Брат мой, враг мой - Митчел Уилсон

– У нас всегда не хватало денег для работы, – заметил он. – Приходилось пользоваться тем, что попадалось под руку.

– Понятно, – тихо отозвался старик. – Это бывает.

– Взять хотя бы тот трансформатор в блоке питания, – продолжал Дэви. Он понимал, что говорит слишком много и нажимает на старика слишком явно, но остановиться не мог. – Узнаете, что это такое?

Ван Эпп обернулся и долго глядел на трансформатор.

– Узнаю ли я? – переспросил он с таким видом, будто вопрос показался ему странным, потом хотел было что-то сказать, но в конце концов покачал головой. – Нет.

– Это старый линейный трансформатор, который мы с Кеном буквально украли со столба. Конечно, мы перемотали его и сделали масляный кожух, но изоляторы всё же выдают его происхождение.

Ван Эпп взглянул на Дэви почти в упор и сказал:

– Я бы никогда не догадался.

Но несмотря на все уловки, Дэви не мог вытянуть из старика ничего, кроме безмолвного кивка или уклончивого бормотания. Должно быть, думал Дэви, Ван Эпп слишком тактичен, чтобы высказать вслух свое мнение об их работе, и в то же время слишком честен, чтобы изображать притворное восхищение. Внезапно Дэви решил устроить старику последнее испытание. Он взял электронную трубку, прикосновение к которой недавно доставило ему такую радость, и принялся объяснять Ван Эппу её действие. Он вложил её старику в руки, и тот, слушая объяснения, медленно поворачивал в пальцах замысловатый шар, разглядывая его устройство. Выцветшие голубые глаза Ван Эппа были лишены всякого выражения, на морщинистом лице не отразилось ничего, однако Дэви решил, что прочел на нем всё то, чего так боялся.

– Конечно, нам следовало бы раздобыть настоящего стеклодува, – вздохнул Дэви, осторожно укладывая трубку в её колыбель. В душе он был горячо предан этой трубке, которую наполовину создал сам, но, видно, Кен прав, и, если так, спорить не приходится. – Вы не знаете подходящего человека здесь, в городе?

– Нет, – сказал Ван Эпп. Только удивительным тактом можно было объяснить этот тон старика – он как будто и не понимал причины, заставившей Дэви обратиться к нему с такой просьбой. – Люди, с которыми я когда-то работал, жили в Нью-Йорке.

– Всё-таки найдите кого-нибудь. Вы знаете, какого рода работа нам нужна.

– Вам нужен человек, который может выполнить такую работу? – спросил Ван Эпп, кивая на стоящий на полу ящик с электронной трубкой.

– Нет, – обрывисто сказал Дэви. Он не мог больше вынести неодобрения, как бы ловко оно ни было спрятано под маской вежливости. – Нам нужно, чтобы это было сделано в тысячу раз лучше! – Он резко повернулся и пошел в противоположный конец лаборатории к Кену.

– Ты был прав, а я неправ: нельзя показывать нашу работу, пока мы всё не переделаем – с начала до конца.

– Но ведь только час назад ты убеждал меня в обратном, – удивленно сказал Кен.

– Я передумал, вот и всё, – упрямо заявил Дэви.

– Неужели ты, наконец, начинаешь понимать, как важно произвести впечатление на этих тузов?

– Пошли они ко всем чертям! – сказал Дэви. Неужели Кен так никогда и не поймет, что его по-настоящему волнует? – Дело совсем не в этом.

– Тогда что же случилось.

– Ничего!

– Ты с кем-нибудь говорил?

– Ни с кем!

– Что же тебя вдруг так взбудоражило?

– Выражение лица Ван Эппа. Тут не требовалось никаких слов.

– А-а, – спокойно протянул Кен и, бросив взгляд на старика, положил руку на плечо Дэви. – Слушай, малыш, мне нет дела до того, что думают другие, – сказал он ласково, как не говорил Дэви уже несколько лет. Кен, всегда поглощенный собою, иногда вдруг сознавал, что кто-то, а подчас и он сам, причиняет боль младшему братишке, и что именно он должен прийти на помощь огорченному малышу. Послушай, ты же переубедил меня, – сказал Кен. – Самое главное – чтобы трубка работала. Пока мы не поставим всё на место и не наладим, что толку говорить о переделках? Ты же сам сказал: это лаборатория, а не кабинет красоты.

– Ты всё-таки ничего не понимаешь, – настаивал Дэви. – Будь на его месте кто-то другой, кого интересовали бы лишь деньги, которые можно за это получить, мне было бы наплевать. Но Ван Эпп не такой. Когда-то он был среди тех, кто делал великое дело, – дай бог и нам с тобой очутиться среди них. И я хочу, чтобы то, что мы с тобой делаем, было таким же важным, имело такое же огромное значение для всего мира. А старик считает, что мы ещё не вступили в эту лигу.

