Порою нестерпимо хочется… - Кен Кизи

— Ну, пока, — бодро говорю я, намереваясь тронуться дальше.

Ли стоит, глядя поверх плеча подростка на буек с сиреной, заунывно воющей на темной воде. (Время от времени до мальчика долетает вой буйков из устья залива и шум дизелей, проходящих по шоссе… но постепенно все его внимание сосредоточивается на усыпанной звездами монетке неба у него над головой: похоже, с одного края она начинает светлеть.) Но, когда я прохожу мимо него, он, слегка отвернувшись, протягивает свою веснушчатую руку и останавливает меня; блестящие стигматы прыщей украшают его щеку. Я замечаю разительную разницу в его отношении ко мне по сравнению с нашей первой встречей. Тогда в нем была просто жестокость, которая теперь каким-то образом превратилась в ненависть.

— Эй, мистер Стампер! Куда же вы? Разве мы не оказали вам помощь совсем недавно? Вам не кажется, что и вы теперь могли бы нам помочь?

— Конечно… — бодро и радостно. — Конечно, чем могу быть полезен? Позвонить вызвать тягач? Я как раз направляюсь обратно к цивилизации… — Я сделал неопределенный жест в сторону города. — Кого-нибудь пришлю.

— Ну что вы, не надо, — пропел он. — К телефону мы уже кое-кого послали. Не можете ли вы помочь нам как-нибудь иначе? Будучи Стампером и вообще? — Его пальцы нежно теребят лацкан моего пиджака.

— Конечно! — восклицаю я. — Конечно, сделаю все что в моих силах, но… — На этот раз слишком бодро, слишком радостно. Я издаю нервный смешок, и его пальцы сжимаются на моей руке.

— Вы явно чему-то очень рады, мистер Стампер. А чему это вы так радуетесь?

Я пожимаю плечами, прекрасно понимая: что бы я ни ответил, все будет неверно… Стайка песчанок проносится над головой Ли, словно листья, подхваченные ветром; с легким интересом он наблюдает, как они резко сворачивают и опускаются все вместе у кромки волн, в нескольких ярдах от машины. ( «Да! — восклицает мальчик. — Свет!» Теперь он абсолютно уверен в этом… наверху, в конце трубы, с одного края видимого ему лоскутка неба — свет! Небесный свет! застящий его надел звезд… Он приближался и должен был остановиться прямо над ним, специально для него! «Отче, о Божественный Отче, Господи, помоги мне! Ты можешь. Я знаю, Ты можешь. Помоги мне…») Поэтому я предпочел помолчать, однако из меня непроизвольно снова вырвалось это нервное хихиканье.

— Гляньте, у мистера Стампера проснулось отличное чувство юмора при виде нашей машины в такой переделке! — И я чувствую, что он сжимает мою руку еще крепче… Почти позабыв о своей руке, Ли наблюдает за крохотными птичками, копошащимися в ручейках, оставляемых набегающими волнами: как предопределены их несчастные жизни… навсегда настроенные на ритм безжалостного океана, безмолвно подогнанные к размеренному отзвуку волн. — И знаете, ребята, что я думаю: такой парень, как мистер Стампер, сохраняющий такое чувство юмора в неприятностях, он должен помочь нам выкарабкаться, я, например, вот так это понимаю.

Я понимал это несколько иначе, но не стал вступать в пререкания. Я полуобернулся, чтобы прикинуть расстояние до мола, но не прекращавшие жевать приспешники водителя перехватили мой взгляд и слегка переместились, чтобы отрезать любую возможность к внезапному побегу. Я почувствовал себя в ловушке (от долгого неморгающего взгляда вверх глаза мальчика начинают гореть. Занемевшие ноги подгибаются, помятая маска свисает с шеи, как амулет. Он забывает о своих застывших до боли пальцах, глядя на то, как свет подступает все ближе к границе его видения. «Я готов, Отче Небесный. Пожалуйста. Бери меня. Я не хочу умирать в этой несчастной дыре, Я не хочу домой. Возьми меня к себе, Господи…»), и впервые мне по-настоящему стало страшно: мне доводилось слышать об этих пляжных хулиганах и их представлении о развлечениях… Ли сбрасывает руку шофера и делает несколько шагов к воде. На него наваливается усталость, чуть ли не сонливость. Он ищет луну, но ее закрыли тучи. Он оглядывается на птичек, деловито работающих в опасной близости от прибоя: их лихорадочное клевание вызывает в нем еще одну волну усталости…

— Ну, я хочу сказать, вы же Стампер, мистер Стампер, а Стампер может помочь нам выбраться… — Ему кажется, что птицы — рабы, рабы набегающих волн. — Ну, скажем, например, Хэнк Стампер. Могу поспорить, он бы поднажал своим здоровенным плечом и в один присест вытащил бы нашу машину. — Рабы, прикованные к волнам. Бегом бегом бегом за откатывающейся волной клев клев клев — назад назад назад, пока набегающая волна не обрушила на тебя смерть… и снова и снова и снова. (Мальчик лихорадочно молится в удушающей тьме, а над его головой поет свои гимны ветер, и свет, становясь ярче, все приближается…) — А если Хэнк может это сделать, могу поспорить, это и вам по плечу, а? Так что давайте-ка поднажмите. Ну?!

Я понял, что ничего не остается, как развлекать моих мучителей в надежде на то, что им скоро надоест эта игра, — я закатал штанины и обошел машину со стороны моря. Вода прорезала ноги холодными ножами. Я упираюсь плечом в крыло автомобиля и делаю вид, что толкаю… Рабы волн; вот одна замешкалась, выковыривая какой-то деликатес из песка, и — БЕРЕГИСЬ! — все бегут назад назад назад, кроме одной беззаботной птички, и когда набежавшая волна откатывается, в ней отчаянно бьется серый комочек, пытающийся высвободить крылья из песка, пока не накатит новая волна, и снова не отступит, и опять не накатит («О, Отче Небесный, я чувствую твое приближение, я жду тебя, жду!») беги беги беги…

— Нет, мистер Стампер, вы способны на большее; Хэнку Стамперу было бы дьявольски стыдно за вас. Вы так копаетесь, а прилив-то все подступает…

Одна из птичек натыкается на захлебнувшийся комок перьев и замирает над ним на мгновение, прежде чем продолжить свой бег в бесконечной игре с волнами: нельзя останавливаться! Нет времени для скорби! Бег или смерть! Нет времени, нет времени! (Свет становится ярче. Мальчику кажется, что с небес на него указывает чей-то сияющий палец!)

— Мистер Стампер, по-моему, вы даже не стараетесь. Придется вам помочь. — Ледяная резь соленой воды сжимает горло, и меня охватывает первый приступ паники. — Ну давайте, надо постараться как следует!

…Он чувствует, как усталость вместе с холодом сковывает его члены; он трясет головой и выплевывает воду. Птицы — зачем они это делают? Он вспоминает дарлингтонию, сорванную им. Она не похожа на птиц, она может