Погоня за сказкой - Юлия Григорьева

— Как ты могла такое подумать?! Я твои деньги отрабатываю честно.

Я не нашлась, что ответить. Истинное расстояние, как и курс до нашей цели мне были неизвестны. В конце концов, Вэй не виноват ни в штиле, в котором мы потеряли время, ни в том, что «Синяя Медуза» вынудила нас встать на ремонт в порт Тригара, как не мог предугадать и то, что градоправитель Ардоса все еще ждал его. Если Всевышний посчитал нужным, чтобы мы прошли через все это, значит, так оно и было нужно. К тому же меня успокоил Бонг, которого я однажды спросила, жив ли Дамиан. Лекарь некоторое время молчал, затем попросил какую-нибудь вещь моего мужа. При мне была лишь книга, которую читал лейтенант Литин, и я прихватила с собой в дорогу. Бонг взял ее, долго сидел с закрытыми глазами, поглаживая обложку, а после сказал:

— Жив.

— Ему больно? — я тревожилась, что мой супруг страдает от тягот плена. — Он страдает?

— Такого не чувствую, — ответил Бонг.

Я не спешила ни радоваться, ни огорчаться. Ответ мужчины мог означать, и как отсутствие у Дамиана сложностей, так и то, что этого лекарь просто не видит. Я попробовала уточнить, но Бонг ответил кратко:

— Я все сказал, — должно быть, он считал, что его ответы должны быть понятны с первого раза. Мне пришлось довольствоваться тем, что услышала.

Но после этого я как-то совсем успокоилась и решила просто продолжать доверять Лоету, все-таки он наш капитан, а не я. К тому же долгое плаванье меня не отягощало, напротив, я продолжала получать от него удовольствие. Меня хвалил Красавчик, отмечая появление силы в руках. После того, как съездила Вэю по физиономии, Эмил сказал, что гордится мной, и перешел к следующим ударам. Теперь я знала, куда и как следует бить по корпусу, даже опробовала пару ударов в одном из споров все на том же капитане. После этого нам с Красавчиком объявили перерыв в обучении.

Гордился мной и Самель. Правда, после того, как я случайно выкинула за борт один кинжал из его коллекции, кок приобрел для меня набор простых ножей в одном из портов, куда мы зашли на два дня, чтобы пополнить запас провизии, с ними я и упражнялась. Кузнечик был мной доволен давно, даже подарил склянку с ядом, которым смазывал острия своих дротиков. Я похвасталась Лоету. Вэй потер подбородок и подарок Кузнечика отнял, сказав, что мой пытливый до экспериментов ум может подтолкнуть меня к использованию яда. Я оскорбилась недоверием капитана, он остался неумолим.

Что касается фехтования, то я, наконец, заслужила похвалу капитана и, как поощрение, маленький урок с ним, как моим партнером. Впрочем, поощрение обернулось наказанием, потому что Лоет вышел из себя очень быстро и гонял меня по кораблю своей палкой, давая обидные и чувствительные удары по седалищу, как только я пропускала его выпад, а пропускала я часто. После этого я попросила больше никогда, никогда-никогда не поощрять меня собой.

— На тебя не угодишь, — оскорбился Лоет.

— Да я же вся в синяках! — возмутилась я.

— Без шишек не приходит опыт, — нравоучительно произнес пират. — И я еще делаю скидку на то, что ты женщина. — Должно быть, после этого я должна была рассыпаться в благодарностях, но я лишь фыркнула:

— У меня ощущение, что ты меня уже давно не воспринимаешь за женщину.

— Лучше бы не воспринимал, — буркнул Вэй себе под нос, и мне показалось, что я ослышалась. Громче же он добавил: — Если берешься чему-то учиться, то стоит, либо овладеть наукой в совершенстве, либо не браться за нее вовсе.

Почему-то я не смогла произнести, что фехтование не входило в перечень дисциплин, которые я хотела узнать. Вэйлр остановился бы, скажи я это, он перестал бы издеваться надо мной ежедневно, в этом я была уверена. Как была уверена и в том, что он будет разочарован, а разочаровывать его мне отчего-то не хотелось. Похвалы капитана я ждала, даже не признаваясь себе в этом. Но стоило ему сказать:

— Ангел мой, ты меня неизменно радуешь, — как мое настроение поднималось до неимоверных высот.

И хоть невыносимый пират неизменно продолжал меня раздражать, а порой и бесить, но с каждым днем я привязывалась к нему все сильней. Впрочем, наши тренировки мне нравились и сами по себе. Убери их, и, казалось, я умру со скуки. Кстати, в моем воспитании принял участие еще один человек. Мой «возлюбленный», то есть господин Даэль, решил не оставаться в стороне и, выпросив разрешение капитана, познакомил меня с пистолетом. Правда, во время этих занятий, как и во время моих занятий с коком, палуба, как по мановению волшебной палочки, становилась едва ли не безлюдна. Команда предпочитала не оказываться рядом со мной, когда в моих руках появлялось оружие. А причиной всему стал мой неосторожный выстрел в Ога. К счастью, пуля засела в ягодице, и Бонг помог бедолаге, но с тех пор никто не рисковал развлекаться наблюдениями за мной, тем более не спешил поворачиваться ко мне спиной. Даже вне занятий.

Ранение, которое я нанесла канониру, до ужаса удручало меня, и я уже раз сто извинилась перед мужчиной. Отнесла ему блинчики Самеля, заплатила денег и обещала больше никогда в него не стрелять. Мужчина уверял, что ему не больно, и что мой выстрел совершенный пустяк. В общем, Ог приходил в себя после ранения, я страдала, команда пряталась. А что же капитан, спросите вы. А Лоет хохотал до слез, когда я прибежала к нему бледная и испуганная, чтобы рассказать о произошедшем. Он хохотал так долго и громко, что мне пришлось наступить ему на ногу, чтобы привести в чувство. Гадкий пират хрюкнул и сказал:

— Если ты решила бороться с пиратством, то начала сильно издалека.

— Животное! — воскликнула я.

— Жеребец, — снова расхохотался мерзавец, и я сбежала от него, пока он не углубился в воспоминания.

Мои же ученики так же достигли определенных успехов, они старательно читали по слогам, радуя меня, и писали под диктовку с огромным количеством ошибок, что было пока неудивительно. Выделялся на общем фоне Бонг. Успехи этого моего ученика неизменно радовали. Говорил он теперь более правильно, его почерк вызывал зависть остальных, мою иногда тоже. Впрочем, это объяснялось легко, навык письма все-таки у лекаря был.

Как-то позабавился диктантом и Лоет. Когда я взяла в руки его лист, в первую минуту мне показалось, что писали здесь, как минимум три человека. Сначала буквы были четкими и ровными, строгими в своем исполнении, затем капитан сменил руку, начав писать левой. А закончил вновь правой, но с таким обилием вензелей и завитушек, что у меня ушло какое-то время просто на любование. За этим занятием меня и застал пират.

— Хорош? — спросил он.

— О, да! — восхищенно отозвалась я, глядя на почерк.