Цыпленок и ястреб - Роберт Мейсон

— Подбросить, сэр?

За рулем сидел тот самый посыльный. Все мое снаряжение лежало в джипе. Я поднялся в машину.

— Что за еб твою мать? Где майор Рэймон?

— Майор Рэймон ведет ваш вертолет, сэр.

Я был не единственным, кто решил, что мне нужен перерыв.

На следующий день, тридцатого августа, меня вызвали в штабную палатку и вручили приказы. Мне предписывалось отбыть в Сайгон, чтобы успеть на одиннадцатичасовой рейс. Я очень взбодрился.

Во второй половине того же дня я вел "Хьюи" в Фанрань. Вертолету предстоял капитальный ремонт. Мне тоже. Я летел вдоль берега и прошел через расселину в высоком холме рядом с океаном. Когда мы пересекали гребень, недавно прибывший борттехник вызвал меня:

— Сэр, по нам стреляют с холма. Атакуем?

"Атакуем"? Я ушам своим не верил. "Атакуем"?

— В другой раз, сержант, — и я ухмыльнулся второму пилоту, Стальони. — В другой раз.

И я захохотал так, что слезы потекли.

Сидя в мягком кресле авиалайнера, я наслаждался сухостью кондиционированного воздуха и вдыхал тонкие ароматы проходящих стюардесс. Ухмылка с моего лица все не сходила. Я был натуральным Чеширским Котом. Моим попутчиком оказался Кен Клэйман, парень, с которым я познакомился на "Кроэйтане". Мы летели на борту "семьсот седьмого" компании "Пан Американ", направляясь в Страну Больших Магазинов. Мы покинули Вьетнам.

— Полагаю, уже можно сказать, что мы не во Вьетнаме?

— Да. Определенно не во Вьетнаме.

— Все как во сне.

— Ага. Приятно, когда был плохой сон, а ты проснулся. Уже когда думал, что тебе конец.

С того самого момента, как я покинул Фанрань, каждый раз, когда я хотел посмотреть, который час, то вспоминал, что горничная украла мои часы. Та самая горничная, которая наводила порядок в моих вещах и не украла ничего — до того дня, как я отбыл. Я считал часы своим амулетом.

Их однажды уже крали — в тот вечер, когда я испробовал душ, который построил вместе со Священниками. Повесил на гвоздь, помылся, а часов нет.

— Я их вам найду, — сказал Рубенски.

— Знаешь, кто их взял?

— Пока нет. Но вы не волнуйтесь. Я эту мразь ебаную найду. Дедовы часы увел, вот ведь гаденыш.

Через час Рубенски вошел в мою палатку с часами:

— Держите, сэр. И не беспокойтесь, больше такого не будет.

— Ну ты и дал. Спасибо огромное.

— Да мелочи, — ответил он. — Только помните: озеро Тахо…

Весь полет обратно мы с Клэйманом резвились, как подростки. Все двадцать часов заснуть мы не могли. Мы перешучивались и делали вид, будто управляем самолетом. Пилоты, которых мы изображали, не слишком знали свое дело: "Компас? А что это?" — "Полет в зоне ожидания? Ты с ума сошел?" — "Нет, шасси выпускать нельзя. Мы слишком низко над крышами".

Сделав посадку на Филиппинах, мы вылетели на Гавайи. В Гонолулу нам предложили сойти с самолета, чтобы размяться, прикупить сувениров и прочее. Клэйман сказал, чтобы я купил маленький шахматный набор — будет чем развлечься в беспосадочном перелете до Форт-Дикса в Нью-Джерси.

Я нашел такой в одном из сувенирных магазинчиков аэропорта. Еще я прихватил "Ньюсуик" и пошел к кассе, чтобы заплатить. Кассирша, молодая женщина, взяла мои деньги и спросила, не из Вьетнама ли я возвращаюсь. Я с гордостью ответил, что да.

Неожиданно она бросила на меня яростный взгляд и сказала:

— Убийца.

Долгую минуту я смотрел на нее, растерявшись. А потом улыбнулся. Я понял, что она говорила о ком-то другом.

Эпилог

А что было дальше?

Наземная война во Вьетнаме приобретает новый облик — все чаще происходят прямые столкновения между американскими и северовьетнамскими силами. Пока что никто не может с уверенностью сказать, насколько далеко зайдет эта опасная конфронтация.

— Дома.

Плачущая Пэйшнс бросилась ко мне. Я улыбался. Джек неуверенно шагал по автостоянке; моя сестра держала его за руку. Он был ошарашен — он не видел меня половину своей жизни.

— Я думала, ты уже никогда не вернешься, — сказала Пэйшнс.

Нашу первую неделю мы провели в квартире на берегу — ее снял для нас мой отец. Мы проводили дни на пляже, и мне это нравилось. По ночам все было куда хуже. Я просыпался в воздухе, в трех футах над постелью, пугая Пэйшнс. Кошмары все продолжались, но будили меня не они.

В Форт-Уолтерсе, в Техасе, я начал учиться на пилота-инструктора. Тогда же моя сестра пригласила меня на свою свадьбу. Она хотела, чтобы я был в форме.

— Вряд ли моя форма понравится людям, Сюзан.

— Но она тебе так идет. И я очень тобой горжусь.

— Ладно.

И я вылетел в Форт-Майерс. Форма, серебряные крылышки, куча орденских планок — смотрится неплохо. Когда я вошел, то услышал чей-то смех. Кто-то незнакомый спросил меня:

— Эй, а ты чего без флага?

Я вспыхнул от ярости. Все мгновенно замолчали, уставившись на меня. Сюзан была в ужасе. Драка на свадьбе? Нет, драки не будет. Единственная драка — это та, что идет у меня в голове. Увы, машин времени пока что не придумали. Я успокоился, объяснив себе: если бы он знал меня, то никогда бы так не сказал.

К инструкторской работе я подошел очень серьезно. Она давала мне шанс отсекать потенциальных Ступи Стоддардов. В ходе двухмесячного курса, который я проводил с группами из четырех курсантов, я объяснял им вещи, которые не значились в программе летной школы. Школе было нужно все большее количество выпускников. Мне же было нужно, чтобы они остались в живых. К примеру, нам больше не позволяли выполнять учебные вынужденные посадки. Теперь инструктор должен был перехватить управление и прервать посадку до того, как вертолет ударится о землю. Я, однако, считал, что приземление, как финальная фаза авторотации — это ключевой момент, а потому позволял каждому курсанту выполнять упражнение до конца.

Инструкторы летали полдня. Время полетов чередовалось — одну неделю вы летаете по утрам, вторую — после обеда. В свободное время я изучал фотографию. Я научился печатать фотоснимки и увеличил некоторые из тех, что снял во Вьетнаме. (Одна из моих фотографий даже победила на армейском конкурсе). Но я постоянно срывал свои работы со стен. Я хотел показать, что именно думаю о войне, но мои фотографии с такой задачей не справлялись. Я фотографировал и в центральном Техасе, снимая, в основном, заброшенные фермы и мое мастерство росло с опытом.

Некоторых из нас отобрали, чтобы переучиваться на новый армейский учебный вертолет, ТН-55А, фирмы "Хьюз". Когда я освоил эту машину, в дополнение к Н-23, то, в дополнение к моей обычной работе, стал запасным инструктором. С каждым месяцем новых пилотов требовалось все больше.