Русские сказки в ранних записях и публикациях (XVI—XVIII века) - Коллектив авторов

прочим, такие места в тексте, как происхождение дворянской фамилии Лапотских или забрасывание «по обычаю» прохожими старых лаптей на дерево в память о лапотнике.

О сказке см.: Ф. И. Буслаев. Исторические очерки народной словесности и искусства, т. I. СПб., 1861, стр. 512—515; А. Н. Веселовский. Сказки об Иване Грозном. «Древняя и новая Россия», 1876, № 4, стр. 313—316; Молдавский. Русская сатирическая сказка, стр. 246—249.

3. <Иван Грозный и вор>, стр. 16. «Указатель», 951 («Царь и вор»). Характерно, что в тексте Коллинза вор предлагает переодетому царю ограбить не казну «нашего государя», а «богатого боярина» и за то вознаграждается, тогда как в вариантах поздних записей вор или исполняет задуманное, или, отправившись к боярскому дому, подслушивает там заговор против царя и за сообщение об этом царю награждается.

В русских сказках на сюжет «Царь и вор» в качестве мнимого вора могут выступать Иван Грозный (см. настоящий сборник, № 4), Петр I (№ 5), безымянный царь или король (№ 23).

См.: А. Н. Веселовский. Сказки об Иване Грозном, стр. 316—322.

Кроме этих двух сказок, Коллинз записал (очевидно, также в кратком пересказе по памяти) следующие прозаические произведения, относящиеся к разряду исторических преданий или анекдотов и легенд.

а) Иван Васильевич (прозванный Грозным, the Tyrant) был хорошим государем, но много имел странностей. Однажды он пришел к своему дьяку и подал ему бумагу, в которой просил его, чтобы он сделал одолжение, заготовил к назначенному времени 200 000 человек войска со всем нужным оружием; потом прибавил, что он очень ему будет благодарен и будет молиться за его здоровье и подписался: «Твой покорный слуга, Ванька Московский (Josky of Moscua)».

б) Иван Васильевич был любим народом, потому что с ним обходился хорошо, но жестоко поступал со своими боярами. У него был жезл с острым наконечником, который он иногда во время разговора вонзал своим боярам в ноги, и если они выносили удар, не вздрогнув, то оказывал им после большое предпочтение.

в) Однажды послал он в Вологду за меховым колпаком (Colpack) и положил на ее жителей пеню за то, что прислали этот колпак не в надлежащую меру.

г) На одном празднике он делал различные шалости, над которыми некоторые иностранки, т. е. голландки и англичанки, смеялись; заметя это, он призвал их во дворец и, приказав раздеть их донага в своем присутствии в больших покоях, велел рассыпать перед ними четыре или пять мешков гороху и заставил их все подобрать. Когда они кончили эту работу, он напоил их вином и сказал, чтобы они были осторожнее и вперед не смели смеяться в присутствии императора.

д) Он послал однажды в Казань за одним дворянином, которого звали <Тарас> Плещеев (Plesheare), что в произношении русских звучит как плешивый, а воевода (Vayod), не расслышавший приказания, подумал, что он велел привести полтораста плешивых людей, потому что его имя сходно было звуками со словом полтораста (polteraste). Итак, собрав 80 или 90 человек плешивцев, воевода поспешно отправил их, извиняясь, что больше не мог найти в одной области. Увидя такое множество плешивых, император перекрестился от удивления; наконец, когда один из присланных подал ему бумагу, он спросил у своего дьяка: что он писал к воеводе? Дьяк показал список с письма, и таким образом ошибка открылась. Поив плешивых три дня до пьяна, царь отослал их назад.

е) Когда пожаловались на другого воеводу за то, что он в виде взятки принял гуся, наполненного червонцами (дукатами), царь, казалось, не обращал внимания на жалобу, но, проходя однажды мимо Пожара (Poshiarr), открытой площади, сходной с Смитфильдом, на которой обыкновенно бывают казни, он велел палачу отрубить этому воеводе руки и ноги и спрашивать при каждом ударе: «Вкусен гусь?».

ж) Иван Васильевич велел одному французскому посланнику пригвоздить шляпу к голове. Сир Иероним Баус (Sir Jerom Boze, Bowes), который вскоре после того приехал сюда в качестве нашего посланника, явился перед царем в шляпе, и когда он с гневом спросил у него, знает ли он, как наказан был французский посланник, сир Иероним отвечал: «Тот посланник был представителем малодушного французского короля, а я посол непобедимой королевы английской, которая не обнажает головы ни перед одним государем, и, если кто-либо из ее министров подвергнется оскорблению за границей, она в состоянии за него отомстить». — «Взгляните на него! — сказал Иван Васильевич своим боярам. — Вот молодец! Он смело говорит и действует за свою государыню; кто же из вас для меня то сделает?» Эти слова навлекли зависть на сира Иеронима и придворные уговорили императора, чтобы он дал ему объездить дикую лошадь. Сир Иероним исполнил приказание, так утомил лошадь, что она мертвая пала на землю; и потом спросил у его величества: не нужно ли объездить еще нескольких диких лошадей. Впоследствии император относился к нему с большим уважением, потому что любил таких удальцов, да к тому же еще отчаянного рубаку.

з) Переодевшись однажды, Иван просил ночлега в одной деревне, невдалеке от города, и никто не хотел принять его, кроме одного бедняка, жена которого мучилась тогда родами, и родила в то самое время, как царь был у ее мужа. Царь на другой день до свету ушел и обещал своему хозяину хороших кумовьев. Исполняя данное слово, он вскоре явился с множеством бояр и, богато наградив своего хозяина, сжег всю деревню, кроме его дома, советуя жителям быть вперед гостеприимнее; и сказал им: «Вы отказали страннику в приюте, за то сами теперь должны искать пристанища, и теперь узнаете, каково оставаться на дворе».

Ввиду того что перевод П. Киреевского записей Коллинза не всегда точен, на это в свое время указал М. П. Алексеев в статье «К анекдотам об Иване Грозном у С. Коллинза» («Советский фольклор», 2—3, М. — Л., 1936, стр. 325), мы сверили публикуемые тексты с их английским печатным оригиналом и внесли в них некоторые стилистические исправления.

Сказки об Иване Грозном и Петре I, извлеченные из государственных бумаг XVIII века

4. Сказка о Шибарше. «Указатель (дополн.: Пропп), 1525 Д («Ловкий вор»), 950 («Дядя и племянник»), 951 В («Царь и вор»), 1737 («Поп в мешке поднимается на небо»).

Текст взят из журн. «Русский архив» (вып. 5 и 6, 1863, стр. 444—451), где он напечатан в сопровождении кратких примечаний от редакции и небольшого предисловия И. В. Беляева (стр. 451—452).

«Сказка эта, — говорится в примечании, — записана около 1740 года, в грозные времена бироновщины. Приставам тайной канцелярии велено было доносить не только о действиях заключенных, но и записывать их разговоры, и даже сказки, которые они друг другу сказывали. Этому обстоятельству мы обязаны сохранением