Святослав - Семен Скляренко

— Куда же ты, кесарь, собрался? — спросил Святослав. — Чего молчишь, не отвечаешь? А впрочем, что тебя спрашивать! Сам ведаю куда. В Константинополь, к императору ромеев? Ведь так?!

— Ты прав, — сухо промолвил Борис. — В Константинополь. А куда я еще мог бежать?

Князь Святослав покачал головой.

— Горе кесарю болгар, которому уже некуда бежать, — сурово сказал он. — Не такова была когда-то Болгария, при жизни деда твоего Симеона. Он умел биться и знал, к кому обращаться в трудный час. Спроси о нем у кого хочешь и в Болгарии, и у нас на Руси, — о, скажут, добрый был каган, справедливый, в ту пору и Болгария была непобедима, и Византия дрожала перед ней.

Потупившись, кесарь Борис молчал.

— Твой отец Петр изменил Руси, — продолжал Святослав, — ты довершаешь дело своего отца, продал Болгарию императорам. Из-за вас Болгария раскололась надвое, истекает кровью, ты повинен в том, что от Дуная до Преславы сложили свои головы тысячи русских и болгарских воев, — ведь и отцу твоему, да и тебе я предлагал мир, а не войну. Что же мне с тобой сделать? Убить, что ли?

И вдруг, будто только теперь поняв, что ему угрожает, кесарь Борис впился своими большими, испуганными глазами в Святослава и хрипло крикнул:

— Князь Святослав! Ты прав, прав, княже! То е справедливо$7

Князь сидел в углу светлицы, скрестив на груди руки. Жарко горели светильники, колыхались длинные огненные языки, по стенам бегали тени, кесарь, казалось, метался среди серых стен.

— Ничтожный кесарь! — поднимаясь, крикнул Святослав. — Не умел жить, не умеешь и умереть.

Он прошелся по светлице, остановился у окна и сильным взмахом руки раздвинул занавес.

И тогда стало видно, как за Преславой бушует пожар, а на небе пламенеет багряное зарево. В тишине слышались тревожные удары в била за окном и далекий, похожий на морской прибой многоголосый крик.

— Как бы я хотел, — сказал Святослав, указав рукой за окно, — чтобы тебя, вот такого, как ты сейчас, видели и чтобы слышали нашу с тобой беседу все болгары… Но они ее не слышат. Что ж, может быть, когда-нибудь вспомнят мои слова… Я должен был бы убить тебя, ибо такой кесарь, как ты, Болгарии не нужен. Но без кесаря Болгария не может остаться. Кто поведет ее на эту брань, от которой сегодня содрогаются горы, и на те брани, что еще предстоят в будущем? Кого мне поставить кесарем? Брата твоего Романа? Но ведь вы друг друга стоите…

Кесарь поднял голову и внимательно следил за Святославом.

— И не за вас, кесарей, — продолжал Святослав, — болит у меня сердце, болит оно за Болгарию. Сильной хочу ее видеть, знаю — великие сокровища собрали каганы. Не за данью я сюда пришел — хочу, чтобы Болгария сохранила свои сокровища.

— Князь Святослав! — крикнул Борис. — Ты даруешь мне живот?

— Хочу подарить…

— Князь Святослав, — торжественно промолвил Борис, — тогда я весь живот, всю свою душу отдам за тебя…

— Не за меня надо жизнь отдавать, — прервал его князь Святослав, — за Болгарию…

— Така, князь Святослав, така, — торопливо вторил Борис. -

За Болгарску отдам живот, за любав и другарство меж Болгарске и Руси… Наспоред Византии!

Князь Святослав отошел от окна, остановился перед кесарем Борисом и вынул из ножен меч.

— Кесарь! — сказал он. — Я призываю в свидетели всех богов, каким веришь ты и я… Ты заслужил смерть — Русь дарит тебе жизнь. Ты обесчестил, запятнал свою багряницу — но оставляю ее тебе. Мои вой идут разутые и нагие — мы не возьмем сокровищ болгарских каганов. Только клянись, что не продашь еще раз Болгарию, не изменишь Руси, будешь бороться против Византии.

— Давам клятва! — ответил на это кесарь Борис и холодными губами коснулся меча.

Князь Святослав вложил меч в ножны и позвал Свенельда.

— Воевода! — сказал князь. — Отныне кесарь Борис наш друг, проведи его в Вышний град, и да будет ему как кесарю…

— Прощай, князь Святослав. — Кесарь Борис низко поклонился. — Много си благодарен…

И долго князь Святослав слушал, как в глухих переходах дворца гремели шаги кесаря Бориса и Свенельда, как они затихали и наконец замерли где-то вдали.

За Преславой всю ночь бушевал пожар, багровое зарево то разгоралось, то угасало на небе, а на тучах, которые плыли и плыли с севера, вырисовывались стены и башни каменного города на скале.

