Все пули мимо - Виталий Забирко

- Напомни-ка мне, пожалуйста, - вкрадчиво начинаю, - как там у вас вопрос на референдуме звучал перед отделением Украины?

- За вильну та нэзалэжну Украйину... - тянет он по-хохляцки.

- Та-ак... - соглашаюсь, но тут же его дожимаю: - А дальше?

- В составе СССР... - убитым голосом заканчивает хохол почему-то по-русски.

- Ага! - ловлю его на слове. - Значит, надо понимать, первую половину вы осуществили. А как теперь насчёт второй?

- Ну... Цэ трэба обмиркуваты... - начинает юлить.

- Ты мне эти хохляцкие штучки брось! - рычу в трубку. - Нечего, понимаешь, Мазепу из себя корчить, пора Богдана Хмельницкого изображать! Просёк?

- Зрозумив... - эхом откликается хохол.

- А если "зразумел", то готовь свой самолёт. И как президент Белоруссии тебе звякнет, пулей лети, куда он укажет. Ты меня понял?!

- А як же... - шелестом доносится из трубки.

С президентом Белоруссии проще было. Тот мужик свой, раньше нашего власть твёрдую, хоть и помягче нашей, у себя установил. Так что Пупсику его совсем чуть-чуть дожать потребовалось.

Проваландался я ещё с часок в кабинете, чтоб дать время хохлу собраться и в Белоруссию вылететь, по Кремлю неприкаянно побродил, а затем, сказавшись больным, к себе в усадьбу уехал. Мог бы, конечно, и молча, согласно своему положению, слинять, но вдруг Сашку срочно для чего-то понадоблюсь? Хотя в последнее время он редко ко мне обращается, сам страной "рулюет"...

Приехал домой, машину отпустил, и только она за ограду выехала, как я тут же Рудина вызвал и приказал срочно "тень" на усадьбу пригнать. И десяти минут не прошло, как вертолёт на площадку в усадьбе приземлился.

Алиска моему раннему приезду обрадовалась, мол, наконец-то как нормальная семья день вдвоём проведём. Но как вертолёт приземляющийся увидела, глаза выпучила. Действительно, вид у боевой машины впечатляющий. Мало того, что фюзеляж под акулу с зубами ощеренными размалёван, так "тень" ещё ракетами подвесными ощетинилась.

- А это что? - со страхом Алиска спрашивает.

- Да тут поездка одна мне предстоит, - небрежно бросаю.

- Ку-уда? - белеет лицом она. И по страху, в глазах трепещущему, просекаю, что о моём визите в казацкую республику мятежную почему-то думает. Будто я как главнокомандующий армию нашу в атаку поведу.

Дура! Это раньше князья во главе войска на басурмана ходили - сейчас не те времена...

- Куда, куда... По бабам! - ёрничаю.

Однако шутка до неё не доходит. Смотрит на меня глазами коровьими, и, вижу, слёзы в них собираются. То ли за жизнь мою боится, то ли измене моей предстоящей не рада.

- Не переживай и дурного в голову не бери, - в щёку её чмокаю. - По делам государственным лечу. Завтра из газет всё узнаешь.

Забираюсь быстренько в "тень" и координаты Беловежской Пущи Егорычу сообщаю. Надо, понимаешь, дела завершать там, где они начинались.

Конечно, удобства в салоне пассажирском "тени" минимальные - кресла такие, как в городском автобусе, - но и то, слава богу, что на чём сидеть нашлось. Зато какой фурор внешним видом машины на хохла и сябра произведу! Небось, похлеще, чем на Алиску.

И точно - приземлились мы в этой самой Беловежской пуще, а оба президента восточнославянских, меня встречающих, хавалки поразевали, "тень" впервые увидев. Впрочем, оправились тут же, рукопожатиями со мной обменялись да словами приветственными. Белорус, тот ничего из себя выглядит, бодренький, а вот украинец чегой-то смурной, бледный, со взглядом потухшим. Видно, настолько идея о едином государстве для него чужда, что когда Пупсик её в мозги ему внедрил, ничего личного не осталось. Кукла, одним словом.

- Предлагаю сразу обсудить все аспекты нашего объединения, приступает без обиняков к официальной части белорус.

- А чего тут обсуждать? - морщусь недовольно и Пупсика к разговору подключаю. - Бумаги готовь, и подписывать будем.

- Хорошо, Борис Макарович, - линяет с лица белорус, Пупсиком в момент охмурённый, и жестом кому-то из лиц, его сопровождающих, приказывает к исполнению приступить. Метётся тот в особняк, что веник электрический.

В общем, пока мы неспешно к дому дефилировали да в зал для подписания документа исторического поднимались, бумаги были уже готовы. Сели мы за стол, оба президента не глядя документ архиважный подмахнули - точно Пупсик их руками водил, - а я всё-таки прочитал.

Нормальный пакт о воссоединении государств получился - даже лучше, чем я ожидал. Понятно, редактора из МИДа над ним трудились, естественно, под "патронажем" Пупсика. Союзом Восточнославянских Государств теперь мы будем. СВСГ. Главенство в нём, само собой, России отведено, а Украина с Белоруссией в новое государство в качестве своего рода губерний вливаются, без всякого намёка на самоуправление.

Подмахнул документ и я.

Затем под вспышки блицев пресс-службы встали мы, друг другу папочки вручили, расцеловались троекратно, по-славянски. А потом белорус, на правах хозяина, слово хвалебное по торжественному случаю воссоединения восточных славян на полчаса закатил. Типа того, что, мол, мы одной крови, и друг без друга нам никак нельзя.

Моя речуха короткой была.

- Дело сделано, - бросил фразу историческую.

А хохол ничего не сказал. Что он в состоянии прострации сказать может? Да и не спрашивал никто у него ничего.

Казалось бы, теперь и веселью безудержному через край бить положено, однако ни фига не происходит. Начали всех шампанским обносить, но и оно настроение не улучшило. Президент хохляцкий бокал за бокалом бездумно садит, а глаза как были оловянными, так и остаются. Ни искры жизни в них не появляется. Марионетка, ни дать, ни взять. А белорус, как оказалось, ва-аще трезвенник. Пригубил бокал за компанию и всё. Да и лица, их сопровождающие, тоже словно как в ступоре полном находятся - вроде как с завтрашнего дня они все не у дел оказываются. Какое уж тут веселье... Ну а для меня шампанское не напиток.

Так что покрутился я с полчасика среди всеобщего смура и к вертолёту с папочкой всемирного значения под мышкой чухнул.

- Основа государству заложена, - высокопарно попрощался, - пора за работу.

Летим назад, а настроение у меня почему-то аховое. Вот, свершил дело эпохальное, думаю, но почему мне так грустно? Может, атмосфера Беловежья повлияла? Слякотно здесь, промозгло, да и вечер поздний уже, а я сутки почти не спал...

А спецназовцы, меня сопровождающие, между тем что на иголках сидят, улыбками сияют и взглядами вроде как командира своего к чему-то подначивают.

Поднимаю я глаза на полковника и вопрошаю устало:

- Что сказать, Егорыч, хочешь?

- Да вот, - мнётся, улыбку гася, - думаем мы, чего это вы, Борис Макарович, такой грустный? Неужели ничего не получилось?