Хрущев. Творцы террора. - Елена Прудникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я уже писала, что те люди, которым поручалось при Хрущеве изготовление фальшивок, по всей видимости, имели свое мнение о происходящем и старались дать будущим исследователям знак, указывающий на фальшивку. В просторечии такая деятельность называется саботажем. Так вот: в этом случае имеет место не просто саботаж, а саботаж циничный.
Ну, во-первых и не в главных: то, что Берия этого документа не писал, видно невооруженным глазом. Лаврентий Павлович пером владел как классический бюрократ и умел работать только в одном жанре: отчета о проделанной работе, причем отчета дотошного и занудного (он даже статьи в газету писал в этом жанре). Этот стиль подделать невозможно: чтобы так писать, надо так мыслить [Два письма, подписанных именем Берии — подлинное и фальшивое, — приведены в приложении.]. Так вот: любой может сравнить эту записку с подлинным творением Берии и увидеть, что уровень дотошности и занудства не выдержан даже на половину минимального. Ну и, во-вторых, сам способ убийства настолько шизофреничен, что сопоставим разве что с убийствами, приведенными в «деле Берии».
Но тогда вопрос: зачем на самом деле все это было нужно?
Каким бы ни было подлинное письмо Берии по поводу Огольцова и Цанавы, существует медицинский факт: в начале апреля оба они были арестованы. И тогда, в связи с этим письмом, напрашиваются два вопроса. Первый: за что на самом деле была арестована жена Молотова Полина Жемчужина? И второй: за что на самом деле были арестованы Огольцов и Цанава?
Так вот: существует одно интереснейшее письмо, по недосмотру, должно быть, не изъятое из архива (в архиве Маленкова почему-то сохранились интересные документы. Возможно, он как-то сумел укрыть его от хрущевской компании). Привожу его значимую часть, исключая, опять же, ритуальные «наезды» на Берию.
Из письма Р. Огольцовой Г. М. Маленкову. 30 июля 1953 г.:
«Дорогой Георгий Максимилианович!
Звонок от Вас влил струю жизни, озарил нас ярким лучом надежды на близкую, радостную встречу с мужем и отцом. Мы ждем его каждый день, каждый час, каждую минуту…
Прошел месяц напряженного ожидания. Срок не маленький для принятия мер по проверке дела Огольцова…»
Уже интересно. Что же получается: едва-едва произошел переворот (30 июля минус месяц — будет конец июня), как Маленков, первое лицо в государстве, звонит жене Огольцова, который до прихода Берии был первым заместителем министра государственной безопасности, чтобы сообщить, что его дело проверяется. Любопытно. Впрочем, то ли еще будет…
Жена рассказывает Маленкову о том, каким ужасным преследованиям подвергался ее муж со стороны злодея Берии. Оказывается, когда в марте 1953 года Берия пришел в министерство, он вызвал к себе Огольцова, поинтересовался состоянием его здоровья, пожеланиями по части работы и больше к себе не вызывал. Огольцов заволновался.
«Бывая в министерстве, беседуя с некоторыми товарищами, он понял, что вокруг него плетутся какие-то сети. Огольцов сам попросился на прием, попросил дать ему объяснение, чем вызвано к нему такое отношение, что он оказывается за бортом. Тут Берия стал на него кричать: "Вы, мол, занимались безобразием, сажали не того, кого нужно; вы могли так и до Берии добраться и меня посадить. Не воображай, что ты был ближе к Сталину, чем Берия и т. п."
Когда Огольцов пытался объяснить, что, работая десять месяцев в Ташкенте, он не несет ответственности за то, что делалось здесь, Берия все же продолжал угрожать: "Ты будешь отвечать, ты должен был знать, что тут делается, можешь объяснений не писать, будем допрашивать"»…
Вот так так! Оказывается, Огольцов был арестован вовсе не из-за Михоэлса, а потому, что «сажал не того, кого нужно». Интересно, кого именно?
Но дальше — еще интереснее. Взглянем на послужной список товарища Огольцова. С 1946 года он является заместителем министра госбезопасности Абакумова, а после отстранения и ареста Абакумова в июле — августе 1951 года даже временно исполняет его обязанности. 26 августа 1951 года Огольцов назначается первым заместителем нового министра госбезопасности С. Д. Игнатьева, однако уже 15 февраля 1952 года его «ссылают» министром ГБ в Узбекистан. Через девять месяцев, 20 ноября 1952 года, он снова назначен первым заместителем министра Госбезопасности СССР и одновременно — членом Комиссии ЦК КПСС по организации Главного разведывательного управления (ГРУ) МГБ, а с 5 января 1953 года — начальником ГРУ МГБ. Но сразу после смерти Сталина его снимают с должностей в МГБ, а 3 апреля арестовывают. Судя по письму — за то, что сажал кого-то не того, причем, что интересно, не в абакумовские, а в игнатьевские времена (ибо оправдывается он тем, что был в Ташкенте).
Маленков не обманул: 6 августа 1953 года по постановлению Президиума ЦК КПСС Огольцов был освобожден из-под стражи за отсутствием состава преступления и полностью реабилитирован. Однако открытым остается вопрос: за что все-таки была арестована эта «жертва режима»?
* * *На этом, первом этапе большей частью идет реабилитация тех, кто был осужден уже после войны, или членов семей осужденных. Но есть уже первые ласточки и другого процесса — пересмотра дел тех, кто был репрессирован в конце 30-х. Люди это, скажем так, весьма специфические. 17 декабря поступило заявление от вдовы бывшего председателя ЦК комсомола А. Косарева, расстрелянного в 1939 году по обвинению в участии в «правотроцкистской» организации. В 1939-м судили уже вполне определенный контингент: либо реальных заговорщиков, либо организаторов террора. (Впрочем, пока что о муже вдова не просила, только о себе.) Обратился с просьбой о пересмотре дела своего и брата В. В. Рычагов. Тут еще интереснее: П. В. Рычагов, зам. наркома обороны, был арестован и расстрелян в 1941 году, когда никаких репрессий не было: НКВД тогда догрызал «заговор военных». Последовало еще несколько обращений.
Кто же они были? Какие имена содержатся в первых постановлениях о реабилитации?
8 апреля 1954 года Руденко и Серов подали в ЦК докладную записку о реабилитации сосланных членов семей тех, кто был репрессирован по делу «Еврейского антифашистского комитета».
15 апреля — постановление президиума о реабилитации тех, кто проходил по «ленинградскому делу». Глубоко свои, партийные товарищи.
В тот же день Руденко подал докладную записку «о фальсификации "дела национального центра в Академии наук СССР"».
4 июня — записка Руденко о реабилитации маршала авиации С. А. Худякова, который был осужден «за измену Родине и злоупотребление служебным положением». Согласно разъяснениям Руденко, маршал был расстрелян за то, что в 1918 году его завербовал английский разведчик, и хотя конкретным шпионажем Худяков не занимался… Одно только неясно: при чем тут «злоупотребление служебным положением». Любопытно было бы взглянуть на дело…