Покрышкин - Алексей Тимофеев

30 августа 1944 года в «Известиях» появилась заметка «Популярность советского летчика в США»:

«Нью-Йорк, 29 июля: газеты «Нью-Йорк тайме», «Нью-Йорк геральд трибун» и другие опубликовали статьи о советском летчике-истребителе подполковнике, дважды Герое Советского Союза А. Покрышкине. Газета «Нью-Йорк тайме» озаглавила статью «Лучший летчик-истребитель в нынешней войне — русский». Газета описывает боевые подвиги Покрышкина, отметив, что он сбил 59 немецких самолетов.

Газета «ПМ» занесла советского летчика Покрышкина в число выдающихся лиц, которых она отмечает за особые заслуги».

Президент США Ф. Рузвельт назвал Покрышкина лучшим летчиком-истребителем союзных армий.

Еще в июне 1943-го по представлению командующего ВВС A.A. Новикова лучший ас Кубани был награжден одной из высших американских наград — медалью «For distinguished service» («За выдающиеся заслуги», MCMXVIII).

… Среди массы встречавших летчика в том сентябре 1944 года на новосибирском аэродроме была и его жена Мария. Ошеломленная нахлынувшей на мужа славой, правительственными телеграммами и фотографиями в газетах, она пребывала в смятении. Сколько людей, выдержавших и огонь, и воду, менялись под звуки медных труб… Нужна ли она теперь такой знаменитости? Мария Кузьминична вспоминала эту встречу в своей книге:

«Он остановился на трапе, оглушенный оркестром, растерянно оглядывая море голов, знамена и транспаранты. Видимо, столь торжественная встреча явилась для него полной неожиданностью, на лице мужа отразилось сильное волнение. Он, увидев с трапа самолета меня, стоявшую в состоянии прострации позади всех встречающих, как будто бы мне на аэродроме и делать было нечего, ни на кого не глядя, сразу пошел в мою сторону.

Собравшиеся у самолета люди постепенно расступались перед ним, образовав как бы живой коридор, в конце которого стояла я… Это запомнилось мне на всю жизнь. Глядя, как он ко мне приближается, я подумала, что на аэродроме, кроме него и меня, никого и нет… Потому что и он никого не видел и не замечал, кроме меня.

Подойдя, он обнял меня, поцеловал и, как-то посветлев от улыбки, сказал:

— Здравствуй, Мария!

А потом наклонился и тихо, только для меня одной добавил:

— Ты не беспокойся, ни о чем плохом не думай. Я такой же, как и был прежде. И я тебя люблю!

После этого я много думала над тем, каким образом, в таком многолюдье и сумятице, он нашел в тот самый волнующий момент жизни такие нужные и важные для меня слова. Как мог Саша безошибочно угадать мои тревоги и сомнения? И сразу мне стало легко и радостно! Как будто какая-то ноша невероятной тяжести свалилась с моих плеч! Счастье мое было со мной! Мы с будущим ребенком ему нужны, и он нас любит! А Саша тем временем здоровался с матерью, сестрой, братьями, многочисленной родней и знакомыми.

Для меня все происходившее расплывалось в каком-то легком и радостном тумане. Мною владело только одно чувство, заполнившее целиком все мое существо: вернулся мой самый дорогой и близкий человек, живой и здоровый, сильный и верный. Мне теперь ничего не страшно и ничего больше не нужно!»

Правда, видела жена в эти дни своего мужа нечасто. Конечно, главного героя страны желали лицезреть земляки. Им, измученным ночными сменами в цехах, так нужен был этот свой сибирский богатырь-победитель. Его коренной русский облик и улыбка освещали сумрачные, душные от чада сгорающих масел заводские цеха золотым сиянием грядущей победы…

«Трудиться для победы, как сражается Покрышкин!»— призывали транспаранты. Александр Иванович обнимает друзей по ФЗУ, ставших инженерами, — Бовтручука и Лобова, что-то говорит плачущей работнице, получившей на днях «похоронку»…

В 1941–1945 годах с новосибирского левобережья было призвано в армию более 10 тысяч человек, погиб или пропал без вести почти каждый второй. «Нас оставалось только трое из восемнадцати ребят…»— поется в известной песне «На безымянной высоте». Из этих восемнадцати стоявших насмерть бойцов 139-й Краснознаменной ордена Суворова Рославльской стрелковой дивизии семнадцать были новосибирцы, десять из них с родного для Покрышкина завода…

Побывал Александр Иванович и в стенах ФЗУ, в классе, где учился. Покорил ребят, взяв в руки напильник и точно обработав заготовку. Мастер замерил деталь кронциркулем. «Под общий смех и гул одобрения объявляется оценка… теперь я здесь свой, фабзавучники окружают меня еще плотней».

«История Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. интересна не только боевыми действиями на фронтах, не менее интересна, драматична, а порой и трагична роль тыла в этой войне», — пишет в книге «Создание оборонной промышленности Новосибирской области (1941–1945 гг.)» (Новосибирск, 2000) В. Н. Шумилов. И это так. Урал и Западная Сибирь стали главными арсеналами державы. Воспоминания тех, кто творил этот подвиг, цифры статистики поражают. Гитлер никогда не мог убедить или даже заставить немцев трудиться с интенсивностью, хотя бы напоминающей ту, с которой работали русские. Из оккупированных стран в Третий рейх свозили миллионы рабов.

То, что сделал в войну советский тыл, показывает — Россия в состоянии свершить все… Новосибирец В. А. Блиновский, в годы войны совмещавший учебу в школе с работой на заводе, вспоминает одного из кадровых рабочих, своего наставника:

«Его фамилия Борисов. Тогда нам казалось, что он тут на заводе и жил, потому что мы всегда заставали его у станка. У него, как и работающих рядом с ним слесарей, было усталое лицо. Лихорадочно блестели глаза — видимо, ему нездоровилось. Но он был неутомим. Казалось, в этом человеке неиссякаемый источник энергии. Вот он у верстака отпиливает детали и на мгновение прикрывает глаза. Кажется, сейчас опустит руки, не сможет работать. Но он тут же проведет тыльной стороной руки по лбу, улыбнется нам, словно говоря: «Порядок, хлопцы!» И мы опять видим неутомимого Борисова, одного из лучших слесарей цеха.

И что интересно, сколько лет прошло, а станет мне худо, и кажется, нет больше сил, — всплывет передо мной худое, усталое, но улыбающееся лицо Борисова, и его вдруг повеселевшие глаза как бы говорят: «Все в порядке, хлопцы!» И мне становится легче от этого, и прибавляется сил! Удивительны свойства нашей памяти и сокровенны глубины души!»

… После встреч и выступлений Александр Иванович возвращается домой. Не в избушку на Лескова, 43а, а в трехкомнатный домик на улице Державина — подарок города семье трижды Героя.

Незадолго до появления Покрышкина в Сибири вице-президент США Г. Уоллес пролетом из Москвы, где его принимал Сталин, настойчиво просил в Новосибирске дать ему возможность побывать в семье известного в Америке аса. Ксения Степановна, пришедшая домой с тяжелым мешком свежескошенной травы для своей коровы Малютки, была раздражена визитами работников обкома, которые ломали голову над тем, как вести заморских гостей в такую бедность. В сердцах мать трижды Героя говорит: