Деревянный Меч - Элеонора Раткевич

Кенет упражнялся с деревянным мечом, проделывая обычный воинский канон “боя с тенью”. Судя по следам на снегу, на первый взгляд можно было предположить, что он только-только начал: следов было немного, их отчетливо различимые цепочки не накладывались одна на другую. Зато если приглядеться, видно, что отпечатки ног глубоко вдавились в снег. Края их были четкими, ни один не смазан: наука Аканэ пошла Кенету впрок, и в его движениях не было ни малейшей расхлябанности. Каждый его шаг был точно той длины, что и нужно, – ни на волос больше или меньше. Потому и не было на снегу лишних следов. Кенет разминался уже давно: в сторонке на снегу лежала его стеганая зимняя одежда, рядом – нетерпеливо сброшенный хайю и вышитая знаками-оберегами рубашка. Кенет был обнажен до пояса, его голая спина блестела от пота, забранные назад волосы липли к шее. От его разгоряченного тела разве только пар не валил. Кенет быстро и плавно взмахивал мечом, и солнечный свет струился по его лезвию, как по стальному, вспыхивая на острие дробящейся радугой. Толай невольно зажмурился: не следует ему видеть то, что никто не должен видеть.

– Эй, сынок, – мягко позвал Толай, отведя взгляд в сторону, – тебя можно потревожить?

Кенет завершил какую-то особо сложную фигуру, коротко поклонился, держа меч обеими руками острием вниз, и обернулся к Толаю.

– Вполне, – беззаботно отозвался он и вложил меч в ножны. – Погоди немного, я сейчас оденусь.

Он вытащил из рукава зимней одежды небольшое полотенце, быстро растерся насухо и принялся натягивать рубашку.

– Все, я готов, – объявил Кенет, туго перепоясав синий хайю и набросив поверх него зимний кафтан. – Что-нибудь случилось?

– Можно и так сказать, – кивнул кузнец. – Поговорить мне с тобой надо. Только, во имя всех Богов, не спрашивай, кого ты обидел. Насколько я знаю, все еще никого. Разговор у нас совсем о другом пойдет.

Губы Кенета все еще улыбались, но глаза мигом посерьезнели. Он кивнул и подошел ближе.

– Сын по хлебу, – медленно сказал Толай. – У меня есть к тебе просьба… и я очень надеюсь, что она тебя не оскорбит.

– Я и вообще не обидчивый, – усмехнулся Кенет, но его шутливый тон должного отклика не возымел.

– Не сочти мою просьбу за дерзость… или обиду… или уж тем более за вызов… – Слова ворочались во рту кузнеца тяжело и медленно.

Теперь улыбка покинула не только глаза Кенета, но и губы.

– Я хотел бы увидеть твой меч, – единым махом выпалил Толай.

– Да пожалуйста, – удивился Кенет. – Только и всего?

Он отстегнул крепление с обоймицы ножен и подал их вместе с мечом кузнецу.

– На ножны мои посмотреть стоит, это да, – признал он. – Я так понимаю, тебя их оковка заинтересовала? Знатная работа.

– И это – тоже, – отсутствующим голосом согласился кузнец, водя пальцем по древним знакам, выложенным серебром. Потом он очень осторожно потянул меч за рукоять. Какую-то долю мгновения меч словно бы сопротивлялся, а потом вышел из ножен необычно легко. Так плавно могла бы выскользнуть сталь – но не дерево. Сразу забыв о чудесных ножнах, на которые тоже стоило поглядеть попристальней, кузнец впился взглядом в деревянный клинок.

Поверхность его была удивительно гладкой и чистой. Конечно, только неумелый подмастерье может оставить шероховатости, зазубринки или какие бы то ни было следы своей работы. Настоящий мастер и зашлифует, и отполирует, словно творение его рук приняло форму само по себе и не касался его ни топор, ни пила, ни рубанок. Но все же… Толай никогда не работал по дереву, но в своем деле он был непревзойденным мастером. Один мастер всегда разглядит печать мастерства другого. Но в том-то и дело, что ничего подобного Толай углядеть не мог, сколько ни старался. Этого меча действительно не касалась ни пила, ни топор, ни рубанок. Он был действительно нерукотворным – не только в том смысле, который придавали этому слову выкованные Толаем Боги, а в самом прямом. Этот кусок дерева был именно таким, каким вырос, – и всегда был таким. Толай устыдился собственных сомнений. Как и прежде, Боги оказались правы. Этот меч неизмеримо старше их.

– Странный меч, – хрипло произнес Толай, вложил его в ножны и протянул Кенету. – Откуда он у тебя?

– От моего учителя, – ответил Кенет, возвращая крепление на прежнее место. – Он говорил, что этот меч волшебный, и я ему иногда даже верю.

Кенет слегка слукавил: верил он отнюдь не “иногда”, только думать об этом он старался пореже. Время еще не пришло. Вот когда он станет настоящим магом…

– Ножны, я так понимаю, тоже, – предположил кузнец, с трудом удержавшись, чтобы не попенять юноше за его легкомысленную непочтительность к собственному оружию – да еще такому!

– Тоже, – кивнул Кенет. – Тот, кто мне их подарил, сказал, что они оберегают от ран. Небесполезная вещь для человека с деревянным мечом, верно?

– Очень даже небесполезная, – криво усмехнулся кузнец. – Знал ведь тот человек, что дарить. Ножны эти тебе еще ох как пригодятся. Знаешь, а я ведь должен тебя убить.

– И ты туда же! – шутливо взмолился Кенет, но потом вгляделся в тоскливые глаза кузнеца и произнес уже совсем другим тоном: – Эй, да ты не шутишь!

– Какие тут шутки, – вздохнул кузнец.

– У тебя что… тоже сон был?

– Нет, – ответил Толай и, помолчав, добавил: – Сон был не мне. Другому человеку. Но он не знал, как ему быть с этим сном, и я взял его сон себе.

– А ты… знаешь? – с расстановкой спросил Кенет.

– Знаю, – коротко ответил Толай. – Потому и пришел.

– Ты сказал, что пришел со мной поговорить.

– Вот я и говорю, – буркнул Толай, – разве нет? А твое дело – слушать. Вопросы задавать будешь после.

И Толай подробно и обстоятельно поведал Кенету и о сомнениях, охвативших клан в день его столь памятного несостоявшегося поединка с Урхоном, и о вопрошании Богов, и о том, что Боги ответили.

– Вот и все, – заключил Толай. – Теперь, когда я увидел твой меч, я убедился окончательно, что наши Боги в нем не ошиблись. А значит, не ошиблись и в остальном. Ты пришел освободить наши сны – и что бы это ни значило, сделать это нужно быстро. Не случайно ведь уже второй человек подряд видит во сне, что должен тебя убить. То, что держит власть над нашими снами, боится тебя. Оно знает, что ты для него опасен. Ты сможешь. Если ты и дальше ничего не станешь делать, вскорости половина клана будет охотиться за тобой, вопя и завывая, с мечами наголо.

– Скорей уж половина клана попросту рехнется, – зло и резко поправил его Кенет. – Ты ведь это хотел сказать? Боги велят одно, а сны – другое. Как тут остаться в здравом рассудке?

– Урхон был прав, – задумчиво произнес Толай. – Ты понимаешь. Значит, ты сделаешь то, зачем пришел?