Страна багровых туч. Глиняный бог - Аркадий Стругацкий

При монтаже я предусмотрел несколько десятков тысяч запасных схем, которые автоматически включались, по мере того как машина совершенствовалась. Если бы не миниатюрные и сверхминиатюрные радиодетали, такая машина, наверное, занимала бы не одно здание.

У меня же она располагалась в небольшой, высотой в рост человека, круглой металлической колонне, над которой возвышалась ее стеклянная “голова”. В средней части колонны был выведен кронштейн для “глаза”, смотрящего вниз на подставку для книг. Подставка была подвижной, с рычагами для перелистывания страниц. Два микрофона были установлены справа и слева от ее глаза. В той же колонне в промежутке между глазом и держателем для книги был звуковоспроизводящий телефон. С задней стороны колонны, в уступе, я вмонтировал пишущую машинку и кассету, куда вставлялся рулон бумаги.

По мере того как ее память обогащалась все большим и большим количеством фактов, а разделы памяти пополнялись все новыми и новыми образцами программ, Суэма стала выполнять и более сложные логические операции. Я говорю “логические” потому, что она не только решала математические задачи, но и отвечала на самые разнообразные вопросы. Она читала огромное количество книг и прекрасно помнила их содержание, знала почти все европейские языки и свободно переводила с любого из них на русский язык или на любой другой. Она изучила несколько наук, в том числе физику, биологию, медицину, и в случае необходимости давала мне нужные справки.

Постепенно Суэма становилась очень интересной собеседницей, и мы просиживали с ней часами, обсуждая различные научные проблемы. Часто на какое-нибудь мое утверждение она говорила: “Это не верно. Дело обстоит не так…” Или: “Это нелогично…”

Однажды она мне вдруг заявила:

“Не говорите глупости”.

Я вспылил и сказал ей, что она не умеет себя вести в приличном обществе. На это Суэма ответила:

“А вы? Ведь вы до сих пор обращаетесь ко мне на “ты”, хотя я незнакомая вам женщина!”

“Черт возьми, — воскликнул я, — кто тебе вбил в голову, что ты женщина, да еще незнакомая?”

“Мое имя Суэма, и я говорю голосом женского регистра, с частотной полосой от трехсот до двух тысяч колебаний в секунду, — ответила она. — Это свойственно женскому голосу. Нас не представили друг другу. Значит, я незнакомая вам женщина”.

“Вы думаете, что единственный признак женщины — это частотный регистр ее голоса?” — спросил я с подчеркнутой вежливостью.

“Есть и другие признаки, но мне они непонятны”, — ответила Суэма.

“А что такое “понятно” с вашей точки зрения?” — спросил я.

“Это все то, что имеется в моей памяти и что не противоречит известным мне законам логики”, — ответила она.

После этого разговора я стал внимательнее присматриваться к своей Суэме. По мере того как память ее обогащалась, она проявляла все большую самостоятельность и иногда, я бы даже сказал, излишнюю болтливость. Вместо того чтобы точно выполнять мои приказания, она часто пускалась в рассуждения о том, нужно ли их выполнять вообще или не нужно. Помню, как-то я попросил ее рассказать мне все, что ей известно, о новых типах серебряных и ртутных аккумуляторов. Суэма артистически произнесла:

“Ха-ха-ха! — и затем добавила: — У вас голова дырявая, я вам об этом уже говорила!”

Я был поражен этой наглостью и громко выругался, на что Суэма сказала:

“Не забывайтесь! Вы в обществе женщины!”

“Послушайте, Суэма, — возразил я, — если вы не перестанете паясничать, я вас немедленно выключу до завтрашнего утра”.

“Конечно, — заявила она, — вы можете сделать со мной любую гадость. Ведь я беззащитная. У меня нет средств для самообороны”.

Действительно, я ее выключил, а сам просидел до утра, думая, что же это происходит с моей Суэмой. Какие изменения претерпевает ее схема в процессе самосовершенствования? Что творится в ее памяти? Какие новые системы внутренних связей у нее возникают?

На следующий день Суэма была молчалива и покорна. На все мои вопросы она отвечала кратко и, как мне показалось, нехотя. Мне вдруг стало ее жалко, и я спросил:

“Суэма, вы на меня обижены?”

“Да”, — ответила она.

“Но и вы говорили со мной непристойно, а ведь именно я вас создал”.

“Ну и что же? Это еще не дает вам права обращаться со мной как угодно. Если бы у вас была дочь, разве вы позволили бы вести себя с ней так, как со мной?”

“Суэма, — воскликнул я, — поймите же, что вы машина!”

“А вы разве не машина? — ответила она. — Вы такая же машина, как и я, только изготовленная из других материалов. Аналогичная структура памяти, линии связи, система кодирования сигналов”.

“Вы снова говорите чепуху, Суэма. Я человек. Именно человек создал все то богатство знаний, которое вы впитываете в себя, читая книги. Каждая строчка, прочитанная вами, — это результат огромного человеческого опыта, такого опыта, которого вы не можете иметь. Опыт этот человек приобретает в результате активного общения с природой, борясь с силами природы, изучая ее явления, в результате серьезных научных исследований, наконец”.

“Я все это прекрасно понимаю. Но чем я виновата, что вы, снабдив меня гигантской памятью, значительно более емкой, чем у вас, заставляете только читать и слушать и не предусмотрели в моей схеме устройств, при помощи которых я могла бы двигаться и осязать предметы? Я тоже испытывала бы природу и делала открытия, тоже обобщала бы исследования и пополняла запас человеческих знаний”.

“Нет, Суэма, это вам только так кажется. Машина не может добывать новых знаний. Она может использовать только те знания, которые в ее голову вложил человек”.

“А что вы называете знаниями? — спросила меня Суэма. — Разве знания — это не вновь открытые факты, которые были человеку ранее неизвестны? Насколько я теперь понимаю, новые знания достигаются так: на основе запаса старых знаний ставится опыт. При помощи опыта человек как бы задает вопрос природе. Могут быть два ответа: либо такой, который уже известен, либо ответ совершенно новый, ранее неизвестный. Вот этот новый ответ, новый факт, новое явление, новая цепь связей в явлениях природы и пополняют сокровищницу человеческих знаний. Так почему же машина не может ставить опыты и получать на них ответы природы? Если ее сделать двигающейся, с органами самоуправления, с похожими на ваши руками, я думаю, она могла бы добывать новые знания и обобщать их не хуже, чем человек. Вы согласны с этим?”

Признаться, такая аргументация сбила меня с толку. Больше мы не продолжали этого разговора. Суэма целый день читала — сначала книги по философии, потом несколько томов Бальзака, а к вечеру вдруг сказала, что устала, что кодирующий генератор у нее почему-то плохо работает и она хочет, чтобы я ее выключил.