Развитие советской авиации в предвоенный период (1938 год — первая половина 1941 года) - Алексей Степанов

Фронтовая группа ВВС включала в себя 16-ю СББ (скоростную бомбардировочную бригаду) — мощное ударное соединение в составе 13-го, 18-го, 54-го СБП; 18-й АБ из ее состава предписывалось выделить 31-й СБП в состав ВВС 3-й А и истребительным полком прикрывать г. Смоленск и аэродромы (Шаталово, Боровская); 56-й ИБ предписывалось выделить 10-й ИП в состав ВВС 10-й А и 35-й ИП — в состав 4-й А, а 4-й ИП должен был прикрывать 23-й стрелковый корпус[1558].

Третий ТБП (тяжелобомбардировочный полк) находился в резерве. Ему надлежало быть готовым к обеспечению частей ВВС воздушным транспортом, а с 17 сентября и ночью 18 сентября — к ночным бомбардировочным действиям.

Линия боевых действий определялась следующим образом: армейская авиация действовала до линии Свенцяны, Вильно, Слоним, Пинск, а фронтовая действовала до линии Гродно, Волковыск, Кобрин. Для бомбардировщиков напряженность вылетов на 17 сентября определялась не более одного, на 18 сентября — не более двух. Для истребителей на 17 сентября — не более трех, на 18 сентября — до четырех[1559]. Согласно Приложению к Приказу № 001, который подписали начальник штаба ВВС Белорусского фронта комбриг Шкурин и военком штаба ВВС батальонный комиссар Трубачев, командующий ВВС Белфронта приказал задачу и приказ довести до личного состава 16.09. в 19.00[1560].

ВВС армий и фронтовая группа Укрфронта имели следующий состав:

ВВС 12-й А — располагали 25-м и 28-м ИП из 59-й АБ; ВВС 6-й А — 69-м ИП из 69-й АБ и 2-м, 11-м ЛБП из 62-й АБ. Своей авиации не имела 5-я А ПВО Киева обеспечивала 22-я ИАБ. Фронтовая авиация располагала 10-й и 55-й СББ, 1-й АБ, 51-й ШАБ (штурмовой авиабригадой) в составе 3-го и 7-го ШАП; 34-й, 36-й, 44-й, 52-й ОРАЭ (отдельными разведывательными эскадрильями), 5-й и 8-й эскадрильями двухместных истребителей[1561].

Для войны с Польшей командование ВВС предполагало использовать самых лучших советских летчиков, имевших боевой опыт. Из района реки Халхин-Гол, где вплоть до середины сентября 1939 года шли ожесточенные бои между японскими и советскими войсками, срочно была переброшена на западные границы СССР группа летчиков-асов. Герой Советского Союза генерал-майор авиации Б.А. Смирнов описывал свое недоумение, когда в самый разгар боев с Японией ему и его боевым товарищам Г.К. Жуков предписал срочно вылетать в Москву. Согласно воспоминаниям Б.А. Смирнова, летчики были вызваны в Кремль, и И.В. Сталин изьявил желание поговорить с несколькими из них в своем кабинете. «Смушкевич выделил из группы шесть или семь человек Лакеева, Кравченко, Душкина, меня, Гусева и еще одного-двух летчиков — сейчас уже не помню кого», затем И.В. Сталин сообщил, что «каждому из нас придется принять участие в операции по освобождению западных областей Белоруссии и Украины, которую в ближайшие дни надлежит выполнить частям Красной армии»[1562].

При развертывании авиагруппировки против Польши погиб один из лучших советских летчиков, дважды Герой Советского Союза Сергей Грицевец, участник боев в Испании и на Халхин-Голе.

Вот содержание его последней телеграммы, отправленной из Смоленска жене Галине, которая ждала от него ребенка: «Долетели благополучно. Приступаем к работе. Не волнуйся. Жди письмо. Целую крепко. Твой Сережа». Эта телеграмма была получена в 21 час 50 минут 15 сентября 1939 года[1563].

С. Абросов сообщает следующую информацию о его последнем назначении: «Грицевец был назначен советником в истребительную авиабригаду, базировавшуюся в Орше. 16.09.39 г. в 19.07, за день до пересечения границы, получив задачу от командующего ВВС армии, на аэродром Балбасово вылетели 3 истребителя. В 19.50 на аэродроме столкнулись два приземлившихся самолета, которые пилотировали летчики-«испанцы» Сергей Грицевец и Петр Хара. Последнему посчастливилось уцелеть, а Грицевец погиб. Катастрофа произошла исключительно по вине капитана Хары. Сергей Грицевец так и не успел увидеть родное белорусское село Боровцы, захваченное Польшей в период Гражданской войны 1918–1920 гг.»[1564].

Боевые действия советской авиации в первый день начала войны против Польши характеризовались значительным количеством боевых вылетов, что можно рассмотреть на примере авиации Украинского фронта (См. Таблицу 64).

Обращает на себя внимание привлечение значительных сил истребительной авиации на прикрытие своих войск и тыловых объектов от предполагаемых налетов авиации противника — около 35 % от всех самолето-вылетов.

