Книга Снов - Константин Бояндин

Браслет на её руке из сияющего, золотого, стал деревянным, ветхим. Прикосновение к нему было неприятным. Лас смахнула его с запястья, и браслет осыпался кучкой праха. Какая мерзость!

— Где она? — Лас обратилась к картине, мысленно представив её. Нет ответа. Нет отклика.

Она огляделась. Скала под ногами, медленно понижающаяся, уходящая под воду. Прямо перед ней, там, где солнце висит над самой водой — океан. Позади — всё та же скала. Воздух чистый и свежий, и ничего. Никаких признаков жизни. И никаких признаков Незнакомки.

Что дальше, Лас?

Это её мысль, или… или чья?

— И солнце поднялось, — голос не сразу стал повиноваться Лас, — и острова проступили из океана, и бились огонь и вода, ветер и камень, и мир возник из Великого Моря, мир, в котором должен жить человек.

И острова начали проступать из океана. И были бури, и вулканы, и смерчи, и волны — скала тряслась под ногами Лас, диковинные существа выпрыгивали из моря и вновь падали в воду, исчезали в пучине. И только одну её не трогали стихии, только её островок оставался в тишине и спокойствии, лишь покачивалась твердь под ногами, да ветер обдувал лицо, приносил прохладу и свежесть.

— И успокоилось всё, и Великая Матерь взмахнула рукой, и жизнь явилась на землю, как некогда явилась в море, — произнесла Лас, и жизнь явилась на землю, как некогда она явилась в море.

Лас рассмеялась. Ей было беспричинно хорошо и приятно, внутри неё самой что-то срасталось, сливалось воедино, исчезала пустота и безмолвие, которые она тщетно пыталась прикрыть страницами Книги.

Я всё могу, подумала Лас. Я скажу, пусть вырастет дерево — она указала на камень, и оно вырастет. И дерево выросло, и не потребовалось ничего говорить вслух. Я скажу — лечу! И поднимусь в воздух, и смогу увидеть всю эту новую землю!

И она взлетела. И увидела всю новую землю, и сердце её, тот островок, на котором она очнулась.

— Что дальше? — спросили у неё волны и ветер, камни и скалы, трава и деревья. — Что дальше, Лас?

Мира

Здесь не было особого порядка. Вещи лежали там и сям, но видно — у хозяйки их хороший вкус. И она умеет одеваться. А на самом крупном плакате, их на стенах было полно, была изображена Незнакомка в том самом белом платье. Наверное, самый важный для неё концерт, подумала Мира, раз она так полюбила этот наряд. Что с тобой могло случиться такого, что тобой начали пугать детей?

Картина, поняла она. С ней случилось то же, что и со всеми нами. Картина. Если бы я могла найти ту крысу, того студента-неудачника, который, по его словам, создал наш мир… И что бы я сделала? Оторвала бы ему голову? Очень хотелось когда-то. А теперь?

Теперь я, наверное, поблагодарила бы, подумала Мира. Платье лежало на диване — выглаженное, готовое. Надевай, если хочешь. И всё прочее, что приличной женщине положено надевать вместе с таким платьем. Мира склонилась, принюхалась. Чую, подруга. Ты не пользовалась парфюмерией, я знаю. Презирала её. И правильно, я вот тоже презираю, это — выпендрёж, не более. Я позаимствую у тебя это, если не возражаешь. Мира осторожно сложила платье. Какое тонкое! Удалось всё его сложить так, что помещается в кулаке!

А не опасно ли? Стоит ли приносить это туда, где она умерла, уже дважды?

Великое Море, Вессен, я заразилась твоей паранойей! Ты готова всё сломать, сжечь и замуровать, даже если это просто как-то напоминает о противнике! Возьму, решила Мира. Если что, сама сожгу. Если я правильно понимаю, к нам ей теперь нет возврата. А значит, это просто сувенир.

— Это на память, — объявила она. Не очень понимая, зачем это делает, положила на диван мешочек с бабушкиным печеньем. Взяла одно… м-м-м, какая прелесть. — Это от моей бабушки, — пояснила Мира, осознавая, что её здесь всё-таки что-то или кто-то слышит. — Она очень вкусно готовит!

Мира замерла. Всё вокруг спокойно. Слышны звуки, театр живёт своей жизнью, и уже кто-то готовится к выступлению, а кто-то просто делает уборку, или бродит по пустым залам — у театров своя, особая жизнь.

— Я ухожу, — сообщила Мира и поклонилась комнате, на пороге. — Я ухожу.

Лас

Она уснула. Уснула ненадолго, как ей показалось, но как понять, сколько прошло времени? Часы остались где-то в Книге, да и чем бы они помогли?

