Ранний Азимов (Сборник рассказов) - Айзек Азимов

— Могли вы проникнуть в дом по воздуху, например через печную трубу?

— Нет, запретный круг на самом деле представляет собой сферу. Уверен, любая попытка пересечь его уничтожила бы меня.

— По сути, вы лишились права входить в дом, в котором вы прожили девяносто лет, в результате умышленных действий ответчика Рассела Джозефа Харли и его неназванного сообщника.

— Именно так.

Тернбулл просиял.

— Благодарю вас. Вопросов нет.

Он повернулся к Уилсону, лицо которого оставалось мрачным в течение всего допроса.

— Ваш свидетель.

Уилсон вскочил на ноги и решительно подошел к месту свидетеля.

— Вы утверждаете, что ваше имя — Генри Дженкинс?

— Да.

— То есть так вас зову сейчас, а как звали прежде?

— Прежде? — В голосе, источник которого находился над появлявшимися в воздухе каплями крови, послышалось удивление. — Прежде, чем что?

Уилсон нахмурился.

— Вы прекрасно все поняли, — сказал он резко — Конечно, прежде, чем вы умерли.

— Протест! — воскликнул, вскочив на ноги, Тернбулл. — Адвокат ответчика не имеет права заявлять о гипотетической смерти моего клиента!

Гимбел устало поднял руки, чтобы остановить готовые сорваться с губ Уилсона слова.

— Протест принимается, — сказал он. — Не представлено никаких доказательств того, что истец был золотоискателем, погибшим в одна тысяча восемьсот пятидесятом году или кем-нибудь еще.

Уилсон недовольно скривил губы и продолжил, но уже более сдержанно:

— Мистер Дженкинс, вы заявили, что прожили в Харли-холле девяносто лет.

— В следующем месяце будет девяносто два года. Харли-холл был построен, в его сегодняшнем виде, только в одна тысяча восемьсот семьдесят шестом году, но я жил в доме, который стоял на этом месте раньше.

— А чем вы занимались раньше?

— Раньше? — спросил голос и несколько неуверенно произнес после паузы: — Не помню.

— Вы — под присягой! — взревел Уилсон.

Голос стал более твердым.

— Девяносто лет — большой срок. Я действительно не помню.

— Может быть, мне удастся освежить вашу память. Верно ли то, что девяносто один год тому назад, то есть именно тогда, когда, по вашему заявлению, вы поселились в Харли-холле, Хэнк Дженкинс был убит в перестрелке?

— Возможно, если на этом настаиваете. Я не помню.

— А вы помните, что перестрелка случилась не больше чем в пятидесяти футах от того места, где сейчас стоит Харли-холл?

— Может быть.

— Тогда, — прогрохотал Уилсон, — вы не станете отрицать тот факт, что призрак возник непосредственно после того, как Хэнк Дженкинс умер насильственной смертью? Что он после этого был навечно обречен на обитание в месте своего убийства?

— Не имею ни малейшего представления, — спокойным тоном ответил голос.

— Вы отрицаете общепризнанный в данной местности факт, что дух Хэнка Дженкинса обитает в Харли-холле?

— Протест! — закричал Тернбулл. — Общераспространенная точка зрения не является доказательством.

— Протест принимается, исключите вопрос из протокола судебного заседания.

Выведенный из терпения Уилсон спросил угрожающим голосом:

— Лжесвидетельство — уголовное преступление, мистер Дженкинс, вы отрицаете, что являетесь духом Хэнка Дженкинса?

— Конечно, — несколько удивленным тоном произнес голос.

— Вы дух, не так ли?

— Я существо в астральной плоскости, — чопорным тоном ответил голос.

— Таких существ, насколько я знаю, и называют духами.

— Понятия не имею, как и кого называют. Слышал много разных названий из ваших уст. Разве это доказательство?

Смешок прокатился по залу. Гимбел ударил молотком по скамье.

— Свидетель, — сказал он, — ограничится ответами на вопросы.

— Можете говорить что угодно, — взревел Уилсон, — но вы не станете отрицать тот факт, что являетесь всего лишь духом человека, умершего насильственной смертью?

— Могу лишь повторить, — ответил голос над каплями крови, — что я существо в астральной плоскости и не имею понятия о том, был ли когда-либо человеком.

Выведенный из себя адвокат повернулся к судье.

— Ваша честь, — сказал он, — я настаиваю на том, чтобы вы приказали свидетелю прекратить игру в словесные прятки. Совершенно очевидно, что свидетель является призраком и, следовательно, останками человеческого существа, в силу самого факта. Косвенные улики достаточно неоспоримо свидетельствуют о том, что он дух убитого в одна тысяча восемьсот пятидесятом году Хэнка Дженкинса. Но это несущественно. Существенно то, что он призрак умершего человека и, следовательно, не правомочен выступать в качестве свидетеля! Я требую, чтобы его показания были исключены из протокола заседания.

Ему мгновенно возразил Тернбулл:

— Может ли защитник ответчика объявить, кто дал ему право называть моего клиента духом, несмотря на неоднократные заявления подзащитного о том, что он является существом в астральной плоскости? Каково юридическое определение духа?

Судья Гимбел улыбнулся.

— Адвокат ответчика может продолжить перекрестный допрос, — сказал он.

Лицо Уилсона побагровело. Он вытер пот со лба огромным платком и испепеляющим взглядом посмотрел на падающие, шипящие капли крови.

— Ответьте, — сказал он, — кем бы вы ни являлись. Вы способны проходить сквозь стены?

— Да, конечно. — В голосе из ниоткуда появились удивленные нотки. — Но это не так просто, как кажется некоторым людям. Требуется приложить достаточно много усилий.

— Не имеет значения. Способны или нет?

— Способен.

— Ваши передвижения можно ограничить физическими средствами. Наручники, например, ограничат вашу свободу? Или веревки, цепи, тюремные стены, герметично закрытый стальной сундук?

Дженкинс не успел ответить. В разговор, почуяв опасность, поспешно вмешался Тернбулл.

— Протестую против подобной темы вопросов. Она не имеет к делу ни малейшего отношения.

— Напротив, — громко завопил Уилсон, — имеет непосредственное отношение к правомочности так называемого Генри Дженкинса выступать в качестве свидетеля! Я требую, чтобы свидетель ответил на вопрос.

— Протест отклонен, — сказал судья Гимбел. — Свидетель ответит на вопрос.

— Я отвечу на вопрос, — несколько надменно произнес голос над стулом. — Физические препятствия в целом не имеют для меня никакого значения.

Адвокат защитника выпрямился во весь рост с победоносным видом.

— Очень хорошо, — сказал он довольным тоном. — Очень хорошо. — Он повернулся к судье и заговорил быстро и резко: — Ваша честь, я заявляю, что так называемый Генри Дженкинс не обладает правовым статусом выступать свидетелем в суде. Совершенно очевидно, что нет никакого смысла в понимании сущности присяги, если в случае его нарушения не последует наказание. Заявления лица, которое может лжесвидетельствовать, не опасаясь наказания, не имеют юридической силы. Я настаиваю на том, чтобы они были удалены из протокола!