– Нет, вступили, – упрямо возразил Кен. – Я тебе докажу это. Вынь всё из ящиков, собери, заставь работать – и увидишь, у чертова старика глаза на лоб полезут!

Ван Эпп поглядывал на братьев, разговаривавших на другом конце лаборатории; по его бесстрастному лицу никто не догадался бы, что он изнемогает от отчаяния. Он знал – братья говорят о нем. Всё утро он мучительно боялся, как бы по своему невежеству не сказать чего-нибудь такого несуразного, что Дэви уставился на него, открыв от удивления рот, а потом разразится обидным хохотом. О чём бы Дэви его не спрашивал, он старался отмалчиваться, а когда молчать было уже нельзя, он лихорадочно искал среди всех возможных ответов тот, которого, по-видимому, от него ждали; и даже тогда он отделывался минимальным количеством слов из страха сказать что-нибудь не то. Никогда в жизни он не переживал такого ужаса – ему казалось, что вот-вот он услышит смертный приговор.

Ни один из приборов, которые показывал Дэви, не был ему даже отдаленно знаком. Он никогда не видел таких сложных устройств. Он держал в руках такие странные предметы, что казалось, они занесены сюда с других планет, где наука достигла куда более высокого уровня; сила воображения и мастерство, присущие молодым изобретателям, очевидно, не придававшим этому особого значения, вызывали в нем благоговейный восторг, но он не смел его выразить, боясь показать, что не знает даже названия столь удивительных предметов.

В это утро через его руки проходили одно за другим шасси со сложнейшими схемами – вряд ли он когда-нибудь поймет, как они работают После объяснений, которые быстро отбарабанивал Дэви, было неловко спрашивать. «Но всё-таки что же это такое?» Голос его наверняка дрожал бы от слез бессилия и злости на себя. «Глупый, невежественный старик», – говорил он себе. Меньше чем за двадцать лет всё настолько изменилось, что сейчас он столкнулся с совершенно новой наукой, а новые науки – только для молодых. Он хмурил брови, чтобы сдержать судорожное подергивание, сводившее ему лицо. Не удивительно, что все эти годы он был никому не нужен.

Старик даже не мог определить, что это за опыт Видимо, он заключался в своего рода радиопередаче, но передаче чего? И нет никаких вех, чтобы нащупать правильный путь, беспомощно думал Ван Эпп. Он смотрел, как Дэви Мэллори вынимает из ящиков с полдюжины вариантов одной и той же стеклянной конусообразной лампы невероятно сложной конструкции, видневшейся сквозь прозрачные стенки; нечто отдаленно похожее на это он видел только раз в жизни, много лет назад, на фотографии в журнале; то был прибор, доказывающий существование электронов. «Воспроизводящая трубка», – небрежно пояснил Дэви. «Ради бога, воспроизводящая – что?»

Другая, очень большая вакуумная камера с линзой, впаянной с одной стороны, с несколькими стеклянными нервами, торчащими с другой, напоминала прозрачный глаз. «Фотооптический коллектор», – сказал молодой Мэллори; и у Ван Эппа бешено завертелось в голове: Фотооптический коллектор, оптофотический коллектор, коллектор – чего?»

Ван Эпп только мельком увидел одну из трубок, но она показалась ему таким совершенством, что, получив властное распоряжение найти местного стеклодува, он заволновался, испугавшись огромной ответственности: где он найдет человека, способного удовлетворить этих великолепных мастеров своего дела, а если и найдет, как объяснить, что от него требуется?

Он увидел, что младший Мэллори отошел от брата и идет к нему со строгим и решительным лицом.

«Вот оно, – с ужасом подумал Ван Эпп, – сейчас меня выгонят».

В уме он быстро перебирал заводы, где может понадобиться добросовестный ночной сторож Какое несчастье, думал он, что его узнали, – ведь этого позора могло и не быть. Сколько лет он ждал такого случая, а когда дождался, оказалось слишком поздно.

Дэви снова принялся за работу, даже не взглянув на старика. Ван Эпп стоял, опустив руки, пока Дэви не сделал нетерпеливый знак, чтобы он продолжал свое дело. «Наверное, они решили оставить меня до перерыва», – подумал Ван Эпп, обрадовавшись этой оттяжке. Но обеденный перерыв начался и прошел, и никто не сказал ни слова об увольнении, тогда он решил, что из жалости ему дадут проработать целый день. А в конце дня, когда рабочие, отложив инструменты, вереницей потянулись к выходу и братья Мэллори поняли, что пора кончать, он набросил куртку и стал у двери со шляпой в руке, ожидая страшного приговора. Но братья просто кивнули ему и сказали «до завтра», так что ему ничего не оставалось делать, как выйти и в полной растерянности направиться домой.