Здесь песок чище - Луис Бетанкур

Для выяснения обстоятельств следует обращаться: СБ-6 Майами/22355 ФБР Сантос Эрнандес, Хосе".

ЦРУ было нанесено оскорбление. Чтобы показать "этим молокососам из ФБР", что им известны эти "не зависящие от них причины", а заодно и проучить их за скрытие информации от ЦРУ, там сочинили ответное письмо, пожертвовав ради этого третьеразрядной секретной информацией:

"Мы принимаем ваше объяснение по делу Сантоса. Благодарим за информацию, хотя она и запоздала. Мы и собственными средствами обнаружили его присутствие в США. Пользуемся случаем, чтобы предупредить вас: в данном случае следует действовать с осторожностью, так как велика вероятность того, что Сантос имеет в своем распоряжении "горький миндаль", который был передан ему для работы в Мексике. Мы не сообщали вам об этом обстоятельстве, потому что не знали, что вы проявляете интерес к нашему "другу".

Хофа немедленно сообразил, что означали эти невинные слова "горький миндаль". Так у них назывался цианистый калий, которым наполнялись пули, предназначенные для особо важных покушений. Смертельная доза цианистого калия составляет от 0,065 до 0,130 грамма. Патроны, которые Патрисио торжественно вручил Чино в Мехико, содержали тройную смертельную дозу.

Информация о том, что Чино вооружен специальным пистолетом, прибавила забот участникам его розыска. Откуда им было знать, что этот пистолет и отравленные патроны уже находились в архиве кубинской контрразведки как неопровержимое доказательство преступной деятельности ЦРУ.

В уединенном уголке, поблизости от пляжа "Павильон", где местные жители обычно устраивают пикники, Чино и его друг собирались скромно пообедать. Это была их последняя встреча. После "пикника" с пивом и чичаронес каждый из них должен отправиться на родину. Но если для его друга это была обыкновенная поездка, то для Чино возвращение было далеко не простым делом. Его друга никто не разыскивал, он был вне подозрений. Чино же подстерегали повсюду: трудно было сосчитать, сколько ищеек рыскали по его следу на шоссейных перекрестках, на причалах, в каждом уголке аэропорта. Правда, он вновь изменил внешность, но его преследователи наверняка должны были учесть такую возможность.

— Я едва успел предупредить тебя.

— Главное, что все получилось так, как надо.

— Мне пришлось изрядно попотеть. На другой стороне реки тебя разыскивает все ЦРУ.

— На той стороне? Правильно. Мне удалось обмануть Ортегу. Они, наверное, считают, что я отправился в аэропорт.

— Тебе приготовили пышную встречу. Поэтому пришлось отказаться от "Плей Боя".

— По правде говоря, жаль. Там мы были бы в безопасности.

— Я надеюсь, что и здесь нам будет неплохо.

Чино вспомнил, как они первый раз встретились в "Плей Бое". Действительно, никому не пришло бы в голову разыскивать его там. Эта встреча позволила ему воочию убедиться, как низко может пасть человек, каким безобразным может быть отношение к женщине, до каких пределов хотят низвести достоинство американской молодежи.

В качестве случайного клиента Чино соприкоснулся с грязным, приукрашенным всякой мишурой мирком, находящимся под шефством "крестных отцов" Коза Ностра, преумножающих свои капиталы путем эксплуатации сексуальных инстинктов. "Плей Бой" борется за пришествие в США "эры секса" для богатых. Уже почти удалось создать стереотип поведения "Плей Боя", философию "Плей Боя", особое направление в кино и телевидении, в моде, в дизайне лимузинов и прогулочных яхт, сплести сеть клубов, гостиниц, домов, приспособленных для ритуалов "Плей Боя". Построено специальное огромное здание "Плей Бой Тауер" в городе Чикаго в пику "Уоч Тауер", принадлежащему секте свидетелей Иеговы. Обе эти каменные коробки — следствие умопомрачения, хотя и разного характера, но одинаково отвечающего беспринципному стремлению к обогащению. Они как бы разделяют духовный мир на лагерь святых и лагерь грешников.

"Аталайя" — это порнографическое шоу в "Плей Бое", представляющее собой не что иное, как идеологическую диверсию, подкрашенную самыми изысканными женскими прелестями. Направляясь сюда впервые, Чино не ожидал увидеть что-нибудь особенное. Ему казалось, что он уже достаточно нагляделся на эти дешевые штучки. Но он ошибся. Едва окунувшись в этот потаенный мирок Майами, он сразу понял, что его создали специально, чтобы можно было изолироваться от остальной жизни. Он шел между столиками, отыскивая того, с кем должен был встретиться. Посетители не замечали его. Каждый занимался своим делом, а представление приближалось к кульминации. На сцене в вихре занавесов, огней и цветов выступала группа девиц, отобранных в соответствии со строгими критериями моделей "Плей Боя". Перед их телодвижениями канкан выглядел детской забавой. Они освобождались от одежды до тех пор, пока лишь на голове остались бутафорские кроличьи ушки разных цветов, которые должны были придавать некоторое подобие невинности их фигурам, в то время как мощные прожектора беззастенчиво высвечивали мельчайшие детали их тела.

Те девицы, что обслуживали столики, в свою очередь были обучены подавать товар лицом. Кроличьи ушки и блестящие бикини на бедрах составляли всю их рабочую одежду. Подавая заказ, они с улыбкой вызывающе кланялись, готовые разделить столик с гостями.

Коктейли размешивались в стаканах ложечками в виде маленьких женских фигурок с надписью "Плей Бой".

— Дамы и господа! — объявила самая роскошная "крольчиха". — Приготовьтесь… Примите сердечные средства. Сейчас вы увидите спектакль, который лишит вас сна на целую неделю. На сцене "Плей Бой попурри"!

Среди клиентов за столиками сидели денежные мешки, которые были похожи на дедушек, пришедших со своими внучками, развязные юнцы с нездоровым блеском в глазах или, еще того хуже, с явно немужскими наклонностями. Она шумно беседовали в алкогольном угаре. Какой-то старик с выпученными глазами и всклокоченными седыми волосами, делавшими его похожим на белого попугая, говорил, обращаясь к сидевшей с ним блондинке с длинными прямыми волосами:

— Моя дорогая, я сделаю так, что твое имя засверкает на рекламах лучших театров, а слава и деньги заставят тебя забыть о горечи нищеты.

Другая девица, впавшая в меланхолию под воздействием напитков, рыдала, слушая своего соседа по столику.

— Это же делается не с каждым, а только с тем, кто хорошо платит. Мы ведь обо всем договорились. Не превращай теперь это в греческую трагедию. Ты приобретаешь очень древнюю и малопочетную профессию, которая, однако, весьма прибыльна. Нечего падать в обморок, вспоминая о бесполезной добродетели.