Лас неплохо потрудилась. Правда, она не могла бы сказать, одна ли создавала всё это, или был кто-то ещё. Мир вокруг приносил ощущение спокойствия и радости. Всё уже было, как положено — океаны и суша, растения и животные, по небу уже текли облака. Оставалось последнее. Люди.

— И создала она матерей, по подобию своему, — произнесла Лас, — и защитников их, воинов, слуг и почитателей их, и сказала — этот мир ваш, живите в нём и владейте им, и пока помните меня, не наступит конец времён!

Солнце на краткий миг засияло непереносимо, Лас зажмурилась. А когда открыла глаза, то на ближайших островах увидела хижины, и дымок, поднимающийся отних к небу. И… ощутила перемены в самой себе. Что-то ушло из неё, ушло, чтобы раствориться в окружающем мире.

— Спасибо, Лас, — донеслось отовсюду. — Это твой дом. Тебе здесь всегда будут рады.

Лас оглянулась и поняла, что её островок уже не островок, шагов десять в поперечнике, а остров. Услышала голоса, звуки шагов. Трое людей вышли из густых зарослей слева — мужчина, женщина и ребёнок, девочка лет пяти. Они увидели Лас и упали на колени. Мужчина был вооружён коротким копьём — похоже, металла они ещё не знают — у женщины в руке была корзина с фруктами.

Лас подошла к ним.

— Встаньте, — произнесла она и они послушно поднялись на ноги. Что теперь? Что она может сделать для них? Научить наукам, открыть секреты металла, рассказать о фантомных структурах и путешествиях в космос? Нет, подумала Лас, пусть сами. Да и много ли я им расскажу, я ведь не знаю всего! Соари оставила своих детей, когда поняла, что те справляются сами, и удалилась, и изредка только возвращалась — проверить, всё ли хорошо. И всегда оставалась довольна.

Но… хотелось что-нибудь оставить. Мне тоже пора уходить, подумала Лас. Так было в мифах, так должно быть и сейчас. Уйти и иногда возвращаться, пусть я и не Соари. Но я научу вас. Научу кое-чему. Немного магии, если она осталась со мной. Научу вас выращивать то, что вам нужно, и передавать это знание потомкам. Она поманила ребёнка — девочку — и та, улыбаясь, подбежала к ней.

— Я научу тебя, — Лас взяла её за руку. — Я научу тебя волшебству, а ты научишь других. Но никогда, никогда не применяй это во вред другим, иначе волшебство кончится.

Мира

Она поднялась на вершину холма, и позади неё заиграла музыка. Мира обернулась — в городе вновь начался карнавал. Тут вечный праздник, что ли? Весело живут.

Что теперь? Незнакомка сказала, что при следующей их встрече Мира умрёт. Вряд ли она стала бы шутить такими обещаниями. И эти её слова про два желания — это всерьёз, или очередная шутка, розыгрыш?

Поди пойми. Страница, которую Незнакомка оставила для возвращения — вон она, пустая, и тоже не понять, что с ней делать. Чтобы во всём этом разобраться, нужна Лас.

Мира никак не могла решиться. Но в конце концов решилась.

— Я хочу… — представить себе Незнакомку было самым простым, а сказать два слова — самым трудным, — чтобы здесь, передо мной, появился проход туда, где сейчас находится Лас, — и Мира постаралась как можно точнее представить Лас — от вида, до звука голоса и запаха.

Часть холма перед ней размылась, стала текучей, и в протаявшем овале появилась картина — Лас, стоящая у берега моря. Мира собиралась с духом, чтобы шагнуть сквозь проход, и тут Лас прыгнула — в воду, сильно оттолкнувшись от берега — и в полёте стала прозрачной, словно бы жидкой, слилась с морем и море в том месте засияло синим светом.

Более не раздумывая, Мира бросилась следом, оттолкнувшись как следует, чтобы попасть в точности то же самое место.

Лас

Она побывала везде. Везде, где жили люди. Все видели её, проносящуюся на крыльях ветра или приходящую из морской волны — и всюду она оставляла тех, кто знал удивительные, необычные вещи, обучала таинственному колдовству, умению вызывать к жизни любой кустарник, дерево и траву.

Знание приходило к ней — она теперь знала всю историю здешних людей, каждого человека во всём мире, всех его предков. Всё это удивительным образом держалось в голове, не мешая думать, не сводя с ума. И, как после долго и бурного праздника приходит усталость, так и к Лас, после эйфории и ощущения всемогущества, пришло понимание — пора.

Пора оставить их всех их судьбе. Лас долго думала, что взять с собой на память, затем подобрала несколько камушков, мокрых и шершавых. Да. Пора.

Она долго не могла решиться. Мне пора домой, подумала она. Пора туда, где меня ждут другие. Здесь я сделала всё, что могла.

— Прощай, — Лас присела, прикоснулась ладонью к воде. — Прощай, Владычица Морей.