Ковчег (СИ) - "Корсар_2"

Однако, раз отказаться от Вена у меня не было ни сил, ни желания… что ж, получается, придется налаживать контакты с дорогими ему людьми. Заново. И, может быть, не раз.

Потому что Вен уходит — а мы остаемся здесь. И ждать в давящей на мозги тишине совершенно невыносимо.

Я негромко кашлянул, надеясь привлечь внимание Блича. Тот даже не пошевелился. Рыжий хвост лежал на его спине, оттеняемый голубым цветом медицинской куртки. Вот, кстати! Кажется, я нашел безопасную тему для разговора.

— Блич, а почему у вас мужчины носят длинные волосы?

— Ты историю Корабля вообще знаешь? — не оборачиваясь, поинтересовался он.

— Конечно, — уверенно ответил я.

— Тогда вспомни, что находилось внизу.

— М-м… Кроме технических помещений?.. Тюрьма.

— А теперь подумай, какие прически бывают у заключенных.

— Их бреют налысо… кажется.

— Точно, — и он замолчал. Судя по всему, считая, что сказал достаточно.

Я прикинул и догадался:

— Так это — знак протеста?

— Скорее, дань свободе. Была.

— Слушай, ну не все же в Даунтауне — потомки заключенных? — вырвалось у меня.

Не то чтобы это сильно что-то меняло, но чисто подсознательно я не готов был принять, что здешние обитатели — плоть от плоти тех недалеких и ограниченных людей с преступными наклонностями, о которых нам рассказывали на занятиях.

— Большинство, — отрезал Блич и развернулся ко мне вместе с креслом. — А тебя, потомка офицерской элиты, выходит, смущает такое окружение?

— Дело не в этом, — замотал я головой. — Мне просто интересно… — и стал оправдываться: — Нам говорили, что на поврежденной Базе заключенные подняли бунт. Причем в то самое время, когда еще можно было что-то сделать. Исправить реактор, вернуться на курс, помочь своим. А из-за беспорядков ничего не вышло, энергоблоки так и не починили, и Корабль ушел в глубокий космос… Я всегда считал — они это сделали… ну просто потому, что преступники. Не хотели нести заслуженное наказание и решили таким образом скрыться.

— Да? — Блич как-то нехорошо прищурился. — Вот, значит, что вам там, в Фатланде, рассказывают? Вы пытались починить Базу, а мы, нехорошие и в корне порочные существа, специально подняли бунт и не дали спасти десять тысяч человек от плачевной участи затерянных в Пространстве букашек?

— Ну… Примерно так, да.

— И ты беспокоишься, вдруг характерное для наших предков стремление творить зло передается из поколения в поколение? И все мы здесь — тупые животные, бессмысленно тяготеющие к насилию?

Я счел за благо промолчать, глядя, как искажается от гнева его лицо. По-моему, он злился на меня за все сразу, а наш разговор послужил только поводом выплеснуть раздражение.

— Одно непонятно — отчего же приличный мальчик благородных кровей залез в кровать исчадия зла? Искал бы для себя потомков выходцев сверху. У нас Марк есть — иди, попроси у него почитать родословные. Да не забудь упомянуть, с какой целью они тебе нужны. Марк посмеется. У нас у всех последнее время мало поводов для радости. Как раз с тех пор, как тебя сюда сдуло.

Я молчал. Черт, вот так отыскал безопасную тему!..

Пожалуй, данный конкретный любитель сунуть нос в мою постель был самым взыскательным. И даже где-то имел на это право. Только бы лучше его не реализовывал. Потому что ответить хотелось невыносимо. Но я боялся, что это навсегда нас рассорит. А ни иметь врага в лице Блича, ни ставить Вена в позицию выбора между мной и братом мне совершенно не хотелось.

Сцепив зубы, я ухватился за мысль о Вене и придумал его рядом с собой — как будто он сидит и просто на меня смотрит… Нет, не так. Как будто обнимает сзади, положив подбородок мне на макушку. И мне хорошо и спокойно в его надежных руках…

— Блич, — негромко сказал я, — я вовсе не считаю вас исчадиями зла. И влюбляюсь, не спрашивая родословной, — я даже улыбнулся чуть-чуть — с Веном за спиной это оказалось нетрудно. — Мне… мне жаль, если я обидел тебя.

