Этот томительный дым - Ксения Мартьянова

беспомощно скатывалась по стене вниз. Её сестра осела на пол и инстинктивно обхватила руками

голову.

- Мэнди, – позвал её Дарен, а затем начал приближаться, – посмотри на меня.

- Я не могу… – срывающимся голосом повторяла она, – не могу…

- Посмотри, - властно повторил он, заставляя Мэнди лишь ослаблено закачать головой. Дарен резко

подхватил девушку, грубо поставил на ноги, а затем практически впечатал в стену, вынуждая её

зажмуриться и заплакать сильнее.

- Какого хрена вы творите?! – Не выдержав, заорал Тайлер. – Это, по-вашему, и есть помощь?!

Но когда он попытался подойти, мгновенно встретился с горящими, как Ад, глазами.

- Сделаешь ещё хотя бы шаг, и я сверну тебе шею, - яростно прохрипел Дарен, и его слова

подействовали именно так, как и должны были - парень Мэнди остановился. Даже видя его впервые в

жизни, он каким-то образом ощущал, кто именно перед ним стоял.

Чувствовал, что сейчас в обличии этого мужчины с ним говорил сам Дьявол.

А Эбби просто ему верила. Просто знала, что даже будучи самой адской сущностью на Земле, он

никогда не причинит её семье вреда.

- Я не могу… – внезапно прошептала Мэнди, теперь уже смотря своему спасителю в глаза, – … у меня

не получается справиться… – она всхлипнула, а затем ухватилась за его руки, – … это глубоко внутри

меня…

- Знаю…

- Нет… – прервала его она, резко завертев головой, – не знаете… вы не видели всего…

Дарен помолчал, а затем словно специально смягчил тон своего голоса:

- Так расскажи мне, – тихо сказал он, при этом осторожно сжимая её запястья. – Попробуй отдать часть

своей боли.

Молчание, заполнившее комнату, длилось словно целую вечность. Тиканье часов. Сбившееся дыхание.

Неровное биение сердец. Эбби различала каждый такой звук, пусть он и появлялся всего на одно

мгновение. И мучительнее этого томительного ожидания в эти секунды не было ничего.

- Они накачали меня… – шепот её сестры неожиданно прорезал тишину, – … и ещё в клубе… тот

другой… он просто оказался сильнее… – её голос сорвался. – … Я кричала и умоляла его остановиться, но он лишь продолжал улыбаться и говорить, что всё будет хорошо… – она завертела головой, – это

всё, что я могла… всё, что могла…

Тайлер сжал зубы и отвернулся, запустив пальцы в волосы, а затем со всей дури долбанул кулаками по

стене. Эбби безвольно опустилась на дрожащие колени и прижилась лбом к дверному косяку. Слова

Мэнди снова и снова прокручивались в её голове, но она отталкивала их раз за разом, понимая, что если

хотя бы допустит мысль о том, что это ей не послышалось, то всё, что произошло, станет реальностью.

Жестокой, неизменной реальностью, которая будет грызть её сестру изнутри всю оставшуюся жизнь…

ведь разве возможно с этим жить? Как возможно с этим жить?

- Ты сможешь жить с этим, – словно отвечая на немой вопрос Эбигейл, вдруг произнес Дарен, – это

будет нелегко. Каждый день ты будешь чувствовать эту боль, но со временем она притупится. Со

временем тебе станет легче.

- Не станет… – по щекам Мэнди текли слезы, и она отчаянно хваталась за его рубашку. – Лекарства нет.

Препараты, врачи, сеансы… они не помогут забыть… ничто не поможет заглушить муку, от которой не

хочется жить…

Эбби медленно подняла свои глаза. Тело Мэнди сотрясалось в рыданиях. И пока она сама пыталась

просто придти в себя, её сестра ощущала, как умирает секунду за секундой. Эбби отчаянно замотала

головой, а затем резко подскочила и кинулась к сестре. Почувствовав родное тепло в своих руках, они

обе дали выход своей боли.

- Больше никогда не смей так говорить, – строго прошептала Эбби, прикрывая глаза, – слышишь? – Она

слегка тряхнула её, но прижала к себе ещё сильнее. – Ты будешь жить. Ради нас. Ради Тайлера. Ради

себя самой. И когда тебе будет больно… – Эбби сделала вдох, – когда ты будешь чувствовать, что вот-

вот готова шагнуть в пропасть… я будем рядом, чтобы протянуть свою руку. Каждый из нас. Всегда.

Мэнди зарыдала сильнее, но лишь глубже зарылась в её объятиях.

- А если у меня не хватит сил… Эбби, если их не хватит…

- Тогда я отдам тебе свои, – тут же ответила она, прижимая её к себе за волосы. – Отдам их все, без

остатка. Только борись. Только не смей сдаваться.

Мэнди слабо кивнула и крепче обняла сестру. Она плакала и плакала, не останавливаясь ни на секунду, но будто бы давая понять, что делает это в последний раз. Затем она вновь станет сильной, как и

обещала. И сможет переступить через свою боль.

Эбби прикрыла глаза, вдыхая любимый и родной запах, исходивший от её волос. Никогда, никому из

тех, кто живет в её сердце, она не даст опустить руки. Пойдет за ними и в огонь и в воду, пожертвует

собственным счастьем и, если будет необходимо, отдаст жизнь. Будет рядом до самого конца.

Лишь бы они позволяли помочь.

Лишь бы он позволил…

***

Дарен смотрел в панорамное окно гостиной, наблюдая за проезжающими вдалеке машинами и слушая

звуки города. Он сжал пальцы в кулаки, когда ощутил, как руки вновь затряслись. Картинки из

минувших дней начали мелькать, как анимационный фильм, причиняя адские мучения, через которые

ему приходилось проходить снова и снова. Бесконца. Он не мог забыть ни секунды прошлой жизни, как

бы сильно ни старался. Не мог выкинуть из головы тот день. Тот вечер. И ту ночь, которая навсегда

изменила его жизнь. Изменила его самого.

Демоны, которые этим вечером так отчаянно пытались пробраться в душу Мэнди, уже долгие годы

были его неотъемлемой частью. И он знал, какого было каждое утро просыпаться с мыслью, что ни ты, ни кто-либо ещё не в силах ничего изменить. Что теперь это твоя реальность. И что тебе придется с ней

жить.

Мэнди будет жить с воспоминаниями о том дне до конца своей жизни.

Как и он.

- Спасибо.

До боли тихий и мягкий голос за спиной заставил Дарена в мучении прикрыть глаза. Он не мог

находиться рядом с ней и не причинять боли. Но и изменить себя он тоже не мог.

- Я ничего не сделал, – сглатывая, ответил он.

- Ты сделал многое. Моя сестра доверилась тебе. Открылась. Ты помог ей.

- Повезло в выборе подходящих слов, – он развернулся, чтобы уйти, но внезапно застыл, встретившись

с её голубыми, как небо, глазами, которые смотрели прямо в душу. Точнее в то, что от неё осталось.