Смертельно прекрасна - Эшли Дьюал

— Так кто же ты? — Женщина дергает меня на себя, и мы сталкиваемся разъяренными, похожими взглядами. Помещение трещит по швам. В огромные окна врезаются свирепые порывы ветра, а вода в бассейне штормит и вспыхивает, будто горячие гейзеры. — Кто ты?

— Я — исключение.

— Исключение…

— Да. И мне все равно, что мне придется сделать, чтобы избавиться от тебя.

— Я живу вечно, — шипит женщина и растягивает губы в сумасшедшей ухмылке.

— Ничто не вечно, — отвечаю я, выгнувшись, словно змея. — И ты умрешь.

Я думаю о том, как стекла взрываются, впускают в помещение ветер и заледеневшие капли дождя, но замечаю улыбку на лице Меган. Она прикусывает губу и протягивает:

— Маленькая взрывательница. Так нравится звук битого стекла?

— Да, — восклицаю я и решительно отталкиваю женщину от себя.

Одна моя рука взмывает вверх, а другая тянется к Мэтту… Я нагибаюсь всем телом и словно притягиваю к себе ветви деревьев, бьющие по окнам! У же в следующее мгновение в помещение врываются острые прутья, подчиняющиеся моим мыслям, они накидываются на Доротею и Хейзел, позволяя парню вырваться на свободу, а затем направляются к мисс фон Страттен, однако не достигают цели. Женщина останавливает их, вытянув руку. Тихо щелкает пальцами, и корни уже несутся ко мне, намереваясь, выпотрошить внутренности.

Ловко уворачиваюсь, падаю на колени и ударяю рукой по кафелю, представляя, как он трескается и покрывается огромными щелями. Тут же земля под ногами фон Страттен вздрагивает, и женщина едва не падает, потеряв равновесие. Я пользуюсь заминкой. Лихо вскакиваю на ноги, взмахиваю руками и, стиснув зубы, приподнимаю воду из бассейна, не понимая до конца, что вообще делаю! Вода превращается в огромную, прозрачную волну, и я с криком обрушиваю ее на женщину, надеясь, что волна отнесет ее от меня как можно дальше, однако фон Страттен поднимает руки, словно распятая, и созданное мною цунами превращается в белую пыль, пронесшуюся мимо нее.

— Ари, сзади! — Кричит Мэтт, и я послушно оборачиваюсь. С разъяренным воплем на меня накидывается Хейзел. В руках у нее сверкает нож. И, к счастью, разрезает он воздух, а не мое горло. Я покачиваюсь в сторону и с размаху ударяю женщину по груди. Нож в ту же секунду вылетает из ее пальцев, перекручивается в воздухе и приземляется на другой стороне бассейна. Хейзел же не останавливается. В иступленной ярости нападает на меня, рычит и дергается, будто бы дикий монстр, и мне приходится избавиться от нее, приказав ветвям овиться вокруг ее ног, рук и горла.

— Это последняя возможность, — грохочет голос Меган фон Страттен. Тяжело дыша, я оборачиваюсь и вижу, как ведьма выпрямляет спину. Она прожигает во мне дыру, она во мне пытается отыскать слабости, но я не боюсь. Не боюсь! И моя уверенность не на шутку распыляет женщину, отчего выражение на ее лице становится дьявольски прекрасным.

— Ты не сломишь меня, — рычу я, — я буду бороться.

— Ты думаешь, что будешь. Тебе кажется, что у тебя хватит сил.

— У меня хватит сил.

— У мертвых нет сил, Ариадна.

— Я не умру.

— Он умрет. — Ледяным голосом отрезает фон Страттен. — Ты убьешь его, потому что решила, что отличаешься от других. Что ты особенная! А я милосердная. И я спрошу тебя еще раз: ты согласна отдать свою душу Хозяину?

— Нет. — Хриплю я и надвигаюсь на женщину, растянув губы в оскале. — Я никогда не буду служить Люциферу. Я никогда не буду его марионеткой! Потому что я — исклю…

Женщина обрывает меня на полуслове. Взмахивает рукой и отрезает:

— Доротея.

Я даже не оборачиваюсь. Я слышу свист неугомонного ветра. Я слышу глухой удар. Но я уверена, что это очередной трюк. Очередная уловка. Я не смотрю назад. Я смотрю на Меган фон Страттен, на ее черные, бездонные глаза и продолжаю улыбаться, ощущая себя непоколебимой, смелой, свободной, сильной. А затем мне становится холодно.

Боль пронзает туловище. Я растерянно опускаю взгляд вниз и хватаюсь пальцами за живот. В ту же секунду на ладони выливается густая и темно-красная кровь, словно кто-то проехался невероятно острым лезвием по моей коже. Поднимаю дрожащий подбородок.

— Ты такая, как все, — говорит Меган фон Страттен и проходит мимо. И я слышу, как ее каблуки оглушительно стучат по кафелю, ощущаю проступившие на глазах слезы, и не шевелюсь. Хватаю губами воздух и пытаюсь унять дрожь в руках. — Ты — не исключение.

Я молчу. Нахожу в себе силы обернуться и вижу Мэттью, который, как и я, держится руками за туловище. Кровь скатывается по его белой сорочке, штанам, накапливается под ногами, образуя густую лужу, и внутри у меня все переворачивается. Что я натворила.

— Нет, — срывается с моих губ, — она не блефовала, боже, не блефовала.

Я пытаюсь сойти с места, я должна сойти с этого чертова места! Но я падаю.

Ударяюсь щекой о кафель, и ядовитый звон проносится между висков, спутав между собой мысли, чувства, желания и воспоминания. Все смешивается, и я слышу крик и знаю, что он принадлежит человеку, к которому я стремилась, возможно, последние пару минут, а, возможно, и всю жизнь. Но он слишком далеко. Содрогаюсь от боли, кровь выливается изо рта, слезы вспыхивают на глазах, но я все равно вижу, как Мэттью валится на колени, как его голова безвольно повисает, а ветер играет с густыми волосами. Он шепчет мое имя и смотрит вверх, будто пытается увидеть меня в воздухе, но я здесь, Мэтт, я здесь. Я тяну к нему руку. Она скользит по окровавленной, мокрой плитке, но так и не дотягивается до него. Мэтт падает с оглушающим грохотом, который разбивает меня, сжигает, превращает в пыль и развивает по ветру. Я плачу, трясусь в ужасных конвульсиях, сжимающих тело, и тянусь к нему, тянусь, тянусь. Я должна прикоснуться к Мэтту до того, как закрою глаза!

Я должна, пожалуйста, я должна! Но этого не происходит… Наши руки застывают в нескольких сантиметрах друг от друга, и я проваливаюсь в темноту.

ГЛАВА 25. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ПУСТОТУ

Я стою в темноте и слышу тихую музыку.

Отдаленная, будто эхо, она плавает и разносится по пустоте, что окружает меня и ко мне в мысли проникает. Музыка обнимает меня, успокаивает и согревает, как шерстяное одеяло. Она помогает мне сойти с места, тянет к свету, что горит впереди, и уверяет, что я должна переставлять ноги, должна идти сквозь темноту и не останавливаться.

Тогда я найду то, что ищу. Тогда я обрету покой.

Мелодия потрескивает, словно старая пластинка сопротивляется и с трудом крутится под иглой патефона, но я все равно наслаждаюсь музыкой, ведущей меня сквозь пустоту к единственному светлому пятну, и, подойдя ближе, понимаю, что это дом.