Основной задачей летчиков-истребителей Белорусского фронта в первый день боевых действий также было прикрытие наступающих советских войск, уничтожение живой силы и боевой техники противника. Ставилась также задача борьбы с авиацией. Но в реальности польская авиация уже не представляла опасности. Например, согласно документам Белорусского фронта, противодействия польская авиация практически не оказывала. Гораздо большие помехи представляла плохая погода. Так, из Разведсводки № 1 штаба ВВС Белфронта по состоянию на 23.00 17 сентября следовало: «Авиация противника ограничилась в течение 17.9. только отдельными разведывательными полетами и для вскрытия сосредоточения группировки и выдвижения наших частей, слабо проводила разведку наших аэродромов и боевой активности не проявляла»[1565]. Оперативная сводка № 001 штаба Белорусского фронта в Смоленске, составленная к 23.30 17 сентября, констатировала: «Боевая работа ВВС по неблагоприятным метеоусловиям (низкая облачность) ограничивалась разведкой противника и прикрытием действий своих войск»[1566]. Согласно сведениям о вылете частей ВВС 4-й А на выполнение боевого задания, 17 сентября несколько истребителей И-16 вернулись из-за плохой погоды[1567]. Согласно Оперсводке № 001 Штаба ВВС 4-й А за подписью начальника штаба ВВС 4-й А полковника Глухова, составленной по состоянию на 17.00 17 сентября 1939 года, истребители воздушных боев не проводили и потерь не несли. Задачу дня выполняли 23 экипажа И-16 и 18 экипажей И-15. Отмечались неблагоприятные метеоусловия: дожди, высота облачности — 50 — 150 м, видимость — 500 — 1000 м. Разведчики, совершившие 10 экипаже-вылетов, группировки противника не обнаружили. Делался вывод, что «в полосе действий ВС противника на аэродромах и в воздухе не было»[1568].

Столкновения в воздухе между советскими и польскими самолетами были эпизодическими. Так, согласно документам штаба Украинского фронта, в результате боевых действий 17 сентября один советский истребитель загорелся в воздухе, один СБ не вернулся на свой аэродром, один СБ в районе Ковеля был атакован польским истребителем[1569]. Известно также о гибели в этот день в воздушном бою младшего командира Я.И. Семина из 54-го СБП 16-й авиабригады из фронтовой группы ВВС Белорусского фронта.

Первое во Второй мировой войне соприкосновение в воздухе самолетов ВВС РККА и люфтваффе таюке произошло 17 сентября. Две пары немецких пилотов на самолетах Bf.109 из соединения I/JG 77 вылетели на «свободную охоту». Между 10.00. и 13.05. они выполняли патрульный полет в районе Львов — Рава-Русский — Перемышль. Одна из пар доложила о встрече с советскими истребителями И-16. Ни одна из сторон в бой не вступала[1570].

Командир бригады перехватчиков полковник С. Павликовский после получения информации о начале военных действий со стороны СССР отдал распоряжение сконцентрировать самолеты в Снятыни, у границы с Румынией. Около 16.00. командующий польской авиацией генерал Й. Заяц приказал, чтобы все исправные самолеты из боевых, учебных и резервных частей перелетали в Румынию на аэродром Черновицы. В соответствии с этим распоряжением уже между 16.00. и 1730. через границу перелетело 56 польских истребителей разных типов, 19 двухмоторных бомбардировщиков PZL.37 «Лось», 17 одномоторных легких бомбардировщиков и разведчиков типа PZL.23 «Карась», 18 разведчиков иных типов, в том числе новейших — «Чапла». Позднее границу пересекли самолеты различных типов, в основном учебные и пассажирские. Всего в Румынию перелетело около 300 машин. Также границу пересекли 10100 авиаторов и 2100 высококвалифицированных конструкторов, инженеров и других авиационных специалистов[1571].

Примечательно, что уже 19 сентября 1939 года, то есть на следующий день после окончания эвакуации остатков польских ВВС, посланник Румынии в СССР Николае Диану по поручению своего правительства посетил главу советского государства и наркома иностранных дел В.М. Молотова. Послу был задан вопрос «Не могут ли произойти, в связи с тем, что на территории Румынии находится польское правительство, главные военные руководители и 500 польских военных самолетов, какие-нибудь неожиданности для Советского Союза?»[1572]. Во время встречи с заведующим восточноевропейским отделом Наркомата иностранных дел СССР А.И. Лаврентьевым 25 сентября 1939 года Н. Диану сообщил: «Вместо названных т. Молотовым 500 самолетов в Румынии находится 150 самолетов, из них лишь 60 военных. Остальные самолеты — туристского и гражданского типа. Из названных военных самолетов много самолетов повреждено». Он также указал, что «самолеты и вооружения будут оставлены в Румынии в качестве компенсации за содержание интернированных солдат и за содержание беженцев»[1573]. Отметим, что румынская сторона несколько занизила общее количество польских самолетов, а также замолчала тот факт, что некоторые из них позже были использованы Румынией в войне с СССР на стороне Германии.