Наследство - Джудит Майкл

В гостиной она нашла свободное кресло около камина, которое стало ее пунктом наблюдения. Оттуда она наблюдала за гостями и следила за Лорой, которая носилась то с одной проблемой, то с другой, ни разу не присев и не отдыхая. Лора не выглядела ни взбудораженной, ни взволнованной, хотя у нее не было ни минуты, чтобы расслабиться, даже на ужине в пятницу вечером. В то время как двести гостей отдавали должное икре, фазанам и малиновому крему, приготовленным Энрико Гаррибальди, шеф-поваром «Бикон-Хилла», Лора была везде, внимательно следя за всем, что происходило вокруг. В субботу картина повторилась. На обед были приготовлены традиционные блюда Северной Италии. И Роза как опытный повар не могла не оценить мастерства своего коллеги. Затем гостей на лимузинах повезли в Чикагский институт культуры и искусств на частную выставку самых интересных экспонатов года: сундуки с серебром и драгоценными камнями, найденные на итальянском торговом корабле, который затонул недалеко от побережья Испании четыреста лет назад. Карриер был основным спонсором поисковой экспедиции, которая обнаружила корабль и подняла со дна моря сокровища. Он также договорился с Институтом культуры организовать посещение выставки за день до ее официального открытия. Фоторепортеры, которые освещали выходные в «Бикон-Хилле» для журналов «Таун энд кантри», «Вог», «Ай» и десятка других, что публиковали глянцевые фотографии о жизни богатых и знаменитых людей, тоже были там, снимая телевизионных звезд, графинь и промышленных магнатов около стеклянных витрин, сверкающих кубками, монетами и сказочными украшениями. Никто не обращал внимания на Розу Она была приглашена лично Лорой Фэрчайлд, но им до этого не было дела

Келли Дарнтон тоже испытала на себе эти ледяные взгляды, которые означали, что ее не узнают. Она приехала в субботу утром и после возвращения гостей из Института искусств в гостиную отеля выпить чаю и коктейли присоединилась к Розе, которая сидела на своем посту около потрескивающего в камине огня.

— Совершенно очевидно, что мы обе абсолютно неизвестны обществу, — заметила она и протянула руку. — Келли Дарнтон.

— Роза Каррен. — Роза пожала протянутую руку, и ей понравилась сила, которую она в ней почувствовала, и открытый взгляд ее темных глаз. — Лора рассказывала мне о вашей гостинице. А о вас она говорила просто восхитительные вещи.

— Все правда, я уверена. О вас я тоже слышала только хорошее. Когда Лора кого-то любит, она не скупится на похвалу.

— А если ей кто-нибудь не нравится?

— Тогда она становится тихой, — ответила Келли. — Разве она поступала по-другому, когда вы знали ее?

— Тогда она была очень молодой, но чувств своих никогда особенно не демонстрировала.

— Вот именно. Видит Бог, она такой и осталась. Привет! — сказала она, видя, что к ним подошла Джинни Старрет.

— Мне хотелось увидеть новые лица. — Джинни поставила третий стул к их столу из розового дерева, не спрашивая разрешения. — Я ужасно устала видеть одни и те же лица на всех приемах.

Она представилась, отметив при рукопожатии, что у Келли рука была мозолистая, а у Розы — пухлая и мягкая.

— Так какая до сих пор Лора? — спросила она, успев услышать последние слова Келли.

— Скрытная, — ответила Келли. — Не любит говорить о своих чувствах или о чужих. Ни с кем.

— Но есть же у нее близкие подруги, — не поверила Роза.

Три женщины переглянулись между собой. Каждая считала себя подругой Лоры; Джинни и Келли доверяли ей свои секреты; Роза всегда рассказывала ей о Сэлинджерах и о своих чувствах к ним. Но откровенничали всегда они, а Лора никогда не делилась с ними своими мыслями. Они любили ее, знали, что и она хорошо к ним относится, но никто из них не мог сказать, что знает ее близко.

Роза вздохнула.

— Интересно, она счастлива? Она получила хорошую работу, этот отель такой красивый…

Около их столика остановилась официантка.

— Мне бы хотелось шерри, — сказала Джинни. — А вы, Келли? Роза?

Келли кивнула.

— А мне чай, пожалуйста, — заказала Роза, оглядывая комнату. — Она и раньше любила все красивое. Я всегда знала, что она обязательно найдет возможность создать что-то красивое своими руками.

«Своими руками, — повторила про себя Джинни. В этот момент она поняла, в чем была особенность „Чикаго Бикон-Хилла“: его красота индивидуальна. Гостиная, в которой они сидели, была большая, мягкое освещение и нежные цвета комнаты делали ее оазисом в эти серые чикагские дни. Зеркальная стена отражала геральдические лилии на коврах, которыми был застелен весь отель, и большие панели с французскими гобеленами, висевшими на другой стене. Небесно-голубой потолок с орнаментом из позолоченных завитков парил над гостями, сидящими в светло-голубых креслах и на диванах вокруг круглых столиков. На возвышении играл арфист, исполняющий музыку в стиле барокко, мелодичные звуки переплетались с шумом голосов, который становился то громче, то тише. Официантки развозили чай, а между столиками мелькала Лора в длинном золотистом платье, которое переливалось в нежных тонах комнаты.

Джинни с завистью вздохнула, вспомнив время, когда и ее лицо было свежим и гладким, с румянцем на щеках, с яркими глазами, которые не нуждались в краске, фигура с изящными бедрами и узкой талией без нечеловеческих диет и утомительных занятий на тренажерах. Но ее зависть быстро прошла. Шестидесятидвухлетней женщине было абсурдно завидовать девушке двадцати пяти лет, и кроме того, если быть совсем честной, она вынуждена признать, что даже в лучшие свои годы никогда не выглядела так, как Лора в этом платье: у нее не было того кошачьего изящества, которое заставляло ткань струиться по фигуре как жидкое золото, когда Лора двигалась.

Официантка принесла им напитки, а для Розы чайник из английского фарфора и чашку с блюдцем. Рядом она положила серебряное ситечко, затем открыла полированную деревянную коробку с маленькими отделениями, наполненными чайными листьями, и когда Роза выбрала сорт чая, положила заварку в чайник, закрыла его крышкой и накрыла стеганым чехлом, чтобы чай настоялся. И наконец, на середину стола она поставила блюдо с печеньем и корзиночку с фруктами и расставила тарелочки под фрукты, на которые положила ножи с перламутровыми ручками. Роза вздохнула.

— Не много осталось мест, где так хорошо подают чай. Она запомнила все, чему я учила ее, и многое другое.

Залаяла собака. Звуки были настолько необычны, что все смолкли. Гости поворачивали головы, переглядывались, а лай становился все громче и визгливее. Вдруг все поняли, что лает вовсе не собака, а мужчина, сидящий на скамейке около арфиста. Он закинул голову назад, широко раскрыл рот, отчего мускулы шеи у него сильно напряглись, и издавал рычание, подвывание и лай, в то время как девушка, которая была с ним, вся в слезах, тщетно пыталась остановить его.