Ветер разлуки - Соня Мармен

– Мадемуазель, вам больно?

– Наверное, вывихнула ногу. Какая же я неловкая!

– Позволите? – спросил он, приседая на корточки.

Осознав, что он хочет осмотреть ее ногу, Изабель тут же пожалела о том, что разыграла эту маленькую комедию, которая теперь грозила выйти за рамки приличий. И все же она позволила ему осмотреть левую щиколотку и даже поморщилась от воображаемой боли. Он осторожно приподнял ее ножку, держа ее своими широкими ладонями, и аккуратно коснулся сустава. Руки у него были грубые и все в занозах. Может, он еще и столяр?

Последовало непродолжительное молчание, во время которого Изабель осознала, насколько неприлично они выглядят со стороны: она стоит на одной ноге, а он, чуть ли не уткнувшись носом в ее поддернутую юбку, держит в руках ее другую ногу. Только заметив румянец у девушки на щеках, Александер понял причину ее смущения. И все же он осторожно ощупал сустав и саму щиколотку. С ногой все было в порядке, потому что мадемуазель даже не пискнула. Он поспешно разжал пальцы.

– Не больно? – решил убедиться он в своей правоте.

– Немножко… Думаю, скоро пройдет.

Он кивнул.

– А у вас все руки в ранках! – воскликнула Изабель, глядя на его руки. – Дайте я посмотрю!

Она взяла его руку и поднесла к глазам. Из ранки торчал кончик щепки. Изабель поддела его ноготком и резко дернула. К сожалению, удалось извлечь только половину занозы. Вторая попытка оказалась удачнее – из ранки появилась капелька крови.

– Нужно помыть руку и попросить кого-нибудь вынуть остальные занозы. Если этого не сделать, раны могут загноиться.

Бормоча слова благодарности, мужчина неловким движением вытер кровь о куртку. Их взгляды встретились, и пламя, которое обжигало щеки Изабель, распространилось на все ее тело. Она прикусила губку. Да что это с ней такое? Он – англичанин, враг! Может, он тоже стрелял в ее братьев, поджигал дом Мадлен и Жюльена, участвовал в грабеже кабаре «Де Говен» и совершал другие ужасы! Ей не следовало даже близко к нему подходить, а еще меньше – с ним разговаривать!

– Давайте я помогать вам идти!

– Я…

Изабель хотела возразить, но он уже обхватил ее за талию. Стоило ей ощутить запах его тела, как сердце еще быстрее забилось в груди, словно бы желая предупредить о надвигающейся опасности. Все тело ее напряглось. Он почувствовал это и отдернул руку.

– Sorry![114]

Она сделала шажок «больной» ногой, поморщилась, но останавливаться не стала. Что ж, она угодила в собственную ловушку, и теперь нужно было выбраться из нее так, чтобы не потерять остатки достоинства. Совесть ее была неспокойна. Изабель стиснула зубы, чтобы не вырвалось ругательство, которое вызвало бы у Мадлен улыбку.

– По-моему, не болит, – промолвила она, старательно избегая встречаться с ним взглядом.

– Правда?

Ради чего она рискует своим добрым именем? Господи, надо же быть такой глупой гусыней! Она ведь давно переросла возраст, когда девочки играют с мальчиками на улице в догонялки и прятки…

– Я пойду не спеша, мсье Александер, – пробормотала девушка, поднимая корзинку. – Спасибо за помощь!

– Вам точно не нужно помогать?

Она посмотрела на него. Чуть выше среднего роста, если говорить о мужчинах, но больше чем на голову выше, чем Николя… Да о чем она только думает? Разве можно сравнивать этого солдата с ее возлюбленным? С ее господином де Мелуазом? Узнай об этом Николя, что бы он подумал о ее манерах? Наверняка ему стало бы стыдно…

– Точно. Прощайте, мсье!

Шотландец отступил на шаг и поклонился. Страусовое перо у него на берете затрепетало под порывами соленого морского ветра. Когда он повернулся, чтобы уйти, клетчатая юбка вихрем взметнулась вокруг его ног. Минута – и трое шотландцев исчезли за углом дома.

Прижимая руку к сердцу, взволнованная Изабель поспешила домой.

Много дней прошло с той достопамятной встречи. Изабель не сиделось дома, и чаще всего она выходила на прогулку с корзинкой, полной деликатесов. Для нее было огромным удовольствием делиться с нуждающимися. Разумеется, накормить всех невозможно, но улыбки и радостные восклицания, которыми люди обычно встречали ее подношения, дарили девушке ощущение исполненного долга. Еще это был способ облегчить совесть. Сколько всего вкусного она съела в жизни – тающих во рту паштетов, вкуснейших мясных пирогов и рагу с зайчатиной, тортов со взбитыми сливками, румяных блинчиков, пончиков и булочек! Собственное чревоугодие мешало ей увидеть бедность, которая их окружала.

Часто Мадлен составляла ей компанию. На обратном пути девушки иногда проходили мимо квартала дю Пале, где в доме Женевьевы Гюйон поселилась Франсуаза, которая со своими тремя детьми вернулась в город.

В тот день у маленького Люка начался насморк. Его мать, которая весной ждала еще одного малыша, нуждалась в отдыхе. Поэтому Изабель с Мадлен решили устроить Франсуазе, день ото дня становившейся все бледнее, маленький отдых. Остаток утра они развлекали, а потом укладывали спать Люка, после обеда сели за шитье – одежда старших детей требовала починки.

Было решено, что сразу после ужина кузины отправятся домой, – ночь в это время года наступала быстро. Когда они покинули дом Франсуазы, уже смеркалось. Прихватив с собой зажженный фонарь, они быстрым шагом пошли по улице. Но перед «Бегущим зайцем» Изабель невольно остановилась и заглянула в окно. Трактир был переполнен. Сказать по правде, путь в подобные заведения Изабель был строжайшим образом заказан, но запрет только подогревал ее любопытство. Там ведь было так весело! Посетители смеялись и пели, приглашая прохожих разделить с ними праздник каждый раз, когда дверь распахивалась.

– Иза, идем! Нам нельзя тут быть! Идем, говорю тебе! Скоро совсем стемнеет!

– Я просто хочу посмотреть! В этом ведь нет ничего плохого?

– Иза, ты ведь знаешь, что думает твой отец о таких заведениях! Если он узнает…

– Луи с Этьеном часто ходят в кабаре! Посмотри, люди веселятся и…

– Конечно, они веселятся! – перебила ее Мадлен. – Не морскую же воду им подают! А потом они начнут валиться под стол, а оттуда – выкатываться на мостовую!

Не обращая внимания на суровую отповедь кузины, Изабель прижалась носом к стеклу и с любопытством оглядела помещение. В трактире собралось много мужчин, в основном солдат, но и несколько женщин были там тоже. Сквозь гул голосов временами прорывалось веселое пение скрипки – несколько танцоров, ударяя в ладоши и притопывая, отплясывали джигу.

Компания, собравшаяся вокруг стола в середине зала, привлекла внимание девушки. Мужчины были в красных мундирах, они играли в карты. Еще несколько солдат и женщин, которые, должно быть, забыли о приличиях, наблюдали за игрой. Один игрок вдруг встал и с довольной улыбкой бросил карты на стол. Сердце замерло у Изабель в груди. То был солдат Александер Макдональд.