Обратный отсчет - Олекса Белобров

— А чего это наши молчат, если до них каких-то триста метров? — От скверного предчувствия у Хантера похолодел затылок. — Все на броню! — рявкнул он. — Вперед, к нашим!

Жуткое зрелище ожидало их возле одинокого бронетранспортера: изрезанные, изрешеченные трупы товарищей, следы дикой, отчаянной, последней схватки — не на жизнь, а на смерть… И повсюду — кровь, кровь, кровь. Погибли все. Исчезло оружие, и «Мальвина» тоже исчезла: на том месте, где лежала ракета в своем контейнере, виднелись свежие следы все того же «Захара».

— Товарищ капитан! — выкрикнул Фрол, осматривавший БТР. — Один «каскадер» живой! — Из-под колес машины вытащили чудом уцелевшего, израненного и окровавленного механика-водителя в шлемофоне. Он слабо стонал и лишь после укола промедола ненадолго пришел в себя.

— Серега! — вспомнил капитан имя «каскадера». — Что здесь произошло?!

— Навалилось их из темноты не меньше сотни… — прохрипел механик. — Со всех сторон… Мы дрались до последнего, но куда там… Даже до рации не успели добраться — в «броню» граната влетела… Потом такая бойня началась… Они же, как тараканы, лезут со всех сторон… — «Каскадер» сплюнул кровь. — Я… видел… они «Мальвину» на «зилок»… на руках загрузили и покатили… Стингера раненого скрутили уздечками…. и тоже в кузов забросили… Радовались… офицера захватили… знает ТТХ ракеты… — Парень захлебнулся кровью, мучительно закашлялся и умолк.

— Серега, скажи! — взмолился Хантер, едва сдерживаясь, чтобы не завыть от душевной боли и отчаяния. — Куда они поехали, какой дорогой?! Вас же учили, вы же обязаны знать пушту, дари, фарси… Ну, говори же!!! — Уже вне себя, он схватил «каскадера» за отвороты комбеза и с силой встряхнул.

— Они разделились, — со стоном выдавил механик, почти теряя сознание. — «Захар» со Стингером и охраной пойдет… как я понял… «мандэх» реки… А тот «дух», что к вам, капитан, приезжал… он вместе с отцом возвращается напрямик…коротким путем… Вы уж меня простите… — Раненый начинал бредить. — Не уберегли мы ваших пацанов, не сумели…

— Все на броню! — приказал Петренко. — Идем за ЗИЛ-157, где находится раненый старший лейтенант Скрыпник! «Захар» — машина надежная, но тихоходная, ночью, «мандэхом», душманам непросто добраться к своему кишлаку, в обход всех дорог. Раненого «каскадера» забираем с собой, у нас есть еще промедол, перебинтуем раны, может, и выживет… Не знаю, сколько там «духов» на машине и чем они вооружены. Но задача у нас одна — догнать и отбить Стингера! А еще я уверен — «Песняры» перехватят Найгуля, и будет ему харап… Вперед, механик! Я сам буду показывать дорогу, потому как более-менее ориентируюсь в этой местности!

Взревев спаренными двигателями, БТР двинулся в темноте в направлении пакистанской границы. Тем временем раненого перевязали и вкатили еще один шприц-тюбик промедола. Александр откинул каску на спину, натянул шлемофон и вышел в эфир.

— Хантер вызывает всех, кто его слышит, — преодолевая тупую боль в груди, проговорил он. — Повторяю — всех, кто слышит! — полетел над горами и долинами отчаянный SOS.

Невольно вспомнились события годичной давности, когда он отчаянно взывал о помощи, лежа на залитом кровью пляже.

Одновременно откликнулись Тайфун, Дыня и Корн. Понимая, что счет идет на минуты и времени в обрез, Хантер не стал кодировать сообщение, передав все открытым текстом.

Стингер тяжело ранен и захвачен, его люди расстреляны и изрублены кинжалами, за исключением механика-водителя, который сейчас находится в десантном отделении Хантеровой «брони»… Царандоевская «точка» полностью вырезана, на ее месте оставлена засада, в которую попал и сам Хантер. Кроме всего прочего, боеприпас исчез…

К концу своего доклада, уже немного успокоившись, капитан заговорил осторожнее. Карабас-Барабас, сообщил он, судя по всему, является большим любителем музыки, в частности, творчества ВИА «Песняры», поэтому в ближайшее время намерен посетить их концерт. Хантер в данное время настойчиво разыскивает потерянную им «Мальвину», полюбившую, как ни странно, ночные водные процедуры…

— Вас понял, Хантер! — металлическим голосом, спокойно ответил Дыня. — «Песняры» подготовили замечательную концертную программу! Гарантирую аншлаг! Конец связи! — Командир первой роты вышел из эфира.

