Наследство - Джудит Майкл

— Не много осталось мест, где так хорошо подают чай. Она запомнила все, чему я учила ее, и многое другое.

Залаяла собака. Звуки были настолько необычны, что все смолкли. Гости поворачивали головы, переглядывались, а лай становился все громче и визгливее. Вдруг все поняли, что лает вовсе не собака, а мужчина, сидящий на скамейке около арфиста. Он закинул голову назад, широко раскрыл рот, отчего мускулы шеи у него сильно напряглись, и издавал рычание, подвывание и лай, в то время как девушка, которая была с ним, вся в слезах, тщетно пыталась остановить его.

— Подонок, — пробормотала Джинни. — Это Бритт Фарлей. Наглотался наркотиков под завязку. Никогда не может обойтись без выходок, особенно когда напьется.

— Кто это? — спросила Келли громко, стараясь перекричать лай и визг.

— Рок-певец в стиле кантри, прославился в одном из телесериалов. — Она встала. — Он учился в университете с моим бывшим мужем; оба любили выпить и бегали за женщинами. Может быть, смогу выпроводить его отсюда, пока он не испортил праздник Лоры. — Люди вернулись к своим разговорам, некоторые возмущенно обсуждали поведение Фарлея, некоторые делали это со смущением; слышалось звяканье посуды и столовых приборов, арфист перебирал струны, и все делали вид, что ничего не произошло… Когда Джинни подошла к столику Фарлея, продолжающего лаять, она увидела, что Лора села рядом с ним, обняв его одной рукой, и что-то тихо говорила ему на ухо. Она говорила быстро, не останавливаясь, ее пальцы вцепились ему в плечо. И все это время его спутница продолжала плакать:

— Я просила его не принимать кокаин. Понимаете, все думают, что он бросил наркотики. Он пообещал покончить с этим после предупреждения, что, если он не прекратит принимать наркотики, они вышвырнут его с телевидения, перепишут его роль или еще что-то. Он им обещал… он мне обещал, но меня он считает девчонкой, которая настолько глупа, что связалась с ним…

Ее голос сорвался. Джинни наклонилась к Лоре, прислушиваясь.

— …хороший, вы очень хороший, — говорила Лора, своей монотонностью ее голос гипнотизировал его. — У вас хороший голос, хороший тембр, звучание, но никто не ценит этого; сейчас для вашего голоса нет рынка, не нужны сейчас рок-музыканты на телевидении…

Джинни хихикнула. Лора предостерегающе посмотрела на нее, и та замолчала.

— …или романтики, и вам так хорошо удается рок-музыка в стиле кантри или любовные песни. Они бы не позволили вам петь что-нибудь другое, даже если бы ценили вас. Но, может быть, очень скоро кто-то оценит ваши таланты, но и сейчас вы такой популярный, так важны для телевидения, что они не дадут вам изменить репертуар, они не могут не признать, что вы герой…

Продолжая нашептывать ему на ухо, она помогла ему подняться, все еще обнимая его за плечи. Он был намного выше Лоры, и ей пришлось идти на цыпочках, все говоря и говоря ему что-то, когда они проходили по залу. Он с полузакрытыми глазами, в каком-то трансе следовал за ней, прекрати, наконец, издавать вой,

Лора оглянулась на Джинни и жестом попросила ее остаться с девушкой, а сама вывела Бритта Фарлея из гостиной, спустилась с ним в холл, где они вошли в лифт.

— Я провожу вас в ваш номер, — сказала она ему ледяным голосом. Удивившись такому обороту, он широко раскрыл глаза. — Ужин я пришлю сюда. И я не желаю видеть вас внизу, пока вы не будете абсолютно трезвым. Если вы протрезвеете только к завтрашнему утру, то это значит, что раньше, чем к завтраку, вы не спуститесь.

В богато отделанном лифте они стояли близко друг к другу, а Лора пыталась унять свою ярость. Это мой дом, первый за всю мою жизнь, который по-настоящему мой! И у меня здесь гости, а этот чертов дурак смеет напиваться! Да еще лаять! Кем он себя вообразил, что является в мой дом и нарушает покой моих гостей? Лифт довез их до одиннадцатого этажа, и, взяв его за руку, она потащила его по коридору в номер.

— Подождите, — басом сказал он, стараясь остановиться. — Вы не можете заставить меня уйти с вечера… я заплатил деньги…

— Но не в этот раз. Сейчас вы ничего не платили; вы здесь гость, и вы сделаете то, что я вам говорю. Дайте мне карточку от вашего номера. — Он помедлил. — Дайте мне ее, Бритт. У вас будут большие неприятности, если вы не сделаете то, о чем я прошу вас.

Фарлея искоса взглянул на нее:

— У Бритта не бывает неприятностей. Бритт может сам доставить неприятности.

— Говорите что хотите, но если вы не откроете комнату или не дадите мне ключи, я вызову полицию и вас арестуют за нарушение порядка.

— Нет, не пойдет. Уэс не позволит вам этого сделать. Он сто лет меня знает. Это отразится на репутации отеля.

Лора посмотрела на него с презрением:

— Хотите проверить?

Он попытался выдержать ее взгляд, но отвел глаза, и через минуту его плечи безвольно повисли.

— К черту!

Из кармана он достал пластиковую карточку с кодом его комнаты, вставил ее в узкую щель двери и открыл ее. Лора воспользовалась этим и втолкнула его внутрь. Комната выглядела как после урагана: за час между возвращением из Института искусств и началом ужина Фарлей и ею девушка разбросали одежду и обувь повсюду, бутылки из-под виски и водки стояли на столе и валялись среди смятых простыней на кровати; на туалетном столике была рассыпана пудра, игральные карты вперемешку с мужскими и женскими украшениями и косметикой.

— А я еще волновалась, как вам понравится обстановка вашего номера, — пробормотала Лора. — Раздевайтесь, Бритт, — решительно приказала она. — И ложитесь спать, проспитесь! Я зайду позже, чтобы узнать, нужно присылать вам сюда ужин или нет. И не волнуйтесь о своей приятельнице, мы позаботимся о ней.

— Глупая женщина, — сонно пробормотал он, пытаясь расстегнуть рубашку. — Прицепилась ко мне, когда никого не интересует, плохо мне или хорошо. Даже когда я лаю. Знаете, а вы правы. Мне хорошо это удается. Все сразу обращают на меня внимание. Видели их лица? Ха!

Лора осторожно отвела его трясущиеся руки от рубашки и сама расстегнула пуговицы. Он стоял спокойно, его большое тело было послушно, когда она помогала ему раздеться. Один раз, почти машинально, он поднял руку и схватил ее за грудь, но Лора смахнула его руку, как муху, и он больше не пытался повторить свою шутку, тем более что сделал это скорее по привычке, а не потому, что она ему понравилась. Лора откинула простыни на кровати.

— Выспитесь получше, Бритт, — посоветовала она ему тихо и вышла из комнаты, услышав, как его сопение наполнило комнату прежде, чем она успела закрыть за собой дверь.

«Наш американский герой», — подумала она язвительно, идя обратно к лифту. Но, перестав злиться, все равно не успокоилась. То, что произошло, могло больше повредить репутации Фарлея в обществе, чем ее отелю, но больше всего ее потрясло то, что Фарлей оказался таким вульгарным. Лора встречала его раньше в Нью-Йорке вместе с Уэсом и видела только внешнюю оболочку: крупный, щегольски одетый, он изображал себя каким-то легендарным героем, пел песни о мечтах каждого человека и о том, как сделать так, чтобы эти мечты сбылись.