Глаза Блича отразили недоумение, потом замешательство, и он отвернулся обратно к терминалу. Некоторое время в приемной стояла тишина — Блич делал вид, что читает, хотя буквы на экране не сдвинулись ни на дюйм.

— После аварии на энергоблоках, — хмуро заговорил Блич в монитор, и я даже не сразу сообразил, что он рассказывает мне о бунте, — началась паника, потому что Второй офицер сделал глупость — оповестил персонал о том, что База потеряла управление и удаляется от Солнца, а на призывы о помощи никто не откликается. И он же открыл доступ к шлюзам. Успели уйти около трехсот человек: захватили две спасательные капсулы и дезертировали в сторону еще не охваченных восстанием колоний — к Юпитеру. Повальное бегство удалось остановить Адмиралу Базы — он арестовал Второго офицера и снова заблокировал все шлюзы, наложив на них личный код. Толпа едва его не разорвала. Но он собрал вокруг себя офицеров, не поддавшихся всеобщей панике, и убедил, что реактор и энергоблоки будут исправлены в ближайшее время. Он обманывал.

— Вовсе нет! — горячо возразил я. О временах Первого Адмирала в Школе слагали легенды, и я не мог позволить пренебрежительного к нему отношения. — Энергоблоков с антивеществом было пять, из строя при обстреле вышли только три, и был шанс…

— Мизерный, — прервал Блич. — И только в том случае, если бы удалось перенастроить магнитные ловушки коллайдера.

— Если бы не бунт, техники сумели бы.

— Нет, — тихо возразил Блич, — не сумели. Я мало понимаю в технике, Нор, но я хорошо знаю историю Корабля. Бунт на нижнем уровне поднял верный Адмиралу человек. Как раз чтобы скрыть тот факт, что обещание исправить источники энергии оказалось невыполнимым. Все было спланировано. Никаких бессмысленных вспышек злобы у прогнивших до мозга костей заключенных. Большинство из них были самыми обыкновенными людьми, пусть и провинившимися по законам Земли. Не многие согласились бы бежать в неизвестность, если бы им предложили такой вариант. Они хотели просто отбыть свое наказание и вернуться в привычный мир… Но у военных есть способы заставить людей плясать под свою дудку. Низкочастотные генераторы — слышал когда-нибудь о таких?

— Нет, — сказал я.

— Само собой, о них не трубят на каждом углу. Излучением волн определенной длины воздействуют на человека — и вызывают нужные реакции. Агрессию, например.

— Ты утверждаешь, будто… — начал я.

— Да, — кивнул Блич. — Утверждаю. Потому что позже был второй бунт.

— Второй? — удивился я. — Про второй нам никогда ничего не рассказывали.

— Правильно. Незачем об этом знать добропорядочным и послушным фатландцам… Впрочем, и у нас об этом известно не всем.

Блич помолчал, точно собирался с мыслями. Он немного повернулся, но на меня по-прежнему не смотрел.

— После первого бунта разрушили лифты и отрезали две верхние сферы от нижней. Правда, несколько синтезаторов и сколько-то там клетчатки все-таки выделили. И иногда продолжали подкидывать — от щедрот, так сказать. Наверное, у руководства Корабля рука не поднялась уморить голодом живых людей. А потом сбрасывать в атриумы бочки с клетчаткой стало в некотором роде традицией. Но технические этажи, как ты понимаешь, не были предназначены для жизни людей. Пища, вода, еда — все всегда поставлялось в камеры сверху. А теперь трем тысячам вырвавшихся на свободу… ну, относительную свободу — в пределах нижнего яруса… преступников предстояло как-то организовывать свое существование. Разумеется, почти тут же начался голод — никто толком не умел обращаться с клетчаткой, к тому же половина ее гибла от гравитационного удара. Никто не представлял, как правильно наладить воспроизводство белка, и пока научились… Организации не было никакой, люди стихийно объединялись в группы, чтобы защитить свою порцию еды, и так же стихийно распадались. Более сильные отнимали клетчатку у слабых, люди жили прямо на полях, чтобы никто не мог отобрать у них плохо зреющие крохи… Следом за голодом пришли болезни, лечить которые никто не умел. Дистрофия, например. Как синтезировать лекарства, не знали тоже, все специалисты остались наверху. Впрочем, у нас до сих пор с синтезированием неважно.