— Хантер! — хрипло закричал в наушниках Чабаненко. — Я Тайфун! Делю «раритеты» пополам — три «коробочки» доставлю тебе лично, а четыре подарю солистам «Песняров»! Держись! Не лезь в самое пекло, помни про обратный отсчет! И не спеши, не спеши, не спеши! — шаманил в эфире земляк, хотя сейчас был как раз тот самый случай, когда требовалось спешить изо всех сил.

— Вас понял, Тайфун! — Хантер обрадовался подкреплению. Целых три бронеобъекта — это вам не шутки!

— Вперед, механик! — возбужденно скомандовал он, спустившись вниз.

— Товарищ капитан! — Сержант Фролов испуганно уставился на него. — Да вы же весь в крови! — указал он на руку офицера.

— Это не моя, — отмахнулся Хантер и застыл — из рукава ручьем хлынула кровь, совершенно свежая, залив весь полик отделения управления.

Ее было много, слишком много… Рукав стоял колом — кровь успела пропитать ткань и начинала сворачиваться. Фрол, взяв у капитана «медвежатник», осторожно обрезал насквозь пропитавшийся кровью рукав бушлата вместе с летней курткой и тельняшкой и стащил его, как гипс, через кисть.

Картинка открылась еще та. В предплечье правой руки неглубоко засела рикошетная пуля от ППШ, должно быть, отскочившая от бронежилета Ласточкина. Кожу и мышцы рядом с пулевой отметиной посекло осколками запала гранаты, неудачно брошенной радистом в горячке боя. Кровь хлестала вовсю, но Хантер, находившийся в возбуждении, а заодно и под действием промедола, ничего не замечал.

Сержант туго перетянул рану бинтом, тот на глазах потемнел и промок, а Фрол все мотал и мотал один бинт за другим, пока на руке не образовался новый рукав, темно-бурый, однако кровь как будто остановилась.

— Ну, совсем другое дело! — оживился капитан. — Теперь и воевать можно!.. Ох, нам бы Стингера отбить! — с тоской в голосе добавил он. — И черт бы с ней, с этой «Мальвиной»!

Это было чистейшей правдой — ему в самом деле было наплевать на эту ракету, пусть самую сверхсекретную, новейшую и смертоносную. Сейчас она для него просто не существовала. Жизнь молодого офицера — только это имело значение и заставляло его забывать о себе, о тех, кто мчался вместе с ним сквозь ночь на броне, и даже об Афродите…

3. «Кроме смерти, завязанной мертвым узлом…»

Уже светало, когда одинокий БТР, натужно завывая двигателями, настойчиво продвигался по обмелевшему руслу Вари-руд, пытаясь настичь вездеход. Тот прошел здесь совсем недавно — об этом свидетельствовали свежие следы, оставленные «Захаром» на галечных наносах. Глядя в бинокль и сверяясь с картой, капитан Петренко то и дело до крови прикусывал нижнюю губу — ему становилось все хуже. Стыли уши, щеки и виски, немели губы, мир колебался и плыл перед глазами. Он старался держаться, но с каждой минутой сил оставалось все меньше.

Один из «каскадеров» отдал ему свой шприц-тюбик с промедолом. Фрол вколол обезболивающее, и капитан на некоторое время вновь почувствовал себя «на коне». До кишлака Муравай оставалось около двух километров, когда он засек в бинокль «Захар» — отчаянно газуя и поднимая мутные буруны, вездеход пер против течения, погрузившись по самый бампер. Кузов был набит душманами — заметив преследование, они разразились воплями.

Затем они что-то подняли на руках. Хантер взглянул в бинокль и снова похолодел: это был Стингер — старший лейтенант Толя Скрыпник в своей «союзной» форме. Таким наглядным способом «духи» давали понять — если БТР откроет огонь, первым погибнет Стингер, а если не погибнет сразу, то все равно ему не жить.

— Хантер вызывает Тайфуна! — Капитан схватился за гарнитуру радиостанции, как за спасительную соломинку. — Вижу «Захара», наблюдаю Стингера. «Духи» прикрываются им, как щитом. До Муравая километр, принимаю решение — врываюсь в кишлак, освобождаю пленного силой!

— Я Давлет, я Давлет! — неожиданно зазвучал в эфире спокойный голос полковника Худайбердыева. — Приказываю — в кишлак не входить ни при каких обстоятельствах! Вас сожгут из гранатометов! Повторяю — в кишлак не входить! Запрещаю!

— Что же делать, рафик Давлет?! — в отчаянии прохрипел Хантер, понимая, что тот прав. — Они же замучают Стингера! И «Мальвина» у них!

— Приказываю: уничтожить «Мальвину» «Малюткой»! — неожиданно распорядился Худайбердыев. — Ближе, чем на полкилометра, к Мураваю не подходить! Действуй, Шекор, действуй! — В голосе, звучавшем в шлемофоне, слышалось сочувствие. — Стингера уже не вернуть! Так будет лучше для всех… Как понял меня?