Дар сгоревшего бога - Джеймс Клеменс

Лорр шепнул Тилару:

— Скрывают при помощи Милости свой запах. И даже звук дыхания.

Они и впрямь двигались совершенно бесшумно. Ни треска сломанной ветки, ни шороха камня. Тилар быстро сосчитал их — два десятка. Все женщины.

Мейлан коснулась гранитной стены утеса. На верхушке его мгновенно разгорелся огонь. Тилар обошел камень, увидел просеку в лесной зелени. Дорога по-прежнему вела вниз, под гору. И в доброй лиге от них вспыхнул огонь на вершине другого утеса.

Сигнальные костры.

Весть об их появлении.

Тилара догнал Креван.

— Я мог бы и догадаться, что Беннифрен в жизни не скажет, где находится их лагерь на самом деле. По его жилам текут тайны вместо крови.

Подошел и Роггер.

— Да уж, об этом стоит помнить. Вир заключает договоры нерушимые, скрепленные словом. Но никогда не доверится до конца.

Отряд их двинулся за Мейлан. Роггер замешкался, толкнул Тилара в бок.

— Погоди. Взгляни на них при свете костра.

Тилар обернулся, посмотрел, сдвинув брови, на соратниц Мейлан, которые шли позади отряда. Никакой угрозы в них не ощущалось, хотя на поясе у каждой висел кинжал, и можно было не сомневаться, что это не единственное их оружие. К чему хотел привлечь его внимание Роггер?

Тут первая из них достигла утеса. На лицо ее упал, озарив на миг, красноватый отблеск костра с вершины.

Тилар даже споткнулся. Она была так же неотличима от Мейлан, как та — от Эйлан.

То же самое лицо оказалось и у следующей женщины. И у следующей.

— Так вот и понимаешь, с кем имеешь дело, — сказал Роггер.

Тилар с трудом сдержал дрожь. Два десятка… Теплое чувство, которое он испытал к Мейлан, разом остыло. Виры веками пытались сделать божественной человеческую плоть. Их опыты были столь же таинственны и безжалостны, как они сами — не брезгующие ни единой возможностью изменить природу. К каким бы уродливым и чудовищным результатам это ни привело.

Но то, что видел он сейчас… казалось еще хуже.

Красота и ужас.

И симпатия его, и чувство вины обернулись гневом — оттого, возможно, что у мерзости этой было лицо женщины, которую он успел узнать, высоко оценить… даже начал считать другом.

Тилар окинул взглядом цепочку близнецов.

Предупреждение Роггера он запомнит. Как и слова его о нерушимости договоров с вирами. Он и сам связан клятвой чести, имеет долг, который нынче, скорее всего, предстоит отдать. Виры взяли у него все гуморы, кроме одного.

Семени.

И Беннифрен наверняка потребует расплаты, прежде чем позволит им идти дальше в окраинные земли. Тилару же его помощь необходима, поэтому надежды, что удастся увильнуть, практически нет.

Мейлан, шедшая впереди, оглянулась. Словно почувствовала его отвращение.

Он встретился глазами с женщиной, у которой было лицо друга.

И дружбы в ее глазах не увидел.

Лишь напоминание о долге… и о том, чем это может обернуться.

Когда шли по лагерю, Дарт старалась держаться поближе к великану.

О вирах она слышала, сколько себя помнила. Ими стращали непослушных детей. Не ляжешь спать, будешь капризничать или лгать старшим — явятся злые виры и утащат тебя навеки. Но чем старше она становилась, тем больше узнавала правды — которая, пожалуй, пугала еще больше. Виры были черными алхимиками, извращали всячески в своих подземных лабораториях Милость, стремясь достичь божественности. А достигали того, что на свет появлялись настоящие чудовища.

Поневоле будешь жаться к великану…

Виры разбили свой лагерь у воды. С первого взгляда путникам показалось, что они вышли к берегу большого озера. Но на самом деле здесь был затопленный лес, где сходились наконец все ручейки и потоки, становясь одной мелкой рекой в несколько лиг шириною, которая неторопливо текла на запад, к далекому морю. Из нее торчали во множестве кривые деревья, вздымая кверху спутанные ветки и корни, словно желая выбраться на сушу. Тут и там высились голые утесы и валуны, на которых не рос даже мох.

За одной из скал скрывалось скопище ветхих шатров. На верхушке ее пылал костер. Сигнальный огонь, указывающий дорогу Мейлан и бросавший вниз зловещие кровавые отблески.

Те, кто занят был работой в лагере, провожали путников глазами. Другие высовывали головы из шатров. Дарт тоже смотрела на них с интересом, ожидая увидеть звериные морды. Однако большинство здешних обитателей казались обыкновенными людьми, как они сами. А если сравнивать с Лорром и Малфумалбайном — тем более.

Но несколько извращенных созданий девочка все-таки увидела. В ручье полоскала белье полуобнаженная женщина — с руками и ногами такими же толстыми, как у великана, хотя ростом она была не выше Дарт. Подняв голову, вира тупо и бессмысленно пялилась на незнакомцев из-под мохнатых бровей.

Еще им встретился мальчик, совсем маленький, таращившийся на них с любопытством, присущим всякому ребенку. В его глазах читалось множество вопросов, которые, однако, он никогда не смог бы задать.

У него не было рта — лишь дырочка на горле.

Дарт торопливо отвернулась. Он, видимо, заметил ее испуг, потому что пристыженно отвернулся тоже. И это расстроило ее еще больше. У нее самой имелись тайны, но глубоко запрятанные, недоступные чужому взгляду. У этого же бедняги — все на виду…

Самый большой шатер стоял прямо у воды, и, когда Тилар с товарищами приблизились, оттуда вышла женщина — широкобедрая, полногрудая. Слегка наклонив набок голову, медленно двинулась навстречу. С нижней губы ее свисала слюна. На руках был младенец, сосавший грудь. Из пеленок виднелась только розовая безволосая маковка.

Щен подбежал, обнюхал ноги женщины. Засветился ярче и встопорщил гриву.

Она отняла дитя от груди. Повернула его лицом к путникам. На вид это был самый обычный младенец. С пухлыми губками, измазанными молоком. С круглыми розовыми щечками.

Но тут глазки его открылись. Иллюзия вмиг развеялась.

Во взгляде младенца светились изощренный ум и коварство, насмешка и злоба, выдавая существо, весьма древнее годами.

Дарт чуть не ахнула.

— Вир Беннифрен, — сухо приветствовал его регент.

Младенец пухленькой ручкой утер молоко с губ.

— Дерьмово выглядишь, Тилар, — послышался пронзительный, тонкий голосок — вроде бы детский, но звучавший столь омерзительно, что у Дарт мурашки побежали по коже. — Хромой, скрюченный. Не больно-то похож на богоубийцу.

— Каков бы ни был, я здесь. Мы пришли заплатить тебе за знания, которыми ты обладаешь.

— Вы принесли череп? — жадно спросил младенец.

— Обломок. То, что от него осталось. Прочее погибло во время пожара в Сэйш Мэле, — ответил Креван.