Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Ему послышалось, как позади кто — то произнёс:

— Стройся тут. Готовься отразить атаку. Дадим этой крысиной мрази отведать настоящей гномьей стали!

Феликс был удивлён столь очевидным непоколебимым мужеством гномов. Сержант, который это произнёс, должен был понимать, что ситуация совершенно безнадёжна, но всё — таки воодушевлял свой отряд подороже продать свои жизни. Феликс приготовился сделать то же самое, но лишь потому, что выбора не было. Если он обнаружит способ убраться отсюда и выжить, он им воспользуется.

Ему показалось, что где — то вдали послышалось жужжание, словно от какого — то чудовищного насекомого или двигателя. Что происходит? Или это какое — то новое адское приспособление, которое скавены выпустили на своих врагов? Довольно странно, но казалось, что это приближается со стороны замка. Слабая надежда зашевелилась в груди Феликса. Возможно, у гномов есть сюрприз, ожидающий нападавших. Несмотря на то, что вряд ли удастся что — либо сделать до того, как скавены захватят их текущие позиции, может быть, за них отомстят.

Похоже, командиры скавенов отдают приказы своим многочисленным подчинённым. Медленно, почти неохотно, словно опасаясь оказаться первыми, кто отдаст свои жизни, скавены начали наступление на живую стену своих непреклонных врагов. Сделав свои первые нерешительные шаги, они словно обрели уверенность в себе, и их продвижение с ужасающей быстротой стало наращивать скорость и темп. Странный бренчащий шум становился гораздо громче. Похоже, он раздавался откуда — то сверху. Феликсу хотелось посмотреть вверх, но он не мог оторвать глаз от атакующих крысолюдей.

— Подходи и умри! — проревел Готрек, и скавены, приготовившись разобраться с ним за его слова, побежали в атаку ещё быстрее, размахивая своим оружием, выкрикивая свои злобно звучащие боевые кличи, яростно размахивая своими хвостами. Феликс приготовился к столкновению, а затем едва удержался от желания броситься ничком на землю, когда какой — то диковинный предмет проревел прямо над головой. На этот раз он посмотрел вверх и увидел большой отряд диковинных машин, пролетающих над ними. В ночи виднелись огненные следы от их кипящих паровых котлов. Едва заметно взгляду над их корпусами вращались лопасти громадных винтов.

— Гирокоптеры! — услышал он чей — то рёв, и понял, что оказался свидетелем ночного полёта легендарных гномьих воздухолётов.

Яркие искры света оторвались от машин и приземлились посреди наступающих скавенов. И лишь когда те начали взрываться посреди крысолюдей, Феликс понял — то были шипящие фитили гномьих бомб.

Лишь только бомбы начали разрывать своих жертв на части, натиск скавенов замедлился. Их раздражённые командиры яростно пытались возобновить атаку, но как только им это удалось, один из гирокоптеров спустился почти до высоты голов и выпустил посреди войска широкую струю раскалённого обжигающего пара. Визжа от непередаваемого ужаса, огромная группа крысолюдей развернулась и бросилась бежать. Паника была заразительной. Через несколько минут атака сменилась беспорядочным бегством. Гномы вокруг Феликса, едва веря, молчаливо наблюдали за этим, слишком уставшие, чтобы преследовать спасающегося бегством врага.

Великий план

Феликс плюхнулся на обломки крушения повозки и обследовал лезвие своего меча. Ему пришлось немало поработать в этом бою, но каким — то образом на мече не осталось зазубрин. Кромка была столь же остра, как всегда, даже после всех рубящих и колющих ударов, что он нанёс. Древнее волшебство на оружии явно держалось хорошо.

Где — то справа от него обвалилась стена выгоревшего ангара, не способная более выдерживать свой вес. Над головой со зловещей грацией чудовищного насекомого пролетел гирокоптер и на какое — то время остановился, зависнув над ярко горящим зданием. Его вращающийся нос наклонился вниз и с шипением разозлённой змеи выбросил струю пара. Феликс недоумевал, что же пилот ожидал этим достичь.

Пар соприкоснулся с огнём, и колышущееся пламя изменило цвет, становясь бледно жёлтым с оттенком голубого. Пока струя продолжала распыляться, огонь медленно угасал, затухая под действием испарений и конденсата, словно под небольшим ливнем. На глазах Феликса гирокоптер развернулся на месте и переместился в сторону ближайшего пожара.

Феликс внезапно ощутил невероятную усталость, битва отняла у него все силы. Он был избит и изранен, кровоточили множественные мелкие порезы и царапины, которых он не заметил в пылу сражения. Ужасно болело правое плечо — как раз этой рукой он держал меч. Феликс был почти уверен, что плечо вывихнуто от продолжительного размахивания клинком. Подобный обман чувств был знаком ему, пережившему множество других боёв. Феликсу хотелось лечь навзничь и проспать лет сто.

Посмотрев вокруг, он был удивлён, откуда только у гномов взялись силы. Они уже начали расчищать обломки на поле битвы. Тела павших гномов собирали для погребения в священной земле. Одновременно, трупы скавенов стаскивали в огромную кучу для сожжения. Из крепости спустились полностью закованные в доспехи часовые и встали на страже, на случай возвращения скавенов.

Феликс сомневался, что скавены этой ночью вернутся. По его опыту, скавенам требовалось больше времени на восстановление и переформирование, чем армии людей. Похоже, им не нравится столь быстро возвращаться на место своего разгрома, и он был этому чрезвычайно рад. Феликс сомневался, что в этот момент способен пошевелить мышцами, даже если крысоогр восстанет из мёртвых и придёт за ним. Он выбросил эту зловещую мысль из головы и переключился на более весёлые темы.

Первое — он всё ещё жив. Феликс снова обрёл веру в то, что может остаться в живых. Несколько ранее, по ходу сражения, когда страх угрожал восторжествовать над здравым смыслом, у него возникало ужасающее ощущение, что он определённо погибнет. Эта уверенность в собственной гибели преследовала его, подобно проклятию. Теперь Феликса изумляло, что он всё еще тут, сердце по — прежнему бьётся, дыхание по — прежнему вырывается из лёгких. Вокруг себя он видел избыток доказательств тому, что легко могло сложиться и не так.

Смертельно уставшие и недовольные, гномы волочили по расчищенному проходу лежащие повсюду окровавленные трупы, словно мешки. Незрячие глаза мертвецов уставились в небеса. Несмотря на свои прежние фантазии, Феликс понимал, что больше мертвецам не подняться. Им больше не доведётся ни смеяться, ни плакать, ни петь, ни пить, ни дышать. Эта мысль наполнила его глубоким унынием. В то же самое время Феликс понимал, что сам он, несомненно, жив по — прежнему, все те действия ему доступны, и по этой причине следует радоваться. «Жизнь слишком хрупка и коротка, — сказал он себе, — так что наслаждайся, пока можешь».