, только уже перед другим детективом, дворф расплылся в улыбке, отчего показались его, местами золотые, зубы. Слегка похлопав того по руке, он, не дожидаясь ответа на явную провокацию, продолжил: — Зачем было оскорблять мою ненаглядную Бриен? Ты ведь знаешь, как она реагирует на слово «орк».

— Ничего не могу поделать с собой, сударь. Воспитание предписывает мне не врать особам прекрасного пола. — Только и мог съязвить в ответ детектив.

— Ха-ха-ха-ха! А ты забавный. — Утерев проступившие от смеха слезы воротом майки, дворф продолжил. — Я спасу твою жизнь и на этот раз, не переживай. Я староста в семье Бри, а потому обязан следить за многим. Убийство полицейских не принесёт пользы моему делу, за вас будут мстить, и оно мне не нужно.

Почесав немного подбородок, дворф дал себе несколько секунд на подумать.

— Предлагаю сделку.

Конвейер снова проехал на одну тушу вперёд, отчего дворф, развернувшись на девяносто градусов, последовал за детективом в повороте ленты.

— Кажется, сейчас было место твоего друга, если бы мы не пришли, он бы уже коптился. Ха-ха-ха!

— Не вижу в этом ничего смешного. — Сквозь зубы процедил Барн.

В мгновение переменившись в лице, староста посмотрел на детектива бешеными глазами, отчего монокль выпал и повис на цепочке.

— Не смей перечить мне, отброс. — Помолчав секунд пять, дворф вернулся к своему шутливому тону. — Ты, может быть, хочешь занять его место? — Барнэлл закрыл глаза и покачал головой. — Вот и славно!

Дворф поднялся на ноги и начал расхаживать взад-вперёд перед детективом.

— Вы поедете со мной, а я гарантирую, что моя семья больше не будет иметь к вам никаких претензий, если вы не будете угрожать нашему существованию, идёт?

Он перевёл взгляд на детектива, но руку держал на поясе, где висел ремень с кобурой, в которой хранился штатный полицейский арбалет.

— У меня нет выбора, конечно же я согласен. — Всё так же через зубы проговорил Барнэлл.

— Ха! Выбор есть всегда, мальчик мой, выбор есть всегда. — Он выхватил арбалет и