Неспокойной была эта ночь. Где-то в темноте то тут, то там раздавались людские голоса, на крутых тропах испуганно ржали кони, слышался топот копыт, выли, подняв морды к багровому небу, городские собаки.

Тихо было только в Вышнем граде, у врат которого стояли утомленные русские вой. Нигде — ни на стенах его, ни в окнах — не светилось ни одного огонька. Вышний град спал.

Не спал лишь кесарь Борис. Прислонившись лбом к холодному стеклу окна, он стоял в одной из палат, глядя на зарево пожаров, багровые тучи, Преславу, Камчию, которая, подобно красному ужу, извивалась по долине.

Кесарь жалел, что не успел выехать из Преславы. О, если бы русские вой хоть немного опоздали, он скакал бы сейчас далеко от Преславы, по горным ущельям, прямо в Константинополь…

Но все сложилось не так уж плохо, как мог того ждать кесарь Болгарии. О, когда его вели в преславский дворец, он очень испугался! Когда с ним заговорил Святослав, кесарь был уверен, что его ждет смерть.

А сейчас ночь, все страшное отступило. Вышний град, как видел сам кесарь, охраняют русские вои. Русские вои — это, пожалуй, надежнее, чем своя дружина. Ведь когда в Вышний град ворвались русские вой, почти; вся его дружина кинулась наутек, оставив. — на произвол судьбы его жену детей…

«А дальше? — думал он. — Что делать дальше?». Кесарь вздрогнул, услыхав позади себя шаги. Но это не русские вой, их лишь рисует болезненное воображение-кесаря, — к нему подходила жена, василисса Мария.

— Ты не спишь, Борис? — тихо спросила она.

— О нет, Мария! Как могу я спать? Все погибло.

— Мой любимый, — сказала василисса, — ты напрасно отчаиваешься. Слава Богу, ты был и остался кесарем. Этот Святослав — князь-дикарь, варвар, он не понимает даже, что такое золото, и все сокровища оставил тебе. Слава Богу, мы живы, богаты, и если не можем уехать в Константинополь, то император придет к нам.

— Ты думаешь, что он о нас не забудет?

— О нет, Византия о нас не забудет, она и сейчас думает о нас. Сегодня, — шепотом сказала василисса, — я видела среди воев русского князя василика императора Калокира…

3

В Константинополе знали, что происходит в Болгарии. С тех пор как Святослав вновь стал на берегах Дуная и вторгся в Восточную Планину, фар у Большого дворца принимал световые сигналы непрестанно. Кесарь просил, умолял о помощи, особенно когда вой Руси и Болгарии приблизились и стали у Преславы. Еще одну ночь после этого мигал фар в горах и потух — Преслава пала.

Вскоре тайком, крадучись по ущельям и загоняя насмерть: коней в долинах, в Константинополь примчались гонцы кесаря и болгарские боляре с купцами, которым удалось бежать из Преславы. Среди них был и друг василика Калокира — армянский купец из Переяславца Изот. Император Иоанн знал, что Святослав взял в плен кесаря Бориса, но пощадил его жизнь. Он был уверен, что князь Святослав стал хозяином сокровищ болгарских каганов, понимал и то, что Святослав, не остановится в Преславе, ринется дальше в долину, к Византии. Одного только не знал император ромеев — когда это произойдет, сколько воев осталось у русского князя и на кого он теперь намерен опираться.

— «Однако, — размышлял Иоанн, — Византия своего добилась, много сил потратила Русь, пройдя раз и другой всю Болгарию, до Преславы. Потом и кровью умылся князь Святослав, помчавшись отбивать от печенегов Киев, а тем временем кесарь Борис со своими болярами и лазутчиками ромеев причинили много зла и нанесли немалый урон русской рати. Князь Святослав через силу — не в седле, а за хвостом коня — дотащился до Преславы. Вот в какую войну ввергли русов императоры ромеев и я — Иоанн Цимисхий!»

В Константинополе было неспокойно, все знали, что русские вой, тавроскифы, где-то недалеко.

На склепе Константина, во мраке которого лежит и будет лежать безглавый Никифор, чья-то рука продолжает писать:

«На нас во всеоружии устремляются русские, скифские народы в безумном порыве стремятся к убийствам, разные языки спешат к нашему городу, на вратах которого когда-то был высечен твой образ. О император Никифор, не презри, сбрось с себя камень, придавивший тебя! А не хочешь встать из гроба, то хоть отзовись. А не хочешь и этого, то прими нас в могилу. Ибо — даже мертвый — ты побеждаешь всех, кроме жены, победившей тебя…»

Император знает, что творится в Константинополе, — проэдр Василий читает ему написанные над могилой Никифора строки. Но василевс уже не тот, каким был недавно. Тесным кольцом окружают его сенаторы, димоты, димархи, они непрестанно славословят, женой его стала порфирородная василисса Феодора, во Фракии и Македонии полным-полно войск. Император Иоанн верит в свою звезду, верит в победу